Гость Juliette

Тем не менее, история произошла на самом деле. Но, знаешь, и у меня сейчас порой возникают сомнения, было ли это, или нет. Хотя я прекрасно помню, что было. Когда переживаешь что-либо, всё кажется логичным, всё воспринимается абсолютно нормально, с лёгкостью, независимо от какой бы то ни было доли фантастики. Когда вспоминаешь, оцениваешь досконально со всех сторон, видишь все те сюжеты, которые в повседневности крайне редки. Раньше я, как и все девочки, девушки, женщины, думала: «Вот бы что-нибудь необычное взяло и случилось; вот бы мне встретился кто-то особенный, мой самый лучший друг, которому бы я была важна и который был бы важен мне». Необычное никогда не имело место в моей жизни, а привязаться – действительно привязаться – я раньше ни к кому не могла. Я говорю об окружающих меня людях. Да, разумеется, у меня были друзья, были товарищи, я ценила время, проведённое вместе с ними, делилась с ними идеями, юмором, сокровенным. Я быстро сходилась с людьми, быстро обретала новые и хорошие знакомства, быстро проникалась доверием. Но и забывала я быстро. Я быстро утешалась, быстро уходила. Я ни о чём и ни о ком не жалела. Причиной тому была не легкомыслие, не эгоизм, не, если угодно, жестокость или свойственные юным максимализм и самоуверенность. Нет. Было что-то иное. Но когда всё скоротечно, мимолётно, ничего так не хочешь, как стабильности. Мне этого хотелось с неимоверной силой. Это было неявно, об этом ничего не говорило, не кричало, это никак не проявлялось. Но мне этого хотелось.

Внешне я блестящий, весёлый, сильный оптимист, просто-таки излучающий энергию и оставляющий впечатление человека, у которого всё всегда отлично и который всегда на высоте. Таким нужно казаться, иначе останешься в проигрыше; мало кого интересует тихая, серенькая мышь. Её попросту не замечают. В то время как в наши дни нужно, чтобы тебя заметили. Ведь жизнь – это своего рода тот же самый шоу-бизнес: приходится быть ярким, оригинальным, а иначе тебе почти не дают шанса. Поэтому да, приходится играть на публику – на ту, которая меня видит. И тем не менее, у меня есть свой кодекс, я не распутная девица, крутящая романы на право и налево, я не флиртую, не ношу шпильки, мини-юбки, чёрные бюстгальтеры под нетёмной кофточкой, не шляюсь по вечеринкам, не пью и не курю, я не даю обещаний, которые не выполню, не лгу, что у меня нет телефона и сразу расставляю все точки над «i». Мне нравится быть актрисой во внешнем мире и при всём этом я не лицемерна и никогда в жизни никому не льстила, не подлизывалась и ни перед кем не унижалась, лишь бы добиться своего. Мне нравится казаться звездой. Но вот так, как сейчас, когда каждый из нас в своей комнате, в своём городе, нужды в этом нет. И это здорово.

Да, я хотела друга. Того, который оставит во мне глубокий, нестирающийся след. Друг появился, друг ушёл, а след остался. Не могу сказать, что этот след – полностью светлое, приятное воспоминание, но он есть. Он есть, как я и хотела. Наша с Жюльеном история была очень необычна – теперь, вспоминая, я это вижу; когда я поделилась ей с Аней, а ещё когда после её реакции рассказала с огромными сокращениями своей подруге детства, то была потрясена. Они обе сказали: «Вот, у тебя была такая любовь! Прямо, как в кино, как в романе!» и добавили: «Вот бы и мне!» Фраза про любовь относилась и к Жюльену, и к Дамиену. «Вот бы и мне! Первый ушёл, а потом вернулся и признался, а второй ревновал все эти месяцы, слал письма, а потом себя убил. И всё из-за МЕНЯ!» Так вот. Такие истории прекрасны только в этом самом кино, в этой самой книге. А в реальности им места быть не должно. Раньше я придерживалась той же точки зрения – «круто, супер» - по поводу вот таких событий и чтобы всё – из-за кого-то. А теперь поняла, насколько сильно я была неправа.

Если говорить о Дамиене, долгое время я казнила себя за то, что не навещала тот почтовый ящик. Ведь если бы я ответила, он бы ничего с собой не сделал. По прошествии определённого периода я стала оправдываться мыслью, что виной всему была его несдержанная, горячая натура. И хотя об ушедших нельзя отзываться плохо, но ни один наш с ним разговор не проходил спокойно, без ссор: он начинал, я отвечала, потом разногласие утихало; и так – несколько раз за сорок пять минут. Ещё он, благодаря своему непростому характеру, ревности, эгоизму, откровенно выводил меня из себя. Сколько раз я объявляла ему, что не хочу его больше видеть (по сути дела, он был мне нужен только как кто-то, с кем можно было бы потренировать язык и кто бы рассказал мне, как там Жюльену в больнице, куда он однажды лёг). Он никогда не извинялся, слал на мой компьютер программы-шпионы, связывался с другими моими знакомыми и прогонял всех и вся. Стараясь не нарываться на очередной конфликт, я кипела тихо, принимая во внимание, что он всегда был баловень судьбы благодаря своей красоте; что окружённый неизмеримым вниманием противоположного пола, вырос ловеласом, вырос жесткосердечным нарциссом по отношению ко всем, кроме семьи; что его вспыльчивость, гордыня, самовлюблённость – наследственность со стороны отца, следствие популярности, и даже в какой-то мере свойство зодиака. И всё же в нём, получается, было и что-то хорошее вместе с тем. Когда Жюльен рассказал мне, что он с собой сотворил, и когда я прочла то его последнее письмо, мне, пусть и недоверии, а потом и шоке, сразу бросилось несоответствие слова «Ромео» с тем, что я о нём знала. Историю Ромео и Джульетты, равно как и мюзикл, он ненавидел. «Bah! Mourir! Quelle betise! On doit etre un idiot pour cela”. А ведь именно так в конце концов произошло. И здесь участвовал тоже в своём роде яд.

Оба Ромео ушли. Джульетта осталась. Я никогда не думала о самоубийстве, в то время как многие молодые люди и девушки задумываются об этом хотя бы раз в свои первые двадцать лет. Но однажды я, будучи на кухне, взяла нож, которым только что резала хлеб, подержала его в руке, прочувствовала вес и холод, а потом – просто так, но словно ставя какой-то эксперимент, - приставила под грудью. Нож был острый, и это чувствовалось ясно. Появилась мысль, что вот, оказывается, насколько просто: движение – и кончено. Но ведь действительно, очень глупо. В этом и прелесть быть Джульеттой. Можно решить, остаться или нет.
Я выбрала первое и не жалею об этом.

Свою фотографию я обязательно пришлю.