[Елена]

ГЛАВА 18.

Призрак гладил дневник. Что же ему делать? Любопытство и страх. Страх и любопытство.
Что такое дневники? Это мы сами…Это наша страсть и боль..Это наши
желания и мечты..Это то, что мы бы никогда не то, что не смогли бы высказать вслух, но даже то, о чем мы не всегда в состоянии подумать..Это то, что переходит от наших чувств к бумаге, минуя разум и слова… Настоящие дневники никогда не перечитывают. Ведь их пишут не для воспоминаний, а для того, чтобы затаить, сохранить на их страницах частицу радости и счастья. Или наоборот, замуровать в них бездну боли и отчаяния…. В таких дневниках, как запертая птица, бьется душа человека…. Поймай ее, ощути – и она твоя… Призрак понимал это. Он понимал, что у него в руках сейчас ключ к сердцу Кристины. Более того, сейчас в его руках – сама Кристина. Кристина, какой даже она сама себя не знает. И поэтому ему было страшно. Очень страшно. Что он сейчас прочтет? И стоит ли…Стоит ли? Сейчас он верил в свой сон, верил в будущее счастье… Но как там говорится? «Оптимизм – это недостаток информации»..Может быть, сейчас в его руках именно та информация, которую и не стоит знать?
Настоящие дневники никогда не перечитывают. И тем более не рассчитывают, что их будут читать другие…

Призрак открыл дневник на первой странице…
…Ну да, конечно..ведь Кристина ведет их с самого детства…Конечно..это дневник – всего лишь кусок из ее жизни..кусок последних месяцев. Он тем более ценен.

Итак…..

«Сегодня снова был Голос. Он разговаривал со мной… Должна ли я кому-нибудь рассказать о нем? Но кому? Мег? Она не поверит. Мадам Жири…Ха, я даже не могу представить, что я что-то рассказываю мадам Жири… Как Мег уживается с ней? Она же…Она же такая холодная, бесстрастная…Хотя..Она, наверное, добрая..Все-таки в ее глазах нет жестокости…Но почему она ни разу не говорила о том, что любит Мег? Странно…Ну да ладно…Ладно…
Итак, Голос сегодня снова разговаривал со мной… Более того – он пел. Мы с ним вместе пели дуэт из «Фауста». Я была Маргаритой, а Он был Фаустом».

Призрак вздохнул и погрузился в воспоминания.
Да…именно тогда мы с тобой пели «Фауста»… Гуно - не очень хороший композитор… Мне никогда не нравилась эта его опера… Но другого выбора у меня не было. Ведь я же не мог сразу предложить тебе мою музыку…Мою музыку надо выстрадать. Ее надо пережить. Ее надо прожить. Ведь ее ноты пишутся пеплом моего обожженного сердца, кровью из моих вен. Просто так она не будет понятна. Для тех, кто не жил и не страдал, она будет всего лишь шумом, всего лишь какофонией. Но те, кто побывал в аду, услышат в ней ангельское пение… Поэтому был «Фауст». Ты знала его слова. Но не более. Ты не знала его душу. В то время ты вообще не знала душу музыки. Да и, честно говоря, ты тогда даже и не предполагала, что у музыки вообще может быть душа…
Ты была Маргаритой…Хотя…Честно говоря, ты для меня больше Мефистофель…Да…именно так. Ты спасла меня от отчаяния..Ведь только в тщетном стремлении достичь тебя я снова стал жить.. Только ради тебя и живу сейчас… Ты – мой Мефистофель… Ты подарила мне призрак надежды, который прошел передо мною призраком Маргариты… Но я сам потерял его…Сам…Сам…Сам…

«Маргарита...Я думала о ней…Ведь в конце концов она обрела прощение…Но она же не совершала ничего страшного? Она же всего лишь любила…Всего лишь любила…»

Всего лишь любила…Да, и я всего лишь люблю Кристину…Но мне уже не стоит ждать прощения… Мы играли «Фауста»..Но в тот день произошло нечто большее…Почему же мы все-таки играли именно «Фауста»?…наверное, это символично. Ведь я мог предложить тебе «Норму», «Волшебную флейту», да что угодно..но мы выбрали именно «Фауста». Почему? Все, что делается в этом мире, делается не зря…Но что тогда сделали мы? Пока не знаю…

