[Targhis]

А вот обещанное "кое-что".

Вдохновение вдруг снизошло. Может быть, опять не совсем в тему, потому что образ, скажем так, собирательный, но без Джерри он бы просто не родился.

Что скажете?

Призрак оперы.

Ночь над Парижем, Опера стихает,
Последний скрип отъехавших карет,
Погасли лампы, жалобно мерцая,
Забыт на сцене брошенный букет…

Внизу на озере темно и тихо тоже,
Огонь свечи дрожит на сквозняке,
Он ждет, одетым бросившись на ложе,
Край покрывала теребя в руке…

Потом срывается, как хищник из засады,
Бежит отчаянно, не ведая куда,
Ловя случайный блеск горящим взглядом…
Но перед ним – лишь сонная вода.

Он возвращается, в груди – кипит и рвется!
Он скрипку бережно и ласково берет,
И вдруг смешенье мыслей и эмоций
Спешит в свободный, яростный полет.

Нам, наверху, вздохнет ночной извозчик,
Услышав эту песнь из-под земли,
Замрет в томлении неясном площадь…
И звезды остановятся вдали.

Огонь свечи по стенам гонит тени,
Рука ласкает скрипку, как жену –
От ледяных его прикосновений
В дрожь не бросает лишь ее одну.

Порой судьбу, ища любви, иль славы,
Не переломишь, сколько не борись.
Есть те, кто просто не имеют права
На счастье… а возможно, и на жизнь.

Мир не поймет, не примет, не оценит
Ни мужество, ни гений наглеца,
Что выбраться осмелится из тени,
Лишенным человечьего лица.

А значит – только темные тоннели,
Ночь без конца, холодная вода,
Глухое одиночество в постели…
Плач скрипки иль органа – навсегда.

И страх людской, беспомощный и тряский,
И власть, опорой коей служит страх…
Трепещущий огонь в глазницах маски –
Лик смерти, отраженный в зеркалах.

Внимает город, будто скован стужей,
И музыкою улицы полны,
Но скрипка смолкнет, выплеснув наружу
Последний зов оборванной струны

В ночную синь, присыпанную солью –
Приют для душ, измученных без сна…
И вот тогда пронзительной до боли
Покажется… Парижу… тишина…

Targhis, 27. 04. 05