Новая прима Оперы Анжелика Саваж (в жизни - актриса Джин Харлоу. Тоже давно умерла :( Мой любимый Голливуд 30-х.....)

Я - очень хочу! ;) :love Мне интересно, как вы распутаете все сюжетные узелки. И мне кажется, одиночество нашему Призраку больше не грозит? :love

Елена, конечно же хотим! По крайней мере Я - хочу! Читать Ваше творчество мне интересней, чем "Фантома" (желающие могут бросить в меня тапками), так что творческих успехов Вам и вдохновения! Пишите, пишите, пожалуйста!

Елена, спасибо Вам, очень, очень интересно читать.
Journalist , по мне Кристина всегда была такой:D Мне лично не импонирует Мэг, у девочки слишком богатое воображение, вот и придумала себе любовь. Не уверена что Призрака ждет хеппи энд, как то это вразрез идет с устройством мира что ли:-) Но это ИМХО

"Елену" я еще не читала, но тапок (один) у меня, на всякий случай, еще остался! :D

Лю-ю-юди!!! Человеки!!! Не надо кидаться тапками!!! Скоро зима и они еще в быту понадобятся!!
А если серьезно, то большое ,БОЛЬШОЕ!!, спасибо за такие теплые слова...Правда, очень, очень приятно.... Чувствую, что на следующей неделе уже допишу первую часть. Меня тормозит только то, что я всем хотела раздать по хорошему и большому сну, но вот что-то галлюцинации у меня сейчас не выдумываются... Могу просто пропустить эту главу, а вставить ее потом...
Плюс еще набрасываю парллельно вторую и третью часть...
Вот персонаж из третьей (такая, совсем небольшая будет..) части - певица Грета Аст (да..да..Грета Гарбо...мне кажется, что великие актеры о прекрасные лица остались в Том Времени)

грустный оффтопик
 

Ох, беда наша... нет бы оглянуться кругом... "Здесь жил" - и никогда "здесь живет"... "они любить умеют только мертвых"... наверное, это закономерно - "а чего нас бояться": покойник уже никому на ногу не наступит - ни намеренно, ни случайно...

Re: грустный оффтопик
 

Не знаю... Просто я боготворю кинематограф 10-х - 30-х годов... Даже если бы они все были сейчас живы, я бы не переставала ими восхищаться. А фильмы! "Все о Еве" с ее вроде бы таким простым и в то же время таким глубоким, страшным и справедливым финалом..."Метрополис", от размаха которого даже сейчас дух захватывает... "Невеста Франкештейна", где в пять минут финала уложилась трагедия, для изображения которой иным фильмам тредовались все полтора часа... Не знаю... Но просто когда я смотрю фильмы того времени, то у меня душа замирает и щемит сердце... Даже диплом я отстояла право писать по этому времени. Не знаю...А Винсент Прайс умер в тот год, когда я увидела его и фильм, который "перепахал" меня. Они все уже умерли. И некоторые совсем недавно - как Марика Рекк и Лени Рифеншталь... Нет, и сейчас есть фильмы, которые для меня очень много значат (если отойти от темы Призрака) - например, "Кафка" Содерберга, после которого я влюбилась в Кафку и знаю его почти наизусть - но все равно, То Время - это что-то совсем другое...

Я тоже фильмы предпочитаю прошлого, пусть более недавнего... А вот "прекрасные лица" ищу не на экране, а на улице :)

Как жадно мы охотимся за истиной,
Меням корабли, минуем пристани...
Мы ищем красоту в краях далеких,
А красота таится возле нас...

:D

Да..но очень часто красота этих лиц скрыта за озабоченностью будущим и озадаченностью настоящим

Елена, мне тоже нравится Винсент Прайс, а какой фильм "перепахал" Вас?

ИМХО, не "скрыта за": то и другое составляет часть её :) :cat:

АААА! Ура!!! Первый раз сталкиваюсь с человеком, которому тоже нравится Прайс!!! :love :ale:
Меня просто до глубины души потряс "Падение дома Ашеров" (отголоски слышны и сейчас), потом состояние закрепилось "Маской Красной Смерти" и все - наступила тишина на семь лет. Представляете, семь лет искать фильм, о котором никто не знал? И вот - ура! - этим летом я вытрясла с Горбушки почти всю кормановскую серию по Э. По. Конечно, на первом и самом главном во многом отношении для меня - это "Падение дома Ашеров", потом "Ворон" (милая и хорошая хохма, вполне в стиле По ), конечно "Истории ужасов" (особенно первая новелла - "Морелла"), "Колодец и маятник" (да, конечно, очень похоже на "Падение...", но все равно)... затем "Возращение человека-невидимки" (как он классно играет голосом)... Ну и вообще, даже в других фильмах видно, что это актер высокого класса. Кстати, в одном из его интервью я читала, что оказывается, его хотели пробовать на роль Эшли в "Унесенных ветром", но он неудачно схохмил и его не допустили даже до проб. :(

Little Viper, какой аватар потрясающий! :cat: :ale:

Спасибо, мне тоже нравится:D

Елена, вы не одиноки:-)
И как вы все это нашли на Горбушке:D Я думала это невозможно. Падение дома Ашеров меня тоже впечатлил. Я помню по НТВ (если память не изменяет) показывали всю серию по новеллам По.

Вот!!! Именно тогда меня все это и "стукнуло". До этого к По я относилась так себе... С Горбушкой вообще было чудо, так как я приехала в Москву всего лишь на три дня и то на конференцию, поэтому у меня было все расписано - два часа на Олимпийский, два часа - на Горбушку, а все остальное время - в РИКе. Прихожу на Горбушку...рассеянно бегаю глазами по кассетам...стоп! Это же Хаммеровская "Мумия"...Дайте!! Ах, у вас еще "такое же барахло" есть? А покажите? А!!! Нет, мне не плохо, мне хорошо.... Итак, дайте мне еще вот это "Проклятие Франкенштейна", вот этого "Дракулу"..еще вот это и вот это...А что это у вас маячит в коробочке? Неликвид? А покажите-ка мне этот неликвид....А!!! Спасибо за нашатырь...Да, я знаю, что это фильмы категории "В"... А что у вас еще есть из Кормана? Вау!!! Все, затарилась. Всем спасибо, всем пока!!! :D В общем, это было просто чудо.

Елена, вам повезло, иногда можно обыскать всю Горбушку, но безполезно. Хотя я недавно была удивлена обилием своего любимейшего Монти Пайтона на DVD. Так что мне тоже повезло:-)

Viper - а я думала, что хорошо тебя знаю... Не перестаёшь меня удивлять, дорогая! Не знала, что тебе нравится м-р Прайс...
Елена, как по-Вашему, воробьи видят сны? *невинно улыбается*

Залетела буквально на секунду, чтобы приаттачить свеженабросанную картинку.
Вжжжж...Все, улетаю. Завтра буду. ;) С текстом :)

Всем добрый день!!! Вот наконец-то и добралась я до интернета!! Как я рада всех видеть (ну..не совсем, к сожалению, видеть, а читать :) )! Выкладываю еще три главы. Глава про сны получилась совсем сырая и неуклюжая, я ее потом переработаю, но пусть пока будет такая, хотя бы для общего развития сюжета.


Глава 12. Три сна.

…И небо в чашечке цветка…

Призрак шел по длинному, бесконечному коридору зеркал. Коридор уходил вдаль, изгибался, поднимался то вверх, то вниз и словно смеялся над ним…Зеркала…Он был без маски и поэтому безотчетно поднимал руку к лицу...Он чувствовал себя неуютно без нее. Зеркала…Эти зеркала…Они показывал его..Его..Такого страшного..Такого уродливого…Он не хотел на них смотреть..Но он должен был идти вперед..И поэтому он смотрел на них. Смотрел отчаянно и упорно, нагло и вызывающе. Он словно хотел разбить их своим взглядом. Зеркала жалобно скрипели, изгибались, подмигивали, корчили рожи, но даже не трескались. И вдруг он споткнулся… Вернее, не споткнулся, а на что-то наступил и автоматически остановился, посмотрев под ноги…На полу в неизвестно откуда там появившемся пурпурном песке лежало маленькое зеркальце в истлевшей оправе. Он поднял его. Оно было кривое..Непонятно как это получилось у мастера, но оно было оплывшим, неказистым, неправильным…Но оно..Оно отражало его лицо, так, как оно должно было быть. Правильно…Без тени уродства…Уродливое зеркало даровала ему красоту. Он сел на пол и долго-долго вглядывался в свое истинное отражение, словно пытался запомнить его навсегда…Сколько он так сидел, неизвестно..А затем оно просто рассыпалось в его руках весенним снегом и взлетело к потолку белыми мотыльками… Он поднял голову, то увидел, что мотыльки сели на большие зеркала, вздрогнули крылышками и обратились в пыль… Он встал, подошел к ближайшему и стер с него серую пленку…Вгляделся..Там…в глубине зеркала двигались какие-то люди…Они что-то делали…Он видел их..и видел среди них себя… Да, вот перед ним стоит Мег Жири… Она что-то говорит, протягивает ему какую-то книгу… А вот он играет…но подождите, за его спиной сидит какой-то человек…Странно, он не знает его..Это какой-то старик… Старик слушает его, закрыв глаза… Он наклонился поближе, чтобы получше рассмотреть картины, и почувствовал, как проходит сквозь стекло…Он сделал шаг и почувствовал, пол своими пальцами странно тягучую поверхность. Еще шаг – и понял, что он уже там, по другую стороны отражения. Он оглянулся и увидел, что там, за рамой, все остальные зеркала дрогнули и разлетелись на осколки…
Призрак стоял на поляне. Бесконечная зеленая поляна, которая уходила за горизонт. Над ним было небо. И оно не просто БЫЛО, как это в реальности. Оно словно обнимала его, окружало..Словно он было не только над головой, но и слева, справа, везде – даже внутри его… А когда он поднимал голову вверх, то видел Оперу и Оперный проезд. Словно над ним был зеркальный потолок, отражавший то, чего у него под ногами не было… И так велика была разница между суетой верха и безмятежностью низа, что он в первый раз почувствовал отвращение к Парижу…
Он снова опустил голову. И не удивился. Посреди поля стояло фортепиано. Он подошел к нему и сел. А когда он коснулся пальцами клавиш, черная полированная крышка ожила. В ней стали появляться картины… Это было море, в синей глубине которого безмятежно плавали птицы..Это была пустыня, в которой росли прекрасные розы…Это был лес, ветви которого гнулись под тяжестью бабочек… Картины трепетали, плыли и плавились… Они менялись и превращались в другие…
Когда он закончил играть, то поверхность снова стала черной. Он посмотрел на нее и увидел свое лицо. Таким, каким оно должно было быть. Он опустил крышку на клавиши. И наступила темнота.
Он шел на ощупь, вытянув руки вперед. Воздух был вязок и густ. Потом он понял, что у него закрыты глаза. Он открыл их. Ничего не изменилось. Вокруг было все также темно. Но он увидел, как от его пальцев идут светлые линии. Он махнул рукой, потом еще раз.. Белые линии не поспевали за его движениями… Он стал забавляться…Вот он нарисовал круг, а вот квадрат… Затем подумал и написал «Призрак». И – странное дело – изображение застыло, замерцало. – и он увидел себя. Он стоял перед собой и о чем-то размышлял…и что-то крутил в пальцах. Призрак пригляделся. Да, это было то самое кольцо, которое он когда-то подарил Кристине. И тут его двойник поднял голову и широко и счастливо улыбнулся. И исчез.
«Кристина» - написал он. Перед ним появилась Кристина. Она была растерянна. Она стояла в замешательстве. Перед кем-то …Перед ним самим …со спины. Она что-то говорила, но он не оборачивался. А потом Кристина обняла его…
«Родерик» - Родерик появился буквально на секунду. Он стоял, низко опустив голову и опираясь на трость. Затем поднял голову и в его зеленых глазах промелькнул испуг. Он поднял трость, размахнулся и разбил тонкую стену иллюзии.
Призрак отшатнулся. Но ему было уже достаточно…Это было будущее, без сомнения…У него все было хорошо…Кристина вернется к нему…
И тут темнота вокруг него зашевелилась. Затем свернулась, и его обдало ветром от крыльев огромной птицы, которая поднялась к небу…
Он стоял…Непонятно, где он стоял, но у его ног билось море, а вниз уходили горы.. Он чувствовал свободу…Чистую свободу…Снизу вверх шел мелкий светлый дождь…Или это были морские брызги? Непонятно, неизвестно, неважно… Брызги проходили сквозь него… Он глубоко вздохнул и забылся крепким счастливым сном.


