Чем ещё заняться в пятницу вечером, как не переводом свежего интервью мистера Батлера? :-)))
Сын без отца.
Posted by: gbnetadmin
Article Date: April 14, 2005 | Publication:
The Arizona Republic | Author: Kathy Cano Murillo| Перевод TinySparrow 15 апреля 2005.
ВОПРОС: Как живётся после «Призрака Оперы»?
ОТВЕТ: Сейчас я переживаю жаркие и напряжённые времена – в хорошем смысле. Я стараюсь не придавать этому особого значения, просто приободряю себя тем, что дела идут хорошо, я признан. Но я не позволяю успеху ударить мне в голову, ведь это может сказаться на моей работе, так что я просто как могу извлекаю выгоду из происходящего, чтобы расслабиться.
В: Призрак не был для вас первым опытом в пении, ведь вы же были солистом в группе до этого?
О: Я пел в группе просто так, чтобы повеселиться. Я проходил юридическую практику, и всего лишь присоединился к своим друзьям, которые этим занимались. Я никогда не планировал сделать карьеру певца. Так что моё исполнение роли Призрака было чем-то совершенно новым, ведь это совсем другой стиль исполнения. Это было восхитительно. Но я не подразумеваю под этим, что хочу заняться музыкой. Я актёр, а не певец.
В: А теперь вы снялись в «Дорогом Фрэнки», очаровательной, но неброской шотландской драме об отцах и детях. Какова была реакция на фильм?
О: О, просто невероятная! Люди реагируют с такой страстью и силой. Я очень горд этим фильмом, он как сказка, естественный и ненаигранный. Знаете, он застаёт вас врасплох множеством поворотов сюжета, и он очень сложный. Я никогда не видел, чтобы люди – включая мужчин – так сильно плакали, а всё потому, что «Фрэнки» затрагивает отношения сына с отцом так же, как и с матерью. Он задевает всех.
В: Как вы готовились к роли незнакомца, притворяющегося долго отсутствовавшим отцом глухого мальчика?
О: Я опирался на личный опыт. Я ведь сам был мальчиком, который не виделся с отцом много-много лет – с 2-х до 16-ти. Я даже не знал, жив ли он. Однажды он свалился как снег на голову, совершенно неожиданно – как в фильме. Я вспомнил всё это, когда готовился к съёмкам, сосредоточился на тех чувствах и на ощущении, каково это – быть одиночкой, душевным незнакомцем. Я и в жизни такой.
В: Через 50 лет, что вы будете лучше всего помнить об этих съёмках?
О: Моя первая сцена – та, в которой входит мальчик и крепко меня обнимает. В фильмах есть такие моменты, которые могут заставить вас плакать, хотя вы только что смеялись. Они забавные и милые, но также грустные и трагические. Мне понравилась эта сцена ещё и потому, что в ней присутствует отзвук того, что я сам пережил, когда мой отец внезапно объявился. Я ассоциировал себя с мальчиком.
В: Ваш голос звучит так, как будто вы задыхаетесь и не можете говорить.
О: Точно. (смеётся) Знаете, когда я смотрел фильм в BAFTA (The British Academy of Film and Television Arts – прим.перев.), я буквально проплакал последние 5 минут. Когда я слышал музыку и видел декорации, слёзы просто душили меня, я ничего не мог с собой поделать. Я так привязался к этой истории, и вот она закончилась. Я очень рад, что был проницателен и увидел её красоту, правдивость и очарование ещё в сценарии. И что другим это тоже удалось. (Джерри не совсем правдив – прим.перев.)
В: Вы шотландец с небольшой примесью ирландской крови, правильно? Что вам больше всего нравится в обеих культурах?
О: Да, я шотландец, вырос в Шотландии, но мои прародители были из Ирландии. В Шотландии я больше всего люблю нагорье (the highlands), сельскую местность, ландшафт и пейзажи, побережье. Меня как ничто иное берёт за душу горестная песнь волынки. Вы видите волынщика, стоящего на башне, просто слушаете эту музыку, и вся история Шотландии – романтическая, страстная и трагическая – предстаёт перед вами. Это очень проникновенное и волнующее переживание. Звуки волынки прямо-таки пронизывают тело. А в Ирландии мне нравятся люди. Они такие замечательные, забавные и практичные ребята, впрочем, как и в Шотландии. И Guinness. Я больше не пью, но когда пил, то только Гиннесс. Нет ничего лучше, чем посидеть старом добром ирландском пабе с этими удивительными людьми за кружкой Гиннесса.