Он перелистнул страницу…

«Сегодня нам объявили, что следующей премьерой будет «Ганнибал» месье Шалюмо. И мне там отведена роль одной из рабынь. Ура!!! Как я рада. Наконец-то я буду не третьей тучкой справа во второй колонне, а буду танцевать в первом ряду. Ура-ура. Правда, Голосу это совсем не понравилось. Он вздохнул и мрачно заметил, что Опера за последние двадцать лет весьма и весьма деградировала»


«Ганнибал»..Да… редкостная гадость, на мой взгляд… Но в конце концов, публика требовала именно этого. В то время царил Мербеер. И Шалюмо был всего лишь его жалким подражателем. Но он был гораздо более дешев, чем его учитель. Поэтому месье Лефевр и решил рискнуть..Нет, заключительная ария Элиссы, конечно, великолепна…Но все дело в том, что это единственное приличное место в этой опере. И ждать ее надо практически два часа. Стоит ли игра свеч? Вряд ли. Но я хотел, чтобы ты блеснула. Поэтому и… Нет. Надо быть честным с самим собой. Тогда я еще не хотел, чтобы ты пела. Ты была еще не готова. Правда, ты была не готова. И «Ганнибал» - не то, где бы тебе надо было начинать свой триумфальный путь. Нет…Я бы подарил тебе свою оперу. А если бы не рискнул на такой смелый и наглый поступок..Моцарт…Гендель…да тот же Гуно… Но только не Шалюмо…Нет… Но в тот вечер я просто не сдержал себя. Карлотта пела плохо…Она слишком старалась… Да, все дело было в том, что она слишком старалась. Это сейчас я понимаю, что несчастная Карлотта просто тщетно пыталась найти себя. И кто знает, дай я ей в тот день выступить в «Ганнибале», все бы, наверное, пошло бы по-другому… Но нет… Я просто не сдержал себя…А может, мне просто хотелось показать новым директорам, кто тут главный..Я сейчас уже не помню..Просто не помню..Помню лишь то, как я перерезал веревки, держащие задник. Да, именно так..я помню блеск лезвия и легкий шорох падающей декорации. И больше ничего. Не знаю…Иногда на меня находят такие приступы ...Это даже не ярость..Я не испытываю в то время ненависти…не держу ни на кого зла… Я просто совершаю поступок… Вот и тогда… Кто бы мог подумать, что Карлотта сделает такую эскападу? Кто ожидал, что она скажет всем такое громкое «фи»? Нет, она и раньше грозилась уйти. И точно так же хлопала дверью..Но всегда возвращалась через десять минут… И тогда… Тогда я был совершенно уверен, что она сейчас развернется и все пойдет по-старому. Но… Мег! Ах, да маленькая Мег Жири! Это же она в тишине громко произнесла «Кристина Даае может спеть это, месье». Мег, кто же тебя тянул за язык? Зачем? Это было совершенно не нужно. Я бы устроил Кристине триумф…но чуть позже…и не с этой оперой… Чуть позже… И тогда бы, наверное, не пришел бы этот треклятый виконт…И он бы не узнал тебя..А ты бы не обратила бы на него никакого внимания…Потому что тогда ты была бы совершенно моя..Только моя… А теперь..Теперь события стали развиваться слишком быстро. И я стал совершать ошибки. Слишком много ошибок..Маленьких, но таких важных и роковых ошибок…Я просто был не готов… Просто не готов…
Он криво усмехнулся. Какое слабое оправдание….

Он перелистнул еще несколько страниц.

«Маскарад! Сегодня в Опере будет маскарад! Я так жду его! Рауль спрашивает меня, какое платье я одену… А вот никакое! Вернее, я не буду одевать маскарадного костюма. Ведь все время меня видели только в каких-то костюмах. А вот теперь я хочу одень простое платье. Нет, конечно, не простое платье. Рауль выберет для меня самое красивое… Но никаких финтифлюшек! Я хочу выглядеть как знатная дама.
Приписка. Интересно…а Он придет?