Карлотта держала в руках белую лилию… Цветок извивался, пытаясь коснуться ее щеки. Как это было приятно…Лилия была вовсе не холодная, какими холодными бывают белые цветы…Нет она была мягкой и пушистой, словно котенок…Лилия ласкалась и целовала Карлотту. А потом она взмахнула своими лепестками и взлетела. Карлотта потянулась за ней…. И вдруг увидела, что она стоит на огромной лестнице из белого мрамора, которая уходит в небо…
Карлотта видела длинную череду теней…Тени…Какая знакомая тень…Она подошла и увидела Анну Валери. Анна улыбнулась и указала ей встать перед собой, а затем обняла за плечи…Карлотта опустила глаза вниз и увидела, что на ступеньке ниже стоит девушка, совсем еще молоденькая, белокурая девочка, а за ней женщина с холодным и бесстрастным лицом..Она не знала их…Никогда не видела… Хотя…да..эта женщина с холодным лицом..Это же Грета Аст..Да, Снежная Королева…Ледяной сфинкс… Звезда Ла Скала… Женщина, которая никогда не плакала… Вторая певица после Анны Валери… Карлотта так давно хотела познакомиться с ней…Грета подняла голову, встретилась взглядом с Карлоттой, покачала головой….а затем сошла с лестницы в никуда… Карлотта растерянно подняла голову и поняла, что она маленькая девочка..Совсем маленькая, растерянная девочка… Анна присела перед ней на корточки и погладила по щеке….
Ступеньки внезапно разъехались, и Карлота поняла, что она теперь находится одна на куске камня в пустынном пространстве. Кто-то крепко схватил ее за руку. И прежде, чем она встретилась с глазами этого человека, она поняла, что это Пьянджи…
- Я люблю тебя, - шепнул он.
- Я тебя тоже… - прижалась она к его груди.
Они стояли вдвоем на этой одинокой ступеньке и видели вокруг себя весь мир…И себя в этом мире…Они видели, как Карлотта пела Casta Diva…как ее поздравляла Анна…Они видели, как Пьянджи в первый раз, неуклюже, неуверенно выходил на сцену и как он потом смущался своего триумфа…Они видели свою первую встречу…Они видели себя в каждом спектакле… Их двойники проплывали мимо них на таких же обломках ступенек…Их двойники страдали, плакали, смеялись..Их двойники не знали, что ожидает их в будущем. А они знали… Но в тот момент сна они забыли об этом своем знании и жили воспоминаниями… Да, воспоминания…Воспоминания…Это наш дар и наше же проклятие… Они смотрели молча на сцены из прошлой жизни, которые проплывали перед ними. Слова были бессильны и бессмысленны. Они и так знали все. Каждый из них понимал, что чувствовал другой. И это молчание было более красноречивым и более искренним, чем любые клятвы верности… Только последняя сцена была им еще не знакома… Карлотта увидела себя в своей гримерке…Но она не знала это платье…Ах, да..Это же костюм из сегодняшней премьеры «Веселой вдовушки»..Да…значит, это будущее… Она видела себя, сидящей в гримерке…Сидящей одна… Карлотта вновь почувствовала внезапный приступ одиночества и, словно в поисках защиты, прижалась к Пьянджи. Ее двойник обессилено и устало сидел перед зеркалом. Но тут дверь приоткрылась, и вошел посыльный с корзиной цветов… «Это вам, мадам» - прочитала Карлотта по губам. «От кого» - беззвучно спросил ее двойник. «Я не знаю…Наверное, от поклонника» - поклонился рассыльный и закрыл дверь. Корзинка белых лилий… двойник протянула к ней руки… И тут из полутьмы за ее спиной неслышно появился Пьянджи. Он обнял Карлотту – ту Карлотту, из будущего и поцеловал ее. Крепко и искренне. Как в последний раз.
А потом она провалилась в умиротворенный крепкий сон, без сновидений. Которого у нее так давно не было.


Карета тихо тряслась, подскакивая на мощеной мостовой. Родерик спал. Более того, он видел сон. Это было необычно, но в тот момент он не осознавал этого.
Он шел по длинному коридору, окутанному туманом. Куда он шел? Он не знал этого. Зачем? Ответа тоже не было. Он просто шел. И слышал за собой чьи-то шаги. Он боялся оглянуться, боялся увидеть того, кто идет за его спиной. Но это надо сделать… Один..два..три…Он резко развернулся.
Бетани! За его спиной стояла Бетани. Она спокойно смотрела на него. Зетем протянула к брату руки и….рассыпалась в прах… Родерик встал на колени над кучкой черного пепла, взял его в горсть и почувствовал, как он впитывается в него…
За его спиной раздался цокот копыт. Он оглянулся. Черный единорог..Черный единорог…Странно, но единороги никогда не бывают черными… Единорог косил на него зеленым глазом и застенчиво скреб копытом… А потом исчез в ослепительной вспышке. И тут же рухнули стены коридора. И на Родерика из ниоткуда, из пустоты вышел светлый ангел. Родерик потянулся к нему. Ангел посмотрел на него. А потом внезапно из-за его спины появились огромные черные кожистые когтистые крылья. Ангел рассмеялся и провалился сквозь землю.
Родерик увидел себя у подножия лестницы…Тринадцать ступенек…начал отсчитывать он. И увидел ложе. Огромное белое ложе. И спящая женщина на нем… Снежная Королева… Королева снегов… Королева льда…Он подошел к ней и поцеловал. И его обожгло льдом. На ресницах королевы дрогнули капли. Слезы..или вода? И в тот же момент ветер сбил его с ног. Королева… ее больше не было… Она исчезла…Он поднял к лицу свои ладони и почувствовал, как его обожгло морозом. Иней побежал по его коже и телу. И в тот же момент он увидел Призрака. Он протянул к нему руку и почувствовал тепло. «Хорошо» - подумал он… «Он вышел» - скользнула в его голове мысль. – «Он вышел, он свободен». Что это значило? Он не понимал. Он просто констатировал факт. «Он свободен». А я? А я нет.
Мелькнули военные мундиры, сверкнули штыки… Он увидел себя в окопе, над которым медленно – над ясным голубым небом - всходила луна. Он ощутил себя волком..И завыл…Завыл дико и пронзительно. От этого воя луна лопнула и наступила темнота.
Темнота…Он почувствовал, как темнота входит в него, как она заполняет все его существо..И как ему хорошо..Ему было просто хорошо… Он не хотел никуда идти. Ему просто захотелось лечь, свернувшись клубком и никуда не идти. И из этой темноты на него выплыла большая маска.
Слепая маска венецианского карнавала. Он лежал и безучастно смотрел на нее. Маска начал мерцать. «Ответ?» - спросила она. Родерик молчал «Ответ?» - еще раз спросила маска. «Мы сами» - ответил он. «Верно» - кивнула маска и стекла по темноте вниз, окружив его мерцающим кругом. Он сел. Затем встал. Круг поднялся вверх, уменьшился и стал мерцать. Нимб – подумал он и усмехнулся…Как высоко занесло его самомнение. Круг опустился на его голову, и тут же острая боль пронзила Родерика… Он вытер кровь, которая бежала по его лбу, а затем обтер руку об стену. Стена дрогнула и там, где были кровавые следы, возникло зеркало. И он увидел себя. Ничего не изменилось в его облике. Только за спиной были два крыла. Одно – белое и перья, а второй – кожистое. Религия… - разочарованно подумал он. Опять религия… А потом он увидел как там, в отражении он вдруг потек, как старая краска. Он посмотрел на свои руки и видел, как они плавятся. Ему не было больно Ему не было интересно. Ему было все равно. Мне все равно.. – подумал он. Мне все равно. Странно. И удивился. И когда он удивился, он увидел, что все вернулось на свои места.
«Ты заблудился» - услышал он голос сзади. Он оглянулся. Там стояла цыганка. «Ты заблудился» - повторила она, затянулась сигаретой и пустила ему в лицо дым. Родерик подался вперед и вдохнул этот дым всей грудью. А потом почувствовал удушье. «Зря…» - было последнее, что он услышал.

Глава 13. Вечер премьеры.

Карету тряхнуло на выбоине, и Родерик проснулся. Он сонно потряс головой, растерянно потер переносицу…Где он? Ах, да, он ездил к цыганке, а потом в монастырь…В монастырь…И возвращается ни с чем…Нет, даже хуже…Лучше бы он вернулся ни с чем, тем с такими вестями. Вестями, что он нашел мать Призрака и потерял ее. Но теперь уже навсегда. «Самое главное в жизни – это успеть вовремя» - вспомнил он. Да..он не успел…Он не успел вообще. Он вздохнул. Нелегко далась ему эта прогулка. В тот самый момент, когда он услышал звон колокола и понял, ЧТО это значит… Тогда он понял, что не может так просто развернуться и уйти. Просто не может…
Он был на отпевании. Монашки удивленно косились на него, привратник недовольно поджимал губы – но они не могли ничего сказать против. Ведь он пришел к матери Беатрикс. И теперь должен был проводить ее в последний путь. Родерик стоял в тени, под надежным прикрытием каменной ниши. Мимо него сновали люди…Но они не замечали его. Может специально…может действительно были настолько углублены в молитвы…поглощены завистью к той, что уже смотрела на них с небес… Ему было все равно. Возможно, в первый раз в жизни ему было все равно, что о нем думают другие. Он стоял, закрыв глаза и слушал… Слушал слова, которые вот уже пятьсот лет неизменно сопровождали людские души в их одиноком путешествии в Вечность…

Requiem aeternam dona defunctis, Domine.
Et lux perpetua luceat eis.
Requiem aeternam dona eis, Domine
Et lux perpetua eis.

Да… Вечный свет…Несомненно, мать Беатрикс заслужила вечный свет..Хотя..ведь в аду тоже горит вечный огонь, не так ли? И быть может, именно его отблески, такие мучительные для грешников, и являются тем самым вечным светом для блаженных душ… Да…Как посмотреть, как посмотреть..иногда то, что мы считаем бедой, становится нашим спасением…
Странно, думал он. Ведь совсем недавно реквиемы были светлыми и возвышенными… Они были радостными… Ведь человек освобождался от пут реальности, от оков жизни…Он устремлялся к Богу…Он становился свободным… Почему же теперь мы обречены идти в свой последний путь под угрюмые звуки траурного марша? Ведь Рай и Ад не изменились…Или…Или изменились мы, и теперь знаем, что путь в Рай для нас закрыт? Странно.. .В высшей степени странно…

Kyrie, eleison!
Christe, eleison!
Kyrie, eleison!

Да..Господи, помилуй нас, грешных…Ибо не ведаем, что творим…А если и ведаем, то возгордимся этому немеряно, и забудем имя твое и впадем в отчаяние… Ибо не ведаем…
Он отодвинул занавеску. Экипаж подъезжал к Опере. Странно… Наверное, он до сих пор спит. Огни. И люди. Как много людей… Ах да, премьера…Премьера… Премьера в восстановленной Опере. Как давно он не был ни на одном спектакле… Десять лет? Да, пожалуй уже десять лет… Последний раз они были с Бетани на маскараде… А потом они уехали и больше не возвращались в Париж. Они вообще больше никуда не выезжали. Никогда. Им хватало того, что было в доме. Ему – книг, Бетани – ее оранжереи… Им был не нужен никто, в том числе и они сами… А теперь они так грубо и нелепо выдернуты из привычной обстановки и разбросаны в пустоте… Так тяжело..Так тяжело быть одному…. Особенно если знаешь, что твоя вторая половина где-то рядом… Особенно если знаешь это … Бесконечными ночами он выходил из Оперы и смотрел на освещенные окна кабинета Бетани. Просто стоял и смотрел. Он пытался понять, догадаться, что же она там делает. Затем закрывал глаза и видел – да, он воочию видел, как она перебирает тонкими пальцами деловые бумаги и векселя… А ведь она так не любила никакие деловые бумаги… с самого детства… Он грустно улыбнулся…У нее был такой некрасивый, торопливый и острый почерк, и она все время боялась испортить бумаги..Она боялась заполнять их…Даже когда требовалось поставить просто ее подпись, на нее нападала безотчетная паника… Вот у него был каллиграфический почерк… Но на Родерика нельзя было положиться – он начинал дурачиться, начинал писать зеркально и в конце концов все портил. Бетани приходила в ярость и хлопала дверью. А он веселился…Как он веселился, когда доводил ее до белого каления! Какой же он был дурак…Какой дурак… А теперь он считал большим везением, если он видел в окне темный силуэт Бетани, когда она подходила, чтобы задернуть шторы… Да, мы начинаем ценить что-то, только когда мы это теряем… А теперь он ничего не может поделать…Он даже не может подняться к ней наверх, открыть дверь и сказать: «Здравствуй, сестренка…Знаешь, а я тебя все равно люблю…». Он не может этого сделать..И эту черту они перешагнули не в то солнечное утро в угольном карьере, а гораздо, гораздо раньше…И может, даже не они…Может, в этом был виноват отец, который постоянно ставил Родерика сестре в пример… А может, все-таки и сам Родерик, который совершенно не заботился о том, как его успехи действуют на Бетани… Два эгоиста..Два эгоиста сумели сделать то, что не по силам многим людям… Они сумели разрушить самые крепкие, самые вечные узы… Они смогли разрушить свою семью..
Есть улыбка любви
И улыбка обмана и лести.
А есть улыбка улыбок,
Где обе встречаются вместе…. – прошептал он. Да, когда-то было так…Когда-то они любили друг друга…Когда-то они беззаботно играли…Пока не поняли, что в мире существует наследство и первородство…Пока не поняли, что в мире существует ненависть и зависть… Пока не поняли, что…
Есть взгляд, проникнутый злобой,
И взгляд, таящий презренье.
А если встречаются оба,
От этого нет исцеленья.
Да..исцеления не было… И нет его до сих пор…И никогда не будет…Пока они живы…

Бетани стояла у зеркала, закалывая волосы…Сегодня вечер ее триумфа…Триумфа…ее кольнуло в сердце…Как бы она хотела, чтобы с ней сейчас рядом был хоть кто-то. Отец, мать…да хотя бы, Александр…Чтобы они поняли, что она тоже на что-то способна! Чтобы они порадовались за нее…Боже, ей ведь совсем не нужно это треклятое наследство, эта Опера…За этот краткий миг триумфа она готова отдать все, что у нее есть…Только за то, чтобы к ней подошли брат и отец и сказали.. Сказали: «Да, девочка, мы ошибались в тебе…Ты действительно способна на многое»…. Как часто все наши действия имеют в основе одно-единственное и такое простое желание – доказать кому-то, доказать самому близкому человеку, что ты способен на многое… Как часто своими успехами мы обязаны этому мелкому чувству мести.. И вот теперь, когда она может кому-то что-то доказать, этого кого-то нет рядом…
Бетани вздохнула и положила булавку на туалетный столик. Затем посмотрела в зеркало…
- Александр…- прошептала она. Странно, но она никогда не называла брата уменьшительным прозвищем… Она вообще редко называла его по имени. Даже сейчас она думает о нем исключительно местоимением «он»..Ей всегда казалось, что имя «Александр» и ее брат – это совершенно разные люди, казалось, что у него может быть другое имя…
- Александр… Приходи сегодня на мою премьеру…

Призрак сидел за столом и задумчиво прислушивался к тому, что творилось наверху. Да, конечно, сюда не долетали никакие звуки…Но ему казалось, что он все равно их слышит..может их угадать… Да..вот сейчас, наверное, сейчас месье Рейер раздраженно постукивает своей дирижерской палочкой по пюпитру – первый тромбон, как всегда, мучается с жестокого похмелья и никак не может отличить фа от ля… Мадам Жири, наверное, гоняет девочек. Девочки визжат и веселятся – им же все в игрушку…Как всегда, не дошиты платья, не доделаны декорации… Господа! Это же Опера! Это суета! Здесь всегда кто-то не успевает… Здесь все опаздывают… Все опаздывают… Но в этом и есть вся прелесть Оперы!
Опера! Это игрушка. Это свой замкнутый мир, который подчас бывает богаче и интереснее, чем тот, что видят на сцене. Опера! Призрак закинул ноги на стол. Он был в прекрасном расположении духа. Сон. Тот самый сон, в котором он видел Кристину и себя..Себя – счастливым… Надо только подождать..Подождать совсем чуть-чуть..И все получится…Все будет хорошо..Все должно быть хорошо…А как иначе? Он погрузился в воспоминания. Опера… Ведь это именно он создал ей легенду. Чем знаменита Ла Скала? А другие театры? Да ничем. Разве что своими примадоннами. Примадонны приходят и уходят.. А он создал легенду..Легенду, которая живет даже сейчас, когда он уже месяц, как отдалился от дел. Он же слышит, как балетные девочки шепчутся по ночам, видит, как они вздрагивают от каждой тени…Замечает, как настороженно разворачивает Фирмен каждое новое письмо и как шарахается от мадам Жири Андре… Господа, это Опера! Это фальшь, это игра, это маскарад, который царит здесь каждый день, но выплескивается только раз в год… Господа, это Опера! И я – слышите, я! – во многом создал эту вашу оперу! Я…это сделал я…

Мег аккуратно одергивала на себе новенькую пачку. Ура!! Уже три дня, как она выздоровела. Вернее, не совсем выздоровела – кашель еще не прошел – но врач уже разрешил ей работать. И она даже успела посетить Кристину. В подземелье, мама ее, правда не пускала… Каждый раз, когда Мег приближалась к известным ей потайным ходам, из темноты на нее выплывала непреклонная фигура матери, крепко и настойчиво брала за руку и утаскивала подальше. Зато к Кристине мама разрешила ей поехать. Правда, только вместе с самой мадам Жири. Надо сказать, что Рауль слегка опешил, когда увидел их вдвоем. Он с подозрением посмотрел на руки мадам и, не увидев в них письма, облегченно вздохнул. Мег хихикнула. Да, теперь ее мамы боятся по-настоящему. Боятся все. Кроме новой директрисы. Но та, судя по всему, не боится даже самого дьявола. Но увы – из-за того, что мама все время была рядом, разговор с Кристиной не получился. А жаль..Они успели перекинуться только парой слов… Но Мег поняла, что Кристина даже во время ее болезни продолжала получать письма…Неужели он сам приходил к ней? Нет, Кристина не видела его… Это взволновало Мег. Неужели..неужели…Призрак решил все делать сам, и она ему больше не нужна? Нет… Надо сказать ему, что она может…А что она может? Ничего не может…Ничего…. Нет. Сегодня, после премьеры она первым делом, даже не переодеваясь, ускользнет в подземелье. Мама будет занята другими балеринами, и у Мег будет время…

Ложи сверкали бриллиантами и шелками. Все пришли в Оперу. Здесь был весь Париж. Бетани торжествовала. Она купалась в своей власти. Да! Сейчас все..слышите – все! Будут смотреть на то, что создала она! Она была везде – в каждой декорации, в каждой ноте, в каждом слове. Она с закрытыми глазами могла представить себе малейшую ниточку на костюмах певиц и балерин, могла повторить каждое – даже самое малейшее - па. Все эти недели она была все время здесь – смотрела, наблюдала, руководила…Она была везде..Эта Опера была ее…И она принадлежала этой Опере.. Бетани смотрела на зрителей и чувствовала, что начинает дышать с ними в унисон. Она жила, питалась их предвкушением зрелища… Она трепетала..Она в этот момент была всеми ими…Всеми ими… Всей этой сотней человек… Она вздохнула всей грудью. Боже, как это прекрасно! Как прекрасно Творчество! Боже, сделай так, чтобы все получилось!

Карлотта стояла, бессильно прислонившись плечом к кулисе. Там, на сцене, беззаботно порхали юные балеринки, изображая из себя невинных пастушек. Сейчас ее выход… Боже, как давно она не была на сцене! Как давно… Каждый вечер, когда гасли огни во всем здании, и даже Париж погружался в тревожный сон…каждый вечер она приходила сюда и садилась на сцену. Она прислонялась щекой к щербатым доскам, вдыхала их приторный запах, нежно гладила их рукой..В этот момент она чувствовала себя единой с Оперой. Она чувствовала ее душу. Саму душу Оперы. Душу, которая умирала вместе с Эвридикой…..любила вместе с Джульеттой…. Душу, которая жила и страдала каждый вечер с героями на этой сцене… Тени, их тени……Они здесь…Они все здесь. Они – вместе со своими творцами. Строгий Глюк в напудренном парике, веселый и шаловливый Моцарт….., надменный Сальери……. Нервный Лист….. Они приходят сюда каждый вечер, чтобы еще раз услышать свои творения, чтобы поздравить своих коллег…Они все здесь…Все…Потому что смерть дает всем свободу и успокоение….Потому что смерть освобождает нас от суеты, от зависти, от ревности…Освобождает от всего, что мы считаем жизнью… Только Музыка вечна… только музыка… Потому что в ней есть все…В ней и любовь, и страсть, и рождение, и счастье…В ней нет только ревности…нет злобы..нет ненависти… Музыка как любовь… Она…Она…
… долготерпит, милосердствует …..не завидует, …..не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. …..никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся,и языки умолкнут, и знание упразднится….
- Госпожа Гуидичелли… Госпожа Гуидичелли – услышала она позади себя тихий шепот.

Мадам Жири с испугом наблюдала за Карлоттой. Та стояла, прислонившись щекой к тяжелым складкам занавеса, и беззвучно шевелила губами. Мадам тронула Карлотту за плечо. Она вздрогнула, как от удара и обернулась. Жири смотрела в ее расширенные глаза и понимала, что она уже ничем, ничем не может помочь Карлотте.
- Госпожа Гуидичелли – тихо шепнула она. – Скоро ваш выход.

«Скоро ваш выход» - это было последнее, что поняла Карлотта. Это был последний звук, последняя весточка из реального мира. Она закрыла глаза и снова вспомнила свой сон. Вспомнила лестницу в небо… И Убальдо…Убальдо…Он обещал прийти сегодня на спектакль…Да…Он здесь..Он сегодня здесь…Где-то там, в зале…в окружение платьев и смокингов… Он будет слушать ее. Только ее… Она должна спеть, так как поют ангелы. Не ради денег, не ради славы, а ради Убальдо. Ради своей любви…ведь только ради нее и стоит жить…жить и петь…
- Ваш выход – услышала она.
Да…Мой выход. Мой выход. Мой! Я иду! Я!

- Ваш выход! – шепнула Жири… А через минуту она закрыла глаза и отвернулась, поняв, что случилось непоправимое…

-Раз, два – одними губами шепнул месье Рейер.
И тут Карлотта, сама не ожидая того, снова запела:

…Past the point of no return…

Бетани медленно поднялась со своего места. У нее заходили скулы. Это был провал. Несомненно, провал. Эта сумасшедшая погубила ее. Погубила, то, что она воссоздала.
Карлотта торжествующим взглядом обвела притихший зал. Да. Наконец-то. Наконец-то она обрела свой голос, обрела свою душу. И ее показалось, что где-то там…вдалеке, в самой дальней ложе ей тихо аплодирует Анна Валери, которая наконец-то пришла на ее триумф, как и обещала. А в глазах Анны стоят слезы радости и гордости за ту девочку, которую она вывела в свет… Анна, великая, благородная Анна.. И тут Карлотта похолодела от ужаса. В дальней ложе находилась вовсе не Анна, а Бетани. То же самое лицо. Только холодное и ненавидящее. Бетани молча, не шевелясь, смотрела на Карлотту в упор. Костяшки пальцев, которыми она судорожно вцепилась в бархат обивки, побелели. Карлотта пошатнулась и закрыла глаза. Боже мой, что же она наделала…Что же она наделала….
Когда она открыла глаза, Бетани в ложе уже не было.

Кристина сидела в кресле. Рауль стоял рядом, нервно теребя бахрому старинного гобелена.
- А в Опере премьера… - тихо и рассеянно произнесла она, водя пальцем по полированному подлокотнику.
- Да…Ты..ты хотела пойти?
- Не знаю, - сказала она.
- Подожди, - Рауль присел на корточки около Кристины, положив руки на подлокотники кресла. – Так ты хотела поехать или нет?
- Я…не…знаю… - все также безучастно произнесла она.
- Кристина, послушай – Рауль, сел на пол перед ней, скрестив ноги и положив подбородок на руки. – Я все понимаю…но так долго продолжаться не может… Ты должна хоть что-то решить…Вот уже прошел месяц…
- Месяц… - отрешенно сказала Кристина.
- Да, именно месяц….
- Всего месяц…
- Ну не знаю, по мне уж целый месяц…Но на все мои вопросы и предложения ты отвечаешь «не знаю». Кристина, я не хочу тебя заставлять, я не хочу тебя ни к чему принуждать…Я все понимаю…Но не кажется ли тебе, что надо что-то решать? Я построил для тебя замок из черного дерева и слоновой кости..Но реальность все равно когда-нибудь войдет в него… Кристина…Он…он преследует тебя?
- Нет.
- Нет…Тогда чего же ты боишься?
- Не знаю…
- Опять «Не знаю»!..Кристина..а ты боишься?
- Не знаю…
- Послушай, ты дурачишь меня? Как так можно? Кристина, ну хоть что-то ты знаешь? Хоть в чем-то ты уверена?
Он ждал, в глубине души надеялся, что она скажет, «Да, Рауль, я уверена, что люблю тебя». Но ответ был иным.
- Рауль..пойми, мне кажется, что все мои силы ушли на то решение…решение в подземелье… Я пока не могу и не хочу ни о чем думать..Я не хочу принимать больше никаких решений…
- Но Кристина…ты хочешь, чтобы все решал за тебя я?
Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы.
- А тебе разве трудно это сделать?
- Нет…совсем не трудно..Но ты представляешь, какую ответственность беру на себя я? А если я приму неправильное решение?
- Рауль, я не знаю…
Рауль почувствовал, что он сейчас психанет. Да, он любил Кристину. Очень любил..Но он любил ту веселую и наивную маленькую девочку, с которой они в детстве были готовы совершать самые безумные поступки и пускаться на самые опасные авантюры…Он любил ту беззащитную и напуганную Кристину, с которой вновь встретился полгода назад…Тогда он восхищался ее мужеством и мог понять ее растерянность…Но сейчас..сейчас… Да, он и сейчас любит ее… И готов простить все.
- Прости меня, - вздохнул он. – Наверное, я очень устал…

...Наверное я устал, - думал он. Иначе как можно объяснить это раздражение? А может..Может у него плохое предчувствие? Не знаю…Ха – усмехнулся он. Вот теперь и я произнес это слово «не знаю».. А ведь я действительно ничего не знаю…Ничего. Сейчас, по прошествии месяца я начинаю испытывать уважение к этому странному Призраку… Уважение перед его умом, перед его мужеством, перед его жертвенностью…Ведь, положа руку на сердце, я бы сам не выдержал…Я бы искал встречи с Кристиной… И может, даже, повторил бы свои попытки похитить ее. А он – нет. И я уважаю его…Очень уважаю… Наверное, сложись обстоятельства иначе, мы бы могли стать если не друзьями, то хорошими знакомыми…Сейчас же мы оказались достойными соперниками…
А затем он представил себя на месте этого странного существа…Какой же силой надо обладать, чтобы вынести все то, что пережил тот? Как же надо яростно любить жизнь, чтобы быть готовым положить ее к ногам одной-единственной девушки? И как надо любить эту девушку… Как ее надо любить… Рауль слишком хорошо помнил тот дуэт из так и недоигранного «Дон Жуана», где на волю рвалось отчаяние. Отчаяние последнего полета раненного альбатроса над бушующим морем …..Боль, которая выплескивалась на него каждым жестом, каждым вздохом… Ему было страшно и больно там, в пятой ложе..Но как же было больно тем людям на сцене! Да, я уважаю его…И я бы хотел, чтобы мы встретились в другой обстановке…И тогда я пожал бы ему руку…Да…Хотя бы за то, что он научил меня ценить то, что я сейчас имею – Кристину…Ведь мы понимаем ценность чего-то, только когда теряем… Раулю повезло..он не успел потерять..но он был на той тонкой грани достаточно долго, чтобы успеть понять…И он успел…И хотя бы за это он может быть благодарен Призраку..За этот урок. Пусть даже жестокий урок. Все-таки, все, что с нами случается – не зря..Все это не зря…

Грустное зрелище – пустой зал после спектакля…Здесь еще живет дух искусства, но – увы – его уже почти нет. Нет… В гримерках сидят обессиленные исполнители, стирая со своих уставших лиц грим..Балерины сворачиваются в изможденные клубки… Музыканты прячут в футляры свои измученные инструменты… Дух Оперы мирно дремлет в этих людях..Дремлет до того момента, когда снова восстанет…Восстанет из праха, как Феникс, чтобы снова обжечь своим агонизирующим пламенем чуткие сердца…А сейчас здесь тихо… Страшно тихо… После пира и буйства Музыки наступает Царство Тишины. Когда не хочется говорить, и даже думаешь медленно и тихо, боясь нарушить это спокойствие и безмятежность…

Карлотта протянула руки к маленькой корзинке с белыми лилиями…Именно такие ей дарил Пьянджи. Она вспомнила свой сон и тихо засмеялась..Конечно, как она сразу не подумала… Пьянджи где-то здесь. Он подает ей знак. Она протянула свои похудевшие за горестные дни руки к цветам. Убаюканная своими мечтами, она даже не заметила, как из букета к ней метнулась тонкая холодная молния. Но прежде чем она коснулась ее руки, в груди Карлотты что-то оборвалось.

Глава 14 Предательство.

Призрак стоял у берега озера и рассматривал себя в отражении в воде. Вернее, себя-то он как раз и не видел. Было слишком темно и казалось, что на воде тихо покачивается белая маска…. Он ни о чем не думал. Просто смотрел. Очень спокойно, очень мирно..Просто рассматривал… Как факт, как реальность… Было забавно смотреть на черную воду, в глубине которой светилась белая маска… А почему же я выбрал белый цвет? – попытался вспомнить он. Но что-то сейчас память упорно противилась путешествию в прошлое… Ну что ж, нет так нет… Тогда я буду просто стоять и смотреть… И тут в воде появилась вторая маска. Призрак вздрогнул от неожиданности и обернулся. И тут он впервые за долгие годы испугался по-настоящему. Перед ним стояла мадам Жири. Никогда, никогда он не видел ее такой бледной…за исключением, правда, того случая…Но больше никогда… Мадам трясло.
- Что случилось? – спросил Призрак, догадываясь, что случилось непоправимое.
Жири медленно, как во сне поманила его пальцем.


Родерик сидел на стуле, обхватив спинку руками и положив на нее подбородок. Он пытался понять свой сон..пытался проанализировать все, о чем он думал тогда в монастыре…
- Хм…Кажется я прекращаю верить в Бога… Забавно… Забавно… Забавно хотя бы потому, что до этого момента я вообще был не уверен, что верю в него….

Плавное течение его рассеянных мыслей прервал внезапный шум. Он вскочил на ноги, неуклюже уронив стул. Шарахнулся было в сторону, но не успел.
К нему быстрым шагом шел Призрак. За ним семенила заплаканная Мег и белая, как полотно, мадам Жири. Мег приоткрыла рот, внимательно разглядывая таинственного незнакомца, но потом быстро забыла о Родерике.
- Карлотта умерла – прохрипел Призрак.
Родерик почувствовал, как у него ушла из-под ног почва.
- Какие симптомы? – отрывисто спросил он.
- Никто не знает. – всхлипнула Мег. – Она просто умерла.
- Просто никто не умирает. – покачал головой Родерик. Ему стало страшно. – Что-то…какие-то странности были?
- Врач сказал, что у нее разорвалось сердце, - дрожащим голосом произнесла мадам Жири.
- Мда? – усомнился Родерик. – Э-э-э-э…я конечно, понимаю, что то, что я сейчас попрошу, выглядит ужасным кощунством…но не могу ли я пройти к ней?
- Конечно, - ответил Призрак. – Это «гримерка примадонн». Именно оттуда я впервые привел сюда Кристину…

…Родерик взял руку Карлотты и тут же отпустил.
- Не могу понять…. Это же…змея…
- Что? – переспросил Призрак.
- Посмотри сам.
- Да…верно…Но откуда?
- Не знаю…и боюсь даже догадываться…
- …Не хочешь ли ты сказать…
- Вот именно, что не хочу.

Они сидели на берегу подземного озера. Родерик мрачно рвал на части картон и бросал его в воду, наблюдая, как тот намокает и медленно тонет.
- Послушай, - помолчав, сказал Призрак. – Ты думаешь, что это Бетани убила Карлотту?
- Я не верю в это, - вздохнул Родерик. – Я не верю в это. Все-таки она моя сестра, и я знаю ее. Она на это неспособна. Хотя… Она же пыталась убить меня… Не знаю…Правда, не знаю…Это могла быть случайность…Мало ли что…В конце концов, Бетани очень мудрая женщина, и она не стала бы убивать свою примадонну. Ведь кто теперь будет петь в ее Опере?
- Разве ты не знаешь?
- Что?
- Что Карлотта сорвала сегодняшнее представление…
- Нет…как? Она снова заквакала?
Призрак не улыбнулся.
- Прости, - тряхнул головой Родерик. – Я просто нервничаю… Так что произошло?
- Она внезапно запела арию из «Дон Жуана».
- Твоего «Дон Жуана»?
- Да.
- Но…это не преступление… Не думаю. Нет. Вряд ли. Вряд ли Бетани могла убить ее за это.
- Так все-таки ты признаешь, что она могла убить?
Родерик зло прищурился.
- А кто бы говорил. Разве на твоих руках нет крови?
- Они заслужили это! – воскликнул Призрак.
- Чем?! – вскочил Родерик. – Чем?!
- Один из них издевался над маленьким мальчиком, второй пытался найти меня, а третий…
- Да, что тебе сделал третий? За что ты убил Пьянджи?
- Он..Он был плохим певцом…Он пренебрежительно отзывался о моей опере…Он чуть не испортил ее…
- Как много прегрешений. – язвительно отозвался Родерик. – Как мало нужно сделать человеку, чтобы ты его убил. Одним ударом ты убил Пьянджи…
- …и погубил Карлотту, - тихо продолжил Призрак. Он закрыл лицо руками.
- Я знаю…знаю…просто в то время я был опьянен любовью к Кристине. Я не знал, что творю. Я бы пошел на все, чтобы быть рядом с ней.
- А теперь?
- И теперь.
- Ты убьешь каждого, кто хоть как-то встанет между тобой и ней?
- Да.
- Даже меня?
Призрак поднял голову.
- Но ты же не стоишь.
- А если бы?
- Да, даже тебя.
Родерик вздохнул.
- Черт возьми, за такую любовь и умереть не жалко.


Призрак сидел у постели Карлотты. Завтра должны были быть похороны. Ее было некуда отвозить. Нет, конечно, у нее был дом. Но там ее никто не ждал. Совсем никто. Ее никто нигде не ждал.
Он вспоминал еще одну фразу, которую потом сказал Родерик. Сказал мимоходом, только потому, что не мог скрывать ее. Тогда Призрак встал, а Родерик, не поднимая головы, после долгой паузы, отчасти самому себе, тихо произнес:
- На самом деле она умерла не от змеи…
- То есть?
- Понимаешь… - он поставил локти на колени и спрятал лицо в скрещенных руках - Я немного знаю медицину…Змея действительно ее кусала. Но она была уже мертва…
- Я не понимаю тебя…
- Ты понимаешь… Врач был прав. У нее действительно разорвалось сердце.

…У нее действительно разорвалось сердце…И Бетани, даже если это была и Бетани, вовсе не была настоящим убийцей… Это сделал он, только он… Каким же большим должно было быть человеческое сердце, чтобы разорваться от боли? И какой должна была быть эта боль?

…В доме Де Шаньи было темно и тихо. Все, включая слуг, давно уже спали. Поэтому никто не видел тень, которая ловко проскользнула в спальню невесты виконта. Тень помедлила у свечи, которая слабо освещала комнату. Легкая улыбка тронула губы незваного гостя. Странно, почему если мы чего-то боимся, то мы стремимся спать при свете? Неужели этот слабый огонек обладает такой властью, способной отогнать любые страхи? Заблуждение..заблуждение…самое -то страшное совершается как раз при свете дня… Он тихо дунул на свечу. Язычок пламени затрепетал в своей агонии, а потом безжизненно погас. Но в комнате все равно было светло. Человек посмотрел в окно. Луна… Полная луна. Сегодня странная ночь. Ночь колдунов. Ночь ведьм. Ночь оборотней. Оборотней… А ведь это не миф, не страшная сказка, которую рассказывают детям… Это правда. Оборотни живут среди нас. Мы боимся их… Но кто-нибудь хоть раз подумал, каково самому оборотню? Каково ему таить ото всех свою сущность, свою истинную сущность, и знать, что он ни с кем не может поделиться этой страшной тайной? Тайной, которая гложет его…Тайной, которая сжирает и сжигает его…
Кристина спала. Ее ресницы слегка подрагивали. Она не видела мужчину, который склонился над ней. А если бы даже и увидела, то не узнала.
Это был Родерик.
Он сидел возле кровати Кристины, тихо раскачиваясь… Он понимал…что то, что сейчас происходит – предательство. Но что он мог поделать с собой? Он приходил сюда уже двенадцатую ночь… Каждую ночь…

Мои глаза в тебя не влюблены, - шепнул он ей, нежно сворачивая пальцами локон.
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье, – ресницы Кристины дрогнули. Но Родерик этого не заметил.
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья.

Кристина была такой красивой…такой беззащитной… Теперь он понимал Призрака. Действительно, она стоила этой безумной самоотверженной любви… В первый раз он понимал, что влюбился…Он поддался любви как заразе…Как безумию..Да это и было безумие… И понимал, что само это чувство уже невозможно…уже предательство того человека, который доверил ему свои чувства и помыслы…Даже более, того человека, которого он же сам заставил раскрыться, которому сам же пообещал защиту и поддержку… Родерик закрыл лицо руками. Что происходит? Он чувствовал, что металл, из которого за эти полгода он выковал себе душу, начинает мягко оплывать. Этого нельзя было допустить. Просто нельзя. Пока не поздно. Он заглядывал в душу и понимал, что у него еще есть шанс. Он еще может успеть. Может…Надо рвать. Надо резать по живому. Если рана тревожит, надо вырезать ее с мясом. Как поступила с ним Бетани. Так он должен поступить и со своей любовью к Кристине. Но Боже, как это тяжело!!! И именно поэтому он ездил к цыганке..Но она ничего, ничего не сказала ему…Кроме той фразы… «Самое главное в жизни – это успеть вовремя»… Что это значило? Конечно, успеть убить в себе свои чувства, пока они еще слабы, пока они не поглотили его полностью.. Но как на это решиться?

Он еще раз взглянул на Кристину. Наклонился поближе. Что же, ему не надо ничего говорить…Все за него давно уже сказал Шекспир…

И все же внешним чувствам не дано -
Ни всем пяти, ни каждому отдельно -
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
В своем несчастье одному я рад,
Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.

Он встал. Еще раз посмотрел на спящую Кристину.
И тихо и целомудренно коснулся губами ее лба.

Глава 15.
И тут произошло неожиданное. Кристина внезапно открыла глаза. Родерик шарахнулся в сторону, сбил прикроватный столик, помедлил пару секунд у открытого окна и нырнул в него.
Кристина вскрикнула. В комнату вбежал Рауль, на ходу автоматически нащупывая рукой что-нибудь тяжелое.
- Дорогая, что случилось? – и осекся, глядя на опрокинутый столик и рассыпанные безделушки. – Тут кто-то был?
- Я не знаю…
- Кристина..сюда кто-то приходил за тобой…Он? Это был он? – в глазах Рауля появился ужас.
- Нет…это был не он…
- Ты в этом уверена?
- Не знаю…Я не знаю…

Рауль сел на кровать и приобнял Кристину..
- Родная моя…Ну сколько можно..Давай уедем отсюда…Давай..Давай уедем в Швецию…
- Рауль..я не могу так быстро..Позволь мне свыкнуться с мыслью, что все закончится..
- Но все и так закончилось? Или..или…нет?
- Не знаю, - закрыла глаза Кристина. – Я не знаю…Я ничего не знаю..Я снова запуталась…
- Подожди, я кажется понимаю…Это Мег? Это маленькая Мег Жири? Это она что-то тебе рассказывает?
- Рауль..я не знаю…не мучь меня…
- Нет, объясни, что произошло? – Рауль схватил Кристину за плечи и встряхнул ее. Она застонала. – О, прости дорогая, я не в себе…
- Рауль…я должна разобраться…
- Ты хочешь вернуться? Нет. Нет. Я..Я не позволю. Что он сделает с тобой?
- Ничего..он ничего мне не сделает…Позволь мне...
Рауль колебался…Он не хотел снова отпускать Кристину к Призраку…Но..может, это будет то, после чего она наконец-то сможет сделать выбор? В первый раз за этот месяц она решила что-то сделать. И он должен ей это разрешить. Ведь…ведь он должен думать не о себе, а о ней. И он видит, что это первое самостоятельное решение для нее очень важно. Да будет так.
- Кристина…только пообещай мне, что в любом случае ты вернешься? Что бы не случилось, какое … - он запнулся. – Какое бы решение ты не приняла, ты все равно придешь сюда…Хотя бы, чтобы рассказать мне о своем решении. Хорошо?
Кристина подняла глаза.
- Я обещаю. – впервые за этот месяц четко и уверенно ответила она. В этот момент она сама верила в это.

Вот уже два часа Кристина сидела в карете. Она никуда не ехала. Она уже приехала. Приехала к Опере. Но ей было страшно выходить. Она никак не могла сделать первый шаг. Нет, она не передумала…Вовсе не передумала…Но ей было просто страшно. Она отсчитывала….минута..да, еще одну минуту я посижу и подумаю…еще одну минуту..еще..Минуты медленно и тягуче капали…они складывались в часы…Вот уже три часа…Три часа… На Париж медленно опускается вечер…Вечер… Да, вечер…Еще три месяца назад с первым вдохом вечера вспыхивали огни на авеню Оперы… Сейчас же здесь пусто… совсем пусто.. Никого нет. Да, а и зачем здесь кому-то быть?
Надо идти… Нет, она не передумала… Вовсе нет. Она просто не знает, как ей быть, что сделать, что сказать… Но для этого нужно выйти из кареты. Платье слегка зашуршало, и Кристина замерла на выходе, так и не осмеливаясь ступить на мостовую. Затем она закрыла глаза, глубоко вздохнула и, словно войдя в воду, вышла на площадь Оперы.
И ничего не случилось..Не разверзлись небеса и не поглотила ее геена огненная. Все осталось как было. Также дул свежий ветерок и также чирикали хлопотливые воробьи. Ничего не изменилось…
Кристина переступила порог Оперы. Помедлила минуту, погладила рукой резные золоченые перила….глубоко вздохнула и сделала шаг. Шаг в неизвестность…Она не видела, как на нее, с верху большой лестницы пристально смотрела Бетани.

У мадам Жири из рук выпала расческа, когда она увидела Кристину…

- Мадам Жири…Вы же знаете его..Скажите ему, что я пришла…
- Я знаю… - вдруг ниоткуда раздался внезапно дрогнувший голос. – Кристина…спасибо, что ты пришла..большое спасибо…
- Покажись. – попросила Кристина.
- Нет…не стоит…
- Покажись, пожалуйста…И…я хочу еще раз побывать у тебя…
- Кристина..- голос стал мягким, как воск.. – Кристина…Дорогая… иди ко мне…
И Кристина, смело перешагнула через порог.

Родерик сидел в углу с томом Блейка на коленях. На душе было неприятно и тревожно. Странно, но в первый раз в жизни ему не хотелось даже читать… «Что-то страшное грядет» - автоматически подумал он. Как-то в последнее время эта мысль неотступно преследует его… Хотя, что может быть еще более страшным, чем то, что уже случилось? Он открыл книгу. На титульном листе был изображен черный единорог…Герб…Это их герб. Мадам Жири говорила, что их мать присылала сюда книги. Он провел пальцами по полувыцветшему клейму… …Мать…Он никогда не видел ее… Надо будет рассказать сегодня Призраку про его мать… Надо будет рассказать… Но что он скажет? Что он нашел ее? Да…Но что сказать о том, что она второй раз отказалась от ребенка? Как объяснить ему, что она – мать, единственный родной человек, - отказалась от него? Как объяснить, что она это сделала дважды – один раз погрязнув во грехе, а другой раз – утонув в благочестии? Как объяснить…Как?

Увидев Призрака вместе с Кристиной, он оторопел и побледнел. Кристина недоуменно посмотрела на него, потом перевела взгляд на Призрака, потом снова на Родерика.
- А…Простите, Вы кто? – вежливо осведомилась она.
Родерик замялся.
- Да..я … я так..просто…случайно… - он красноречиво посмотрел на Призрака, словно говоря: «Ну давай же, объясни как-нибудь сам, у тебя это лучше получится».
Призрак понял.
- Он попал сюда случайно. Мы познакомились. Он…он друг мадам Жири…Он скоро уйдет. Вернее, даже сейчас.
- Да, конечно, - Родерик вскочил и собрался уходить. Но не успел.
- Подождите.. – вдруг сказала Кристина. – Я помню вас…Ваше лицо в темноте…Это вы приходили ко мне по ночам.
Призрак резко развернулся. Родерик побелел.
- Я не понимаю… - свистящим шепотом, медленно разъяряясь, промолвил Призрак. – Я не понимаю… Что ты делал ночью у Кристины?
Родерик вздохнул, закрыл глаза и прислонился спиной к стене. Он понял, что все закончилось. Закончилось вот так глупо, нелепо и внезапно. И странно – он испытал облегчение. Все известно… все закончилось… Призрак подскочил к нему, схватил за ворот рубашки и резко встряхнул.

Родерик медленно встал.
- Да, Кристина..да…Это был я…
Призрак смотрел на него расширившимися от ужаса и гнева глазами.
- .Я прошу прощения у вас обоих..Но я не смог устоять перед объятиями этой страсти. Я влюбился в Кристину..Да, поначалу я ненавидел ее, но потом…Пойми, твоя любовь, беззаветная любовь обладает способностью растопить даже лед…. Я влюбился в вас Кристина…и не знаю, что мне делать… «Истекая кровью, честь борется с моей любовью…» Честь победила..я не открылся..я ни словом, ни жестом, ни вздохом, ни мыслью… не выдал всей любви. Она не была нужна никому…
Он растерянно потер ладонью переносицу. Впервые в жизни он не мог найти нужных слов….Да и нужны ли были они?
- «Уйдите…истекая кровью, честь борется с моей любовью, а вы мешаете борьбе…»
- «Желаю счастья вашей чести!» - взбешенно выкрикнул Призрак.
Родерик печально поднял глаза
- Да будет проклята она…

Кристина стояла ошеломленная и растерянная. В этот момент она поняла, что мечта каждой женщины на свете – быть любимой, на самом деле может обернуться проклятием. Она не понимала ничего. Она видела двух мужчин, стоявших друг напротив друга, видела крушение тонкой нити доверия, которую испытывал Призрак к этому странному человеку, видела, как, вторично преданный и обманутый, он вскипал яростью…
Родерик провел рукой по своему лицу, словно стирая грим.
- Прошу прощения, - тихо проговорил он.
- Убирайся – прошипел Призрак.
- Я прошу прощения…
- Вон!
Родерик гордо вкинул голову.
- Как вам угодно.
- Убирайся или я убью тебя! Ты предатель! Уйди, или я не отвечаю за себя! – с этими словами Призрак схватил огромный бронзовый канделябр и угрожающе придвинулся к бывшему другу. Тот не повел даже бровью.
- Самое трудное – отвечать за себя…
- Словоблуд! – Призрак швырнул канделябр, на этот раз не шутя, уверенно целясь Родерику в голову. Тот успел пригнуться, и бронзовая махина, просвистев над плечом, разбила одно из зеркал. Родерик оглянулся на зияющую своей пустотой раму и рассыпанные по полу осколки.
Затем снова повернулся и посмотрел Призраку прямо в глаза. Потом отдернул портьеру и вышел. Точнее, ушел.

Через минуту где-то вдалеке, в глубине коридоров и переходов раздался выстрел. Любопытное эхо попыталось было повторить его звук, но поперхнулось и замолчало.

Я в некоторой растерянности. События развиваются слишком стремительно. Есть в вашем фанфикшене что-то от новелл Эдгара По. Атмосфера, пожалуй... Ощущение сгущающихся над головой героев бед, концентрированность событий, зловещее предвидение, налет мистики. И каждый из героев заключен в кокон одиночества.

В общем - СПАСИБО! :ale: :ale: :ale:

*радостно потирая руки* Ура, ура, целых 4 (если я правильно посчитала...) новые главы! Замечательно! Елена, "you have truly made my night" (c)

Господа, хелп ме.... Никто из вас с судебной медициной не знаком? А конкретно, с бытовыми ядами? А то очень надо для второй части.... :p

И кстати, как вам название "Играя "Фауста"" ?

ГЛАВА 16.


- Подожди! – крикнул Призрак Кристине.
- Нет! – выкрикнула она на грани истерики – Нет! Это безумие…Это безумие…
- Подожди! – взмолился он, рухнув на колени.
- Нет… - качала головой она, медленно отступая к выходу. – Нет…Нет…Я не хочу…я не могу…опять…
- Подожди… - шепнул он ей вслед. Но она только качала головой, медленно уходя в темноту. Затем она стала лишь серой тенью на фоне серой стены. А потом исчезла совсем… Совсем…
- Подожди… - пронесся тихий вздох по подземелью, словно застонали каменные стены.
- Подожди… - выдохнули камни.
- Подожди…- шепнуло озеро.
- Подожди…- зарыдали ступени.
- Подожди…- хлопнули крыльями летучие мыши.
- Подожди… - заскребли в сердце серые крысы.
- Подожди… - содрогнулось в агонии суровое здание Оперы.
И далеко-далеко прозвучал ответ, который ударом гильотины поставил подпись под приговором…
- Нет…


Призрак закрыл лицо руками. Он не ожидал такого предательства…. Не ожидал.. он не ожидал ничего, что произошло в этот короткий час… Он не ожидал того, что Кристина все-таки вернется к нему… И как…Боже! Как трепетно, сомневаясь и не веря своему счастью, как влюбленный мальчишка, он вел ее за руку… Как он боялся моргнуть, чтобы это не оказалось лишь сном… Как он боялся вздохнуть, чтобы не спугнуть ее. И как трепетно и внимательно он вслушивался в ее молчание…. Как он дышал в такт ее испуганному неровному дыханию… Как он пытался стать ее тенью… Он держал ее за и пытался унять дрожь своей руки. Он боялся сжать ее кисть, чтобы не причинить боль…но боялся и расслабить пальцы, чтобы не упустить ее… Он просто боялся и не верил… Он боялся поверить. Он боялся надеяться. Надежда проснулась в тот миг, когда он ввел ее в комнату с озером. И мгновение спустя надежда рухнула, как подстреленная птица…
Как? Как это могло произойти? Ведь Родерик..он же ненавидел Кристину? Он же не мог даже слышать ее имени..И он..ведь он говорил, что не хочет влюбляться… Как он мог так поступить… О! Если Призрак увидит его, он задушит его. Он не будет даже прибегать к помощи удавки..Он сделает все своими руками… Он будет душить и смотреть тому в лицо. За все. Просто за все. За предательство. За то, что он обрел и потерял в один краткий и долгий миг.
Все придется начинать сначала…Опять..опять… Но зачем? Для чего? Для кого? Он взревел в отчаянии. И тут почувствовал на своем плече чью-то маленькую ручку. Неужели это Кристина? – он обернулся…но увы – это была всего лишь Мег.
- Я помогу Вам – сказала она. – Я верну Кристину…

Нет..Нет… Я не хочу…Я не могу….Опять…Опять… Кристина медленно отступала назад, видя, как его коленопреклоненная фигура скрывается в тьме пролома. Наконец, она отвернулась к стене. Нет…нет… Она даже пока еще не понимала, что же именно «нет». Но именно это слово кик никакое другое точно отражало ее чувства. Нет. Просто нет. На любые вопросы. На любые предложения. Нет.
- Кристина? Кристина, что-то случилось?
- Нет.
- Кристина, ты расстроена?
- Нет.
- Кристина, ты не в себе…
- Нет.
- Да что же там произошло?
- Нет.
- Что «нет»?
- Нет.
Рауль о чем-то спрашивал ее. Но она даже не вслушивалась в его вопросы. Звук его голоса приходил откуда-то издалека, словно через вату… Нет, нет, нет…- повторяла она как спасительное заклинание. Просто нет. Нет. Мне надо отдохнуть. Мне надо остаться одной. Просто одной. Я не хочу никого видеть и слышать. Я никого не буду видеть и слушать…Никого..Потому что я хочу услышать себя… Мне надо услышать себя….


Бетани пила. Да, это была слабость, но она ничего не могла поделать. Представление было сорвано. Это был позор. Она не оправдала своих стремлений и амбиций. И все из-за кого? Из-за этой сумасшедшей примадонны! В руке хрустнул хрупкий бокал. Бетани тупо посмотрела на окровавленную ладонь. Так… у нее у самой шалят нервы. Сначала зеркало в номере в гостинице, теперь бокал. Надо держать себя в руках. В руках. Надо думать предельно трезво и расчетливо. Итак, что она теперь может сделать? Она потерла переносицу. Поставить новую оперу? Да. Это самое лучшее решение. Но какую? Какую? Самый правильный шаг - это новую и еще не написанную. Но время! Время! Сейчас на счету каждый день. Ей нужна будет готовая партитура в крайнем случае в конце этой недели. Иначе на оперной одиссее можно поставить крест. Какого черта?! Все надо делать самой!
Осколки бокала брызнули от противоположной стены. А это красиво… Бетани бросила второй. Но на этот раз проделала это медленно и со вкусом, наслаждаясь траекторией полета и смачным поцелуем стекла с каменной кладкой. Мда…Вот разрушать она несомненно, умеет… А вот создавать…
Она медленно встала и потянулась. В окне слабо отразилась ее гибкая фигура, напоминающая гигантскую птицу. Бетани закинула руки за голову, прогнулась… Да..у нее все еще в будущем… И она теперь уже не так боится зеркал. Ведь в них она теперь видит только себя. Только себя…
…Она резко обернулась. Маленькая балерина не успела шмыгнуть за угол и сжалась под грозным взглядом директрисы. Бетани поманила ее пальцем.
- Ну-ка иди сюда… Иди, иди, не бойся…
Девочка робко подошла.
- Как тебя зовут?
- Жюли…Жюли Дюваль.
- Ну что же Жюли… Почему же мы бродим в такое время по коридорам, а не мирно сопим в кроватке?
- А никто из нас сейчас не спит… - девочка внезапно осеклась. Бетани поперхнулась.
- Кх…И что, полсотни балерин сейчас вразброд шатается по Опере? Боже! А куда же смотрит мадам Жири? Мне что, еще балет восстанавливать придется в случае непредвиденных катастроф?
- Нет, мадам… с балетом никогда ничего еще не случалось…- девочка снова замолчала. Так, она, несомненно, что-то знает. Вряд ли, конечно, знает больше, чем остальные… Но тем не менее, она вроде бы разговорчивая. А этим надо воспользоваться. В конце концов, надо понять, что же все-таки творится в этой Опере…
- Так…Значит с балетом ничего не случалось? А с кем же случалось что-то?
- С…все время что-то происходило с Карлоттой, - всхлипнула девочка. – На нее падали декорации… Ей приходили угрожающие записки…А однажды.. однажды она потеряла голос… В тот самый вечер, когда убили Жозефа Буке… А потом..потом на премьере «Торжествующего Дон Жуана» убили Пьянджи…
- Ну я немного в курсе этой в высшей степени драматической истории… Думаю, что ею все-таки должны заниматься не балерины, а месье Клод и весь штат Сюртэ. Но ведь вам известно и еще что-то, не так ли? Что-то, что не вышло за двери этой Оперы? Давай, расскажи, не стесняйся… Я ведь здесь новенькая и много чего не знаю…

Девочка зарделась. Наконец-то она нашла благодарного слушателя.

- Дело в том, что ту арию, которую пела сегодня примадонна, уже исполняли здесь…
- О, вот это уже интереснее…а расскажите-ка поподробнее.. – Бетани устроилась поудобнее. Болтливые балетные девочки – сущий клад.

Ах вот, в чем дело….Вот как оно все…. Что ж…Этот таинственный Призрак может быть ей полезен. Его музыка… Он написал оперу… Почему бы не поставить его оперу? Да, именно так. Почему бы не поставить его оперу? Она полностью закончена – раз. Где-то валяются остатки декораций или, в крайнем случае, чертежи, по которым можно восстановить утраченные части – два. Костюмы пошиты – три. Это же просто великолепно! Кроме того, будет дополнительная реклама для публики…Можно будет даже делать маленькие подарки для тех, кто купить билеты. Например, осколки от той злосчастной люстры… Ничего, что они уже давно на свалке… Но ведь все побрякушки Сваровски похожи друг на друга, не так ли? Кроме того, кто помнит, как выглядела люстра, кроме местных тараканов? Вот так и надо вести дела. Сразу окупится добрая половина векселей.
Девочка продолжала что-то рассказывать, болтая ногами в высоком кресле. Бетани слушала ее лишь краем уха, задумчиво чиркая пером по бумаге, автоматически запоминая нужные ей факты. Когда-нибудь все это пригодится. Когда-нибудь все пригодится…
Мег вбежала первая, громко хлопнув дверью. Мадам Жири вошла следом. Женщины встретились взглядами. Бетани недоуменно подняла брови. Мадам Жири дерзко посмотрела ей в глаза и, взяв Жюли за руку, мягко и настойчиво потащила девочку к выходу. Бетани усмехнулась, стукнула пальцами по столу и вышла.

Мег посмотрела им вслед и перевела взгляд на стену, на которой красовалось огромное мокрое пятно. Она подошла поближе и потрогала пятно пальцем. Потом поднесла палец к лицу, понюхала его и лизнула. Хм… белое вино… Странно…неужели директриса тайком попивает… Ух-ты! Будет теперь что рассказать вечером девочкам! Она направилась было к выходу, бережно неся эту потрясающую новость, как вдруг ее взгляд упал на стол, за которым только что сидела директриса. Вернее, на лист бумаги. Вернее, на одно-единственное слово на этом листе, которое с маниакальной настойчивостью и разными почерками повторялось на нем десятки раз: «Призрак Оперы»

Бетани стояла за дверью танцевального класса. Она нервно постукивала себя по ладони запечатанным конвертом. Ну что же…Вот он, шаг, который может решить многое.. Либо он принесет ей славу, либо… Либо просто придется все начинать сначала. Ведь это так легко – начать все сначала! Надо только забыть о прошлом. А это не так уж и сложно. В любом случае, она ничем не рискует. Разве что жизнью.
Она постучала по косяку двери костяшкой пальца. Девочки остановились и на половине движения. Мадам Жири подняла голову. Бетани поманила ее к себе кивком головы. Жири сделала девочкам знак, чтобы продолжали, и подошла в директрисе.
- Мадам Жири, - сказала Бетани. – Я знаю, что Вы сыграли большую роль во всей этой таинственной истории.
На лице мадам Жири не дрогнул ни один мускул.
- Можете не отвечать. Мне все рассказали. Не будете ли Вы любезны сделать кое-что и для меня?
- Что, мадмуазель?
- Передать это письмо. – Бетани протянула Жири конверт.
- Кому?
- Вы знаете кому.


- Мадмуазель Ковенант попросила передать это тебе. – Жири протянула Призраку конверт. Тот взял его.
- Что в нем?
- Не знаю. Не знаю. Только берегись ее. Она слишком много знает.
Призрак повертел в руках конверт. Плотная белая дорогая бумага. Восковая печать запечатана гербом. Вот он, оказывается, какой – герб Ковенантов – черный единорог. Глупость какая-то. Черных единорогов не существует. Единорог – символ чистоты и непорочности. И он всегда белый. Ерунда какая-то. Он сломал хрупкую печать. Достал письмо.
«Мадмуазель Бетани Ковенант просит месье Призрака Оперы оказать ей честь встретиться с ней сегодня в 19.00 в ложе № 5»
И все.
- Что ей надо? – Призрак с удивлением посмотрел на Жири. Та пожала плечами:
- Не знаю. Ничего не знаю. Только, пожалуйста, будь осторожен.

В пятой ложе Бетани находилась одна. Вечернее строгое бархатное платье, открытые плечи, колье из черного жемчуга, длинные – до локтя перчатки. Словно она собралась на премьеру. Все четко, точно – до единой, самой маленькой и незначительной детали. Само совершенство. Совершенство до тошноты.
Призрак неслышно скользнул в ложу. Бетани торжествующе улыбнулась уголками губ, но глаз не подняла.
- Спасибо, что откликнулись, - мягко сказала она, продолжая смотреть не на Призрака, а на пустой зрительный зал. «Меццо-сопрано» - автоматически отметил Призрак. «Несомненно, великолепно развит грудной регистр» Но вслух произнес:
- А что Вы хотите?
- Я? Я думаю, что вам понравится мое предложение…
- Какое?
- Ммм…Мне сказали, что не столь давно…В тот вечер, когда упала люстра и Оперу охватил пожар…В тот вечер ставили новую, неизвестную оперу…
Призрак прищурился.
- Да, и что?
- Так вот, я хочу, чтобы эта опера стала известной.
- То есть?
- Я хочу поставить ее. Поставить ее здесь и сейчас.
- Вы шутите? – бесстрастно осведомился Призрак.
Бетани в первый раз подняла на него глаза и стала внимательно рассматривать. Опять этот ее отстраненный и холодно-любопытствующий взгляд. А, однако, попадать под него крайне неуютно.
- Я не имею привычки шутить, когда речь идет о делах. Я говорю совершенно серьезно. Я хочу поставить вашу оперу…как она называлась?
- «Торжествующий Дон Жуан»..
- Вот именно…
- Но…но..это невозможно!
- Почему?
- Потому…потому что я писал ее лишь для одной певицы…
- Для кого?
- Это неважно. Но она больше никогда не будет петь.
- Вы говорите о Карлотте?
- Нет, - негодующе мотнул головой Призрак.- Нет..не о ней…
- Тогда нет проблем…Я найду вам любую певицу…Любую приму. Даже Грету Аст.
- Это невозможно. Никто больше не услышит эту оперу.
- Почему?
- Потому что..потому что я так хочу! Я сжег ее.
При этих словах Бетани недоуменно взглянула на Призрака. В ее глазах мелькнуло недоверие.
- Как я понимаю, разговор закончен? – сухо осведомилась она.
- Да.
- Жаль…Мне казалось, что мы договоримся. Подумайте. Подумайте, от чего вы отказываетесь…От славы, почестей, денег…
- Они не дают в жизни самого главного.
- Смотря, ЧТО вы считаете главным – покачала головой Бетани. – Я все-таки советую вам подумать. Буду ждать вашего ответа.
Она снова отвернулась к зрительному залу. Призрак так же незаметно выскользнул из ложи.

Мег стояла за портьерой, притаившись в пыльной полутьме. Она видела, как Призрак о чем-то разговаривал с директрисой. Странно… Он что, уже ничего не боится? Ведь он же рискует… Как он рискует… Нет, так нельзя… Она должна объяснить ему, что так вести себя не годится… Она должна объяснить… Нет… она должна с ним просто поговорить…Она так хочет с ним просто поговорить… Пусть даже о Кристине. О чем угодно. Лишь бы поговорить…
Она понимала, нет, пока еще не понимала, но чувствовала, что это желание начинает перерастать у нее в идею-фикс. Ведь каждое утро она мысленно здоровалась с ним, а каждый вечер мысленно желала спокойной ночи. Она загадывала на монетке - «орел» - я сегодня с ним поговорю хорошо, «решка» - хорошего разговора не получится… она загадывала на рабочих – «если Манно сейчас выругается, то я поговорю с Ним хорошо, а если нет – то разговор будет плохим». Что она понимала под «плохим» и «хорошим» разговором? Наверное, она и сама бы не могла дать на это ответ. В тот момент, когда она разговаривала с ним, или просто даже присутствовала рядом, то была на вершине счастья. Но через пару минут после расставания, ее начинали мучить сомнения - правильно ли она разговаривала, а вот там надо было сказать совсем по-другому, а вот здесь не нужно было этого ляпать… И после таких мыслей она начинала чувствовать себя ничтожной дурой…

Бетани сидела молча в своем кабинете, почесывая кошку за ухом. Кошка благодарно дергала черным ухом и пыталась пристроить голову поудобнее. Итак, он ей отказал. В принципе, она предвидела подобный поворот событий. Странно лишь, что он сказал, что сжег партитуру. В высшей степени странно. Потому что в мусоре, оставшимся на месте пожарища, ей удалось раздобыть…

….наклонившись, она повернула ключик в замке стола…
…и достала партитуру «Дон Жуана»…

ГЛАВА 16

Она коснулась тонкими пальцами партитуры. Свиная кожа…Благодатный материал… Принимает весь удар огня на себя… Она открыла ее…Да, конечно, бумага обуглилась, и нот кое-где не разобрать..Но она справится…Вот он, Александр, он бы справился с этим играючи…Но нет…теперь она сможет сделать все сама. Совершенно сама… И тогда всем скажет, что это ее…
Бетани положила открытую партитуру на стол и придвинула к себе чернильницу. Итак, пожалуй, начнем с увертюры.

Кристина сидела у себя в спальне, обхватив колени руками и мелко дрожа. Опять! Опять началось это безумие… Ну сколько же можно! Она так надеялась на нормальный вменяемый разговор… Но о чем ты хотела поговорить? – спрашивала она себя. И тут же отвечала. О себе. Только о себе. Ее не интересовал в этом момент ни Призрак, ни даже Рауль…. Она просто хотела удостовериться, что ее все еще любят, и ….уйти. Да, она все равно собиралась уйти. Но она хотела уйти медленно и окончательно. Хотела сделать это спокойно, чтобы не оставалось никаких недоговоренностей. Прежде всего, для нее самой. Но этого не получилось. И теперь она снова сидит в раздумьях, что же делать. Что же делать? Любой шаг, который она сейчас совершит, отзовется стократным эхом… Даже если она ничего не сделает, все равно даже это бездействие будет иметь последствия… Что же делать? Любит она Призрака? Не знаю… Не знаю… Она прислушивалась к своему сердцу. Вернее, не прислушивалась – тут уже было не до таких нежных действий. Скорее это можно было сравнить с тем, как садовники аккуратно снимают дерн с клумбы. Кто-то прыснет из обнажившейся земли? Будут это жирные землеройки? Или побегут хлопотливые муравьи? А может, засеменят мрачные сколопендры? Кто таился под зеленой травой? А может, это будет пустая и холодная глиняная масса, не способная ничего взращивать и ростить? Кристина не могла понять. Она раз за разом вскапывала свое сердце, но никак не могла понять. Там определенно что-то таилось. Но что? Что это было? Жалость? Ненависть? Страх? Или..или все-таки любовь? Что?

Рауль мрачно постукивал пальцами по столу. По-хорошему, ему бы надо было вмешаться. Но как? Кристина, как всегда может неадекватно отреагировать. Она сама хочет решить…Мда…ему отведена незавидная роль в этой истории..совсем незавидная… Что же делать? Честно? – спросил он себя. Честно, он бы хотел встретиться с Призраком и поговорить. Просто поговорить. Чтобы разобраться во всей этой ситуации… Но как? Как? Боже… Как он себя по-глупому ведет. Как мальчишка. Как глупый мальчишка.
Он резко встал с кресла и подошел к окну. В ночном небе начинали медленно зажигаться звезды. Он вспомнил, как в первый раз взял в руки кинжал. Это был старинный отцовский кинжал-дага, тяжелый, но идеально сбалансированный. Маленький Рауль начал крутить его в руках, подражая героям прочитанных романов и воображая себя одним из них. Суровая сталь поначалу приятно холодила ладони, но постепенно становилась такой же теплой, как и детская рука. А потом… он не понял, как это произошло, но кинжал чиркнул его по ноге. Рана была маленькая, почти царапина, и крови было совсем немного, но он очень испугался. Испугался того, что не понял. Не понял, как это произошло, как его рука нанесла рану ему же самому… Тогда он просто увлекся своими иллюзиями, унесся героическими мечтами и забыл о том, что существует реальность, в которой он может быть вовсе не героем, а маленьким семилетним мальчиком. Мальчиком, который может испытывать боль и плакать….
К чему пришло в его голову сейчас это воспоминание? Он не знал. Наверное, потому что он в очередной раз увлекся иллюзиями. Опять. Он возомнил себя героем, рыцарем, спасителем…вообразил Призрака исчадием ада…И забыл, что тот тоже может испытывать боль..Забыл, что реальность совсем не похожа на игру. Забыл, что его рука по-прежнему может наносить раны. Но бОльшие раны могут наносить его слова…
Он думал сумбурно, сбивчиво, нелогично… Мысль скакали и несостыковывались… Но настойчиво повторялись несколько слов – «забыл», «иллюзия» и «боль». Он пытался убежать от мысли, которая упорно догоняла его. Он пытался повторением этих слов удержать мысль, не пускать ее в свой мозг, пытался не понять ее. Он бежал. Но она ожидала его на повороте.
Ты забыл. Ты принес боль. Ты в иллюзиях. Да. Я забыл, что он тоже имеет чувства. Я принес ему боль. Я в иллюзиях…что меня любит Кристина?
И от этой последней мысли он похолодел.

Бетани откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Дело идет гораздо тяжелее, чем она предполагала… Слишком много мест обгорело невосстановимо… Как она устала..Очень..Надо отдохнуть… Она положила партитуру обратно в стол, закрыла замок на ключ..минуту помедлила, словно обдумывая, куда же спрятать ключ, затем решительно подошла к своей шкатулке, в которой мирно дремала змея и бросила ключ туда. Змея дернулась было и зашипела, но Бетани показала ей кольцо, и гадюка снова свернулась в клубок.

… когда на часах пробило десять, из глубины темной комнаты незаметно выскользнул Призрак. Он подошел к шкатулке и попытался открыть ее. Из нее, угрожающе шипя, поднялась змеиная голова. Призрак отшатнулся и захлопнул шкатулку. Интересно, что же все-таки делала Бетани…Скорее всего, вела дневник….Кристина…Кристина тоже вела дневник… Он видел по вечерам, как она записывала туда свои мысли… Но никогда и не думал, что может заглянуть в него…
…

Призрак взглянул на Бетани. Она выглядела очень усталой, действительно усталой…Чего же ей стоило пойти на то, что она сотворила? Какие бури бушевали в ее сердце? Какое пламя выжигало ее душу? Бетани…Призрак еще раз посмотрел на нее. А ведь она – мое зеркальное отражение - мелькнуло у него в голове. Я ведь тоже убивал и наводил порядок железной рукой. Только я это делал из любви, а она – из ненависти. Хотя..Какая разница, ведь итог был одинаков…
- Каким чудовищем ты был! – прозвучал печальный голос в его голове.
- Но ведь меня к этому принудили! – ответил он сам себе.
- Кто?
- Люди. Те люди, которые отшвырнули меня, которые смеялись надо мной на ярмарках!
- Но когда это было! Ведь потом появилась Жири и спасла тебя! Кто тебя потом гнал?
- Но..
- Никто! Ты получил удар, обжегся и больше не хотел пытаться. Ты придумал себе легенду, что ты одинок
- Но это было так!
- Ах, родной, это было вовсе не так..рядом с тобой была Жири.
- Но не всегда!
- А кто был виноват в том, что произошло? Зачем ты так отгородился от мира? Ты был вовсе не одинок…твоя музыка…волшебный мир оперы..ты мог писать прекрасную музыку и носить маску, играя роль таинственного аристократа…но нет, ты придумал себе сказку о том, что ты одинок и презираем…и так же ты придумал сказку о том, что…
- …Кристина меня любит…
- ..да…

Бетани тяжело вздохнула во сне…интересно, можно ли ей верить? В конце концов, на пути к своей цели мы все идем по кому-то. Сейчас же у них общая цель…И можно ли во всем верить Родерику? Один раз он уже обманул его. Где гарантия, что он не обманывал и раньше…Может, Бетани на самом деле ни в чем не виновата…
- Бетани… - произнес он это имя. Он очень редко произносил чьи-то имена. Ему казалось, что если он назовет человека по имени, то будет связан с ним тонкой неразрывной нитью. И вот теперь он решился на это. – Бетани…Наверное, я согласен. Да…я восстановлю оперу.
Он незаметно выскользнул из комнаты. Бетани улыбнулась во сне.


Призрак стоял посередине своего жилища, скрестив руки на груди. Он был один. Да, он был теперь один. Несомненно, тот далекий выстрел в переходах подземелья означал только одно. Родерик застрелился. Ну что ж, это в правилах аристократии. Когда ты загнан в угол – стреляйся. Было ли ему жалко его? Он не знал. Наверное. А может, и нет… Может и нет… Слишком много событий произошло за эти несколько месяцев. Его память просто не могла удержать всех их, а чувства были настолько измучены, что не могли переживать… И вот, новый день стер все переживания вчерашних суток. Теперь ему казалось, что и Родерик, и драма в подземелье – все это один долгих сон..Долгий, непонятный и неприятный сон… И живее всей реальности для него был тот сон, в котором он видел Кристину рядом с собой. Только ему он верил, Только его он ждал….
Итак.. Призрак Оперы должен вернуться. Он слишком долго был один в своем подземелье…Хотя..так уж и долго? Но ему это показалось вечностью… В эти дни был рядом Родерик, который просто сказал, что нужно находить счастье в малом… Как это там было?
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность
И небо - в чашечке цветка…

Но хватит! Хватит в его этих вкрадчивых речей! Хватит этих всеобьемлющих слов! Хватит довольствоваться малым. Призрак Оперы должен вернуться! И Опера содрогнется! И Кристина..Кристина придет к нему! Потому что он все сделает сам! Потому что он вернется!

«Господа, я вновь приветствую Вас и напоминаю о своем жаловании и о зарезервированной ложе. Кроме того, мне бы хотелось выставить еще несколько условий, о которых будет сказано чуть позже. Надеюсь, что Вы уже поняли, что со мной шутить не стоит. Ведь в Париже не так уж много Опер. И в Лондоне тоже. С уважением, ваш П.О.»
Бетани победоносно улыбнулась. Что же, эта шахматная партия начата! И возможно, что они с Призраком играют фигурами одного цвета. Как бы то ни было, ей нравится играть!
Она рассмеялась. Смех рассыпался сверкающими осколками по большой лестнице. Директора вздрогнули. Они никогда еще не слышали ее смех. И им стало страшно. Очень, очень страшно. Никогда им еще не было так страшно, как в эти минуты, когда они стояли, судорожно вцепившись в перила и слушая такой жуткий в своем бесконечном счастье смех.

ГЛАВА 17.

Мег робко вышла из экипажа, который подъехал к дому де Шаньи. Повсюду царил жуткий бардак, и у девочки сжалось сердце. Неужели Кристина с Раулем уезжают? Нет, только не это… Ведь тогда Призрак последует за ними… А как же она? Ведь мать ее не отпустит? И тут же она устыдилась своих эгоистических мыслей. Ну как так можно? И сама ответила себе – можно. Ведь я его люблю. Поэтому мне все можно.
Рауль бегал по двору, командуя слугами.
- А, мадмуазель Жири…Пожалуйста, поговорите с Кристиной, она не в себе…

- Мег…за что мне такое проклятие? - Кристина раскачивалась на кровати, сжав виски руками. - Мег…ну почему меня не могут оставить в покое? Почему я не могу жить спокойно? Мег…мне так хочется пожить спокойно! Я не хочу ни оперы, ни сказок, ни ангелов, ни демонов…Мне нужен только Рауль…
- Но…
- Мег…Рауль такой рассудительный…такой смелый…я не боюсь его..он не обидит меня…
- Кристина…но Он просит тебя прийти..вы ведь так и недоговорили…
- Мег, но ..может, нам и не судьба договорить?
- Но попробуйте еще раз…
- Я пока не готова…пока не готова…Я так хочу уехать…
- Куда?
- Не знаю…куда-нибудь подальше…в Швецию..в Англию…в Россию, в конце концов,…куда угодно
- Но…как…так далеко?
- Я знаю…поэтому пока не решаюсь…Через полчаса мы уезжаем с Раулем в его охотничий домик… Сутки…Целые сутки только мы – и никого больше…Там я подумаю…И скажу тебе все…
- Кристина…лучше это сказать Ему…
- Я и над этим подумаю…
Кристина опустила голову на руки. Мег подошла было успокоить ее, но тут ее взгляд упал на ящичек под столом. Из него выглядывал уголок тетради. Мег словно увидела себя со стороны. Правильно ли она сейчас поступит? Да, ведь я его люблю. Поэтому мне можно все. Она бесшумно взяла тетрадь, незаметно и ловко спрятала ее под платье, затем поцеловала Кристину и вышла.

- Господа… - мрачно сказала Бетани, грызя кончик пера. –Я не могу понять, куда делись еще 20 тысяч франков.
- Мы… - начал Фирмен.
- Конечно вы, не я же, - сухо перебила она. – Так куда они делись?
- Это же жалование для Призрака… - сообщил Андре.
- Ах, да, Призрак…. Ну-ну…Ладно…Но вы уверены, что ему это надо?
- То есть?
- Вы уверены, что ему эти деньги нужны? Действительно нужны?
- Э-э-э-э-э…но как мы можем быть в этом уверены?
- Да очень просто…
- То есть?
- Не выплачивайте ему жалование.
- А…
- Я сказала, не выплачивайте.
- Но если он возмутится?
- А если возмутится, тогда и выплатите, - пожала плечами Бетани.
- Но…
- Что «но»?
- Но если его возмущение дорого нам обойдется?
- Слушайте..это уже не мои проблемы….

«Слушайте, это уже не мои проблемы» - глубокий голос директрисы отразился от перегородок. Призрак пожал плечами. Вы хотите играть, мадемуазель Ковенант? Вы хотите сражений? Ну что же, вы получите их.

Бетани шла по коридору, задумчиво ведя рукой по стене, словно пересчитывая камни в кладке за ткаными обоями. Когда перед ней, словно чертики из шкатулки, возникли директора, она даже не удивилась.
- Ну что опять, господа? - тяжело вздохнула Бетани.
- Векселя, векселя…
- А разве вы не можете этого сделать сами?
- Нет, конечно. Ведь Вы же директриса. Тут нужна Ваша подпись.
Бетани поморщилась. Опять бумаги. Опять эти треклятые бумаги. Фу… Она вздохнула. Они стояли с директорами в полутемном коридоре как раз напротив танцевального класса. Фу… как ей не хотелось прикасаться к бумагам. Но ведь это надо было сделать…
- Ладно, давайте… - скривилась Бетани.
- Но…вы хотите прямо здесь? – удивился Фирмен.
- А где же еще? До моего кабинета как минимум два этажа. Ради какой-то закорючки тащиться через четыре лестничных пролета?
Бетани приложила вексель к стене, замерев на секунду, пощелкала пальцами. Фирмен услужливо вложил ей в пальцы перо. Бетани потрясла им.
- Где подписывать?
- Вот, - указал Андре.
Батани еще раз встряхнула пером и начала выводить свою замысловатую подпись. «BtnCoven»…
- Аааааааа! – раздался истеричный вопль из танцевального класса. Рука дрогнула, и роспись острой стрелой скользнула вниз.
- Ч-черт… - не сдержалась Бетани. – Что это было?

Маленькие балерины сгруппировались кучкой в самом дальнем углу класса. Посередине на тонком черном шелковом шнурке покачивалась огромная жирная крыса. Бетани быстрыми шагами пересекла весь зал, поморщившись своему многократному отражению в зеркалах. Скептически осмотрела крысу и ткнула ей в пузо пером. На серой шерстке осталась большая чернильная клякса.
- Очень смешно, - мрачно сообщила она. – Я думаю, что вы не собираетесь устраивать подобные пышные похороны каждой оперной крысе?
Ответом ей послужил испуганный вздох девочек.
- Вот… - вышла из тесной кучки одна из них. – Вот… это мы нашли рядом.
Дрожащей рукой девочка протянула Бетани письмо. Та спокойно развернула его.

«Господа. Как я понял, вы решили забыть о моем жаловании. Мне кажется, это зря. Очень зря. Советую вам представить себя на месте этой крысы. Ваш П.О»
- Очень мило, - усмехнулась Бетани. – Как я вижу, его возмущение измельчало. Господа, как вы считаете, разве это тянет на 20 тысяч?
- Э-э-э-э-э….- замялся Фирмен.
- Делайте, что хотите, - махнула рукой Бетани. – Надоело.

Призрак скрипнул зубами. Ну, хорошо. Это пока только начало.

Мадам Жири во время этой сцены стояла в самом дальнем углу класса. Ей было нехорошо. Очень нехорошо. Потому что в этот момент перед ее глазами раскачивалось вовсе не серая окоченевшая тушка старой крысы, а человеческое тело…Тело, которое было так дорого ей….


Призрак сидел за столом. Сейчас он снова ощутил вкус к жизни. Почему? Потому что он помнил свой сон. И потому что он теперь знал, как надо действовать, чтобы он сбылся. Надо просто вести себя как раньше. Кристина видела его жалким и раздавленным, так пусть она теперь увидит его вновь властным и могущественным!
Сзади осторожно поскребли пуантой по камню. Призрак уже и, не оглядываясь, знал, что это Мег. Слишком уж часто она приходила к нему. Он привык к ее присутствию. Привык как…как к мебели. Да, наверное, именно так. Он привык, например, что это кресло всегда стоит около стола. Точно так же он привык и к тому, что Мег приходит сюда каждый день. Она сворачивается клубком вон в том дальнем кресле и жадно следит за его действиями. Иногда она рассказывает ей о том, что у него наболело на душе…Но рассказывает точно так же, как он до этого разговаривал со стеной и озером. Фактически, он говорит не с Мег, а с самим собой…. Мег отвечает ему…Да, часто она говорит очень мудрые вещи…Но что такое мудрость в устах пятнадцатилетней девочки? Это девственная мудрость… Это просто слова… Слова, слова, слова… Пока их не прожить, не прострадать и не понять, что же они значат на самом деле, они остаются просто словами… Честно говоря, он и не ждет от Мег каких-то глубокомысленных истин. И по-хорошему, ему и не хочется, чтобы она говорила. Ему просто сейчас нужно человеческое тепло…Ощущение того, что кто-то рядом. Кто-то, кто не ударит в спину… Хотя… в последнее время он испытывает какие странное ощущение, когда Мег рядом. Как-то она странно улыбается и как-то необычно у нее дрожит голос…Хотя..наверное, я просто волнуюсь..Просто волнуюсь. Я очень устал.

Мег ковыряла пуантой пол и никак не решалась начать разговор. Но когда Призрак развернулся в ней и она увидела его глаза…Такие ждущие и надеющиеся… Она не могла молчать…

- Смотри…те – дрожащим голосом сказала она и протянула Призраку тетрадь.
- Что это? – недоверчиво спросил он, уже догадываясь о том, каков будет ответ.
- Это…это ее дневник.
- Зачем? Зачем ты принесла его мне?
- Чтобы …вы узнали правду… Чтобы.. перестали мучатся и спрашивать…


- И что мы будем теперь делать? –Андре держал в руках послание Призрака. Он мял и теребил его уже около часа, так что оно уже потеряло свой презентабельный вид.
Фирмен сокрушенно покачал головой.
- Я не знаю…не знаю…. Единственное, что во всей этой ситуации меня радует, так это то, что теперь вся ответственность не на нас, а на мадмуазель Ковенант. Так что можно расслабиться. Если что, то мы ни при чем.
- Мда? – усомнился Андре. – Насколько я помню, мы и полгода назад были тоже ни причем. Но, тем не менее, пару ожогов я лично получил. И вообще, доказывать потом из могилы, что ты был ни при чем – не самый лучший вариант.
- Ну да… - покорно согласился Фирмен. – Но ведь мы сейчас совершенно не у дел! Мы просто разговариваем с кредиторами и заведуем бумагами…Никаких театральных дел! Никаких артистов с тараканами в голове!
- В таком случае нам лучше таскать с собой как раз стопки этих бумаг.
- Зачем?
- Ну..покажем Призраку, что у нас канцелярские проблемы и до сцены нам нет никакого интереса…Да и создадим у мадмуазель Ковенант иллюзию того, что мы очень загружены делами.
- Хорошо… Где-то там у меня завалялась стопка черновиков… Хотел заворачивать в них цветочные горшки, но думаю, что они пригодятся для другого дела…
Через пять минут они уже выходили из своего кабинета с увесистой пачкой листов. Фирмен вполголоса отсчитывал:
- Так…Мне – десять, двадцать…мне сорок пять…а вам – двадцать три.
- А почему мне меньше? – возмутился Андре.
- На обратном пути по коридору мы поменяемся. А то если мы будем дефилировать туда-сюда с одними и теми же пачками – это вызовет подозрение, – пояснил Фирмен.
- Хорошо, - согласился Андре.

Не успели они завернуть за угол, как столкнулись с Бетани. Над ней печально нависал долговязый мужчина с вытянутым и грустным лицом. Лицо же самой директрисы было зеленоватого оттенка. Увидев бывших директоров, она заметно оживилась и даже повеселела.

- Господа, позвольте представить вам нашего нового тенора – месье Мартин Дж. Гриф. Месье Гриф – мои помощники месье Фирмен и месье Андре.
- Добрый вечер, - низким и безнадежным голосом произнес мужчина и протянул руку. На ощупь она была похожа на дохлого карпа.
- Добрый вечер.
- Добрый вечер.
- Господа, я оставляю вас, покажите месье Грифу Оперу. – скороговоркой проговорила Бетани, проворно отступая назад.
- Но… - начал Андре.
- Нет, нет, нет - замахала руками Бетани. – У меня дела. Дела…Дела…дела…
Последнее слово прозвучало уже откуда-то из глубины коридора.
Гриф повернулся к директорам.
- Добрый вечер…Вот и еще один день ушел в никуда, не так ли? Жизнь так печальна и несправедлива… – трагично произнес он, печально оглядывая увесистые пачки бумаг в руках у директоров. – Впрочем, вы, наверное, можете меня понять…
Фирмен и Андре переглянулись.
- Никаких артистов с тараканами в голове? – шепотом переспросил Андре.
Гриф вытащил кружевной платочек и все так же траурно и печально высморкался в него. Фирмен закатил глаза.

ГЛАВА 18.

Призрак гладил дневник. Что же ему делать? Любопытство и страх. Страх и любопытство.
Что такое дневники? Это мы сами…Это наша страсть и боль..Это наши
желания и мечты..Это то, что мы бы никогда не то, что не смогли бы высказать вслух, но даже то, о чем мы не всегда в состоянии подумать..Это то, что переходит от наших чувств к бумаге, минуя разум и слова… Настоящие дневники никогда не перечитывают. Ведь их пишут не для воспоминаний, а для того, чтобы затаить, сохранить на их страницах частицу радости и счастья. Или наоборот, замуровать в них бездну боли и отчаяния…. В таких дневниках, как запертая птица, бьется душа человека…. Поймай ее, ощути – и она твоя… Призрак понимал это. Он понимал, что у него в руках сейчас ключ к сердцу Кристины. Более того, сейчас в его руках – сама Кристина. Кристина, какой даже она сама себя не знает. И поэтому ему было страшно. Очень страшно. Что он сейчас прочтет? И стоит ли…Стоит ли? Сейчас он верил в свой сон, верил в будущее счастье… Но как там говорится? «Оптимизм – это недостаток информации»..Может быть, сейчас в его руках именно та информация, которую и не стоит знать?
Настоящие дневники никогда не перечитывают. И тем более не рассчитывают, что их будут читать другие…

Призрак открыл дневник на первой странице…
…Ну да, конечно..ведь Кристина ведет их с самого детства…Конечно..это дневник – всего лишь кусок из ее жизни..кусок последних месяцев. Он тем более ценен.

Итак…..

«Сегодня снова был Голос. Он разговаривал со мной… Должна ли я кому-нибудь рассказать о нем? Но кому? Мег? Она не поверит. Мадам Жири…Ха, я даже не могу представить, что я что-то рассказываю мадам Жири… Как Мег уживается с ней? Она же…Она же такая холодная, бесстрастная…Хотя..Она, наверное, добрая..Все-таки в ее глазах нет жестокости…Но почему она ни разу не говорила о том, что любит Мег? Странно…Ну да ладно…Ладно…
Итак, Голос сегодня снова разговаривал со мной… Более того – он пел. Мы с ним вместе пели дуэт из «Фауста». Я была Маргаритой, а Он был Фаустом».

Призрак вздохнул и погрузился в воспоминания.
Да…именно тогда мы с тобой пели «Фауста»… Гуно - не очень хороший композитор… Мне никогда не нравилась эта его опера… Но другого выбора у меня не было. Ведь я же не мог сразу предложить тебе мою музыку…Мою музыку надо выстрадать. Ее надо пережить. Ее надо прожить. Ведь ее ноты пишутся пеплом моего обожженного сердца, кровью из моих вен. Просто так она не будет понятна. Для тех, кто не жил и не страдал, она будет всего лишь шумом, всего лишь какофонией. Но те, кто побывал в аду, услышат в ней ангельское пение… Поэтому был «Фауст». Ты знала его слова. Но не более. Ты не знала его душу. В то время ты вообще не знала душу музыки. Да и, честно говоря, ты тогда даже и не предполагала, что у музыки вообще может быть душа…
Ты была Маргаритой…Хотя…Честно говоря, ты для меня больше Мефистофель…Да…именно так. Ты спасла меня от отчаяния..Ведь только в тщетном стремлении достичь тебя я снова стал жить.. Только ради тебя и живу сейчас… Ты – мой Мефистофель… Ты подарила мне призрак надежды, который прошел передо мною призраком Маргариты… Но я сам потерял его…Сам…Сам…Сам…

«Маргарита...Я думала о ней…Ведь в конце концов она обрела прощение…Но она же не совершала ничего страшного? Она же всего лишь любила…Всего лишь любила…»

Всего лишь любила…Да, и я всего лишь люблю Кристину…Но мне уже не стоит ждать прощения… Мы играли «Фауста»..Но в тот день произошло нечто большее…Почему же мы все-таки играли именно «Фауста»?…наверное, это символично. Ведь я мог предложить тебе «Норму», «Волшебную флейту», да что угодно..но мы выбрали именно «Фауста». Почему? Все, что делается в этом мире, делается не зря…Но что тогда сделали мы? Пока не знаю…

Он перелистнул страницу…

«Сегодня нам объявили, что следующей премьерой будет «Ганнибал» месье Шалюмо. И мне там отведена роль одной из рабынь. Ура!!! Как я рада. Наконец-то я буду не третьей тучкой справа во второй колонне, а буду танцевать в первом ряду. Ура-ура. Правда, Голосу это совсем не понравилось. Он вздохнул и мрачно заметил, что Опера за последние двадцать лет весьма и весьма деградировала»


«Ганнибал»..Да… редкостная гадость, на мой взгляд… Но в конце концов, публика требовала именно этого. В то время царил Мербеер. И Шалюмо был всего лишь его жалким подражателем. Но он был гораздо более дешев, чем его учитель. Поэтому месье Лефевр и решил рискнуть..Нет, заключительная ария Элиссы, конечно, великолепна…Но все дело в том, что это единственное приличное место в этой опере. И ждать ее надо практически два часа. Стоит ли игра свеч? Вряд ли. Но я хотел, чтобы ты блеснула. Поэтому и… Нет. Надо быть честным с самим собой. Тогда я еще не хотел, чтобы ты пела. Ты была еще не готова. Правда, ты была не готова. И «Ганнибал» - не то, где бы тебе надо было начинать свой триумфальный путь. Нет…Я бы подарил тебе свою оперу. А если бы не рискнул на такой смелый и наглый поступок..Моцарт…Гендель…да тот же Гуно… Но только не Шалюмо…Нет… Но в тот вечер я просто не сдержал себя. Карлотта пела плохо…Она слишком старалась… Да, все дело было в том, что она слишком старалась. Это сейчас я понимаю, что несчастная Карлотта просто тщетно пыталась найти себя. И кто знает, дай я ей в тот день выступить в «Ганнибале», все бы, наверное, пошло бы по-другому… Но нет… Я просто не сдержал себя…А может, мне просто хотелось показать новым директорам, кто тут главный..Я сейчас уже не помню..Просто не помню..Помню лишь то, как я перерезал веревки, держащие задник. Да, именно так..я помню блеск лезвия и легкий шорох падающей декорации. И больше ничего. Не знаю…Иногда на меня находят такие приступы ...Это даже не ярость..Я не испытываю в то время ненависти…не держу ни на кого зла… Я просто совершаю поступок… Вот и тогда… Кто бы мог подумать, что Карлотта сделает такую эскападу? Кто ожидал, что она скажет всем такое громкое «фи»? Нет, она и раньше грозилась уйти. И точно так же хлопала дверью..Но всегда возвращалась через десять минут… И тогда… Тогда я был совершенно уверен, что она сейчас развернется и все пойдет по-старому. Но… Мег! Ах, да маленькая Мег Жири! Это же она в тишине громко произнесла «Кристина Даае может спеть это, месье». Мег, кто же тебя тянул за язык? Зачем? Это было совершенно не нужно. Я бы устроил Кристине триумф…но чуть позже…и не с этой оперой… Чуть позже… И тогда бы, наверное, не пришел бы этот треклятый виконт…И он бы не узнал тебя..А ты бы не обратила бы на него никакого внимания…Потому что тогда ты была бы совершенно моя..Только моя… А теперь..Теперь события стали развиваться слишком быстро. И я стал совершать ошибки. Слишком много ошибок..Маленьких, но таких важных и роковых ошибок…Я просто был не готов… Просто не готов…
Он криво усмехнулся. Какое слабое оправдание….

Он перелистнул еще несколько страниц.

«Маскарад! Сегодня в Опере будет маскарад! Я так жду его! Рауль спрашивает меня, какое платье я одену… А вот никакое! Вернее, я не буду одевать маскарадного костюма. Ведь все время меня видели только в каких-то костюмах. А вот теперь я хочу одень простое платье. Нет, конечно, не простое платье. Рауль выберет для меня самое красивое… Но никаких финтифлюшек! Я хочу выглядеть как знатная дама.
Приписка. Интересно…а Он придет?»

Призрак усмехнулся. Да, «Он» пришел.
Маскарад… Да…Я действительно готовился к нему…Но я переоценил весь этот свет. Все это быдло. Они так ничего и не поняли….они так и не поняли…
Они так и не поняли..Ведь для них эти слова были пустым звуком… То, что написал месье По…Они не знали о нем ничего…А он знал о них все…

«И уж конечно – маски были гротески. Во всем – пышность и мишура, иллюзорность и пикантность. Повсюду кружились какие-то фантастические существа, и у каждого в одежде или фигуре было что-нибудь нелепое. Все это казалось порождением какого-то безумного, горячечного бреда. Многое здесь было красиво, многое – безнравственное, многое – bizarre, иное наводило ужас, а часто встречалось и такое, что вызывало невольное отвращение»

О! Это создал не я! Это было описание вашего маскарада!! И если б вы только читали то, что читал я, то ваши бы губы в тот миг произнесли…

«..многие из присутствующих вдруг увидели маску, которую до той поры никто не замечал. Слух о появлении новой маски разом облетел гостей; его передавали шепотом, пока не загудела, не зажужжала вся толпа, выражая сначала недовольство и удивление, а под конец – страх, ужас и негодование….
….Гость был высок ростом, изможден и с ног да головы закутан в саван. Маска, скрывавшая его лицо, столь точно воспроизводила застывшие черты трупа, что даже самый пристальный и придирчивый взгляд с трудом бы обнаружил обман…»

А потом…о потом бы ваша мысль – если бы она была! – полетела бы дальше… И вы бы с ужасом осознали, что в тот миг над всеми вами …

«…безраздельно воцарились Марк, Гибель и Красная Смерть.»

Мрак…Гибель…И Красная Смерть!!!! Ах, если б вы хоть чуть-чуть знали… Ну увы! Вы оказались глупы и неграмотны…Увы! Вы не поняли совершенно ничего..вы сочли мой костюм всего лишь за глупую шутку? Вы посчитали, что у меня просто слишком буйное воображение? Ах…как вы просчитались…Нет. Это я просчитался…

«…Но едва они схватили зловещую фигуру, застывшую во весь рост в тени часов, как почувствовали к невыразимому своему ужасу, что под саваном и жуткой маской, которые они в исступлении пытались сорвать, ничего нет…» …

Да, если б вы знали хоть чуть больше… Мрак…Он воцаряется каждую ночь. От него не уйти никуда….Гибель…Она придет как самый последний гость, самый почетный гость, ради которого и затеян весь этот буйный маскарад жизни… Красная Смерть…Я! Я тогда был этой Красной Смертью! Но вы не поняли ни-че-го…. Вы не поняли даже моего «Дон Жуана»! О! Вы, те, кто считает себя знатоками оперы! Те, кто считает себя меломанами!!! Вы можете перечислить все оперы про Дон Жуана, все балеты….Месье Глюк…Месье Моцарт… Нет, не надо мне петь арии… Разве вы так и не поняли, ЧТО означает Дан Жуан? Ах, нет, это не величайший любовник в мире…Нет, это не символ любви… Нет…не страсть… Как вы однобоко мыслите..вы так ничего и не поняли… Я рассыпал перед вами жемчуг своей фантазии, а вы попрали его ногами своего невежества. Зачем стараться? Зачем что-то изобретать, если вы понимаете только одно? Если вы понимаете только язык ужаса и смерти? Видит Бог, я не хотел никого пугать…Но вы сами испугались меня. Я просто играл. Я изящно вырисовывал свои филигранные картины. О, сколько в них было всего!! Как я наслаждался ими! Но вы ничего не понимали… Вы так ничего и не поняли… Вы так и не поняли, кто, а вернее, ЧТО было моим торжествующим Дон Жуаном… А я знаю это… И никому не скажу… Потому что боюсь спугнуть. Ведь никому нельзя рассказывать о своих мечтах. Иначе феи, которые живут в твоем сердце, испугаются и улетят…
А теперь я вернусь. Я вернусь, потому что я так хочу. Вы погрузили меня в отчаяние? Ну что же, это отчаяние разобьет ваши утлые суденышки! Вы хотели убить меня? Что ж, наверное, вы это сделали. Потому что того Призрака оперы, который был год назад, уже нет. И никогда не будет. Я испугаю вас. Я потрясу вас. Потому что я этого хочу. Ваш страх будет платой за мое унижение.

«Ужас и рок шествовали по свету во все века. Стоит ли тогда говорить, к какому времени относится история, которую вы сейчас услышите?»

Стоит ли тогда удивляться тому, что вы скоро увидите? Стоит ли жаловаться на это? Стоит ли? Нет…

«Господа, вы хотели войны? Что ж, вы ее получите. Спокойной вам теперь ночи. Ваш П.О.»

И пусть я даже и не выполню своих угроз. Но ваш страх будет моим бальзамом.

Супер! Нашла этот топик и читаю запоем! :D
Замираю в предвкушении продолжения, глубоко в душе безнадежно надеясь на хэппи-енд (не бейте меня ногами! ну люблю я когда "все помирились и жили долго и счастливо!"). Хотя в Вашем исполнении, Елена, любая кода будет хороша.
/смайлик со слезками (плачайлик тогда уж?...)/ Карлотту жалко! Мой любимый женский персонаж в ПО...

Елена! Это бесспорный талант! :flowers: Только начала читать, если будет время, продолжу это занятие. Ужасно интересно! :D Честно говоря, я, как и Sunny, надеюсь на хеппи энд. :) Больно Эрика жалко! Так и не могу избавиться от мысли, что он не виноват (он таким родился), жизнь его вынудила быть жестоким....:( Ну что поделаешь? Конец - дело хозяйское.... :flowers: :ale:

Привидение, те. пардон, Елена -СПАСИБО!!!
я уже сюда пришла восторгаться!!! Не представляешь моего отчаянья ( видать нечто похожее чуял Эрик, когда Крисю отпустил!), когда я приволокла домой распечатку этого фика, и прочитав увидела - это не конец!!! локти кусала...
представляешь, что будет с моими локтями, если не будешь выкладывать продолжение?!

Молодчина! ( я как раз дочитала Сьзан Кей, понравилось очень и могу совершенно справедливо сказать - это тот же уровень по слогу и раскладке:) но! идея двух ПО - гениальна:))) ( а может, просто мне близко по духу:))
Дом Ашеров может тобой гордиться!

To Alraune
 

Re: To Alraune
 

Тогда и я поофтоплю.. ;)

Или Гофмана? ("Крошка Цахес")
Мне, кстати, тоже очень интересно :mask:

Елена, когда же продолжение?.. Я уже успела "Фантома" дочитать в ожидании новой "порции" Вашего вкусного творчества :)

Спасибо :) :love Ну вот..четыре главы выложила в среду... Скорее всего, в эту среду еще три-четыре будет ;) Просто физически не успеваю чепятать, да и народу там, в рассказе, поприбавилось, за каждым уследить нужно ;)

Нее... это я слегка подтупливаю. Просто для меня первым столкновением с термином (если можно так выразится) "альраун" был именно Гофман и "Крошка Цахес", а потом только уже Эверс. Так что я в вопросе обратилась к своим "корням" :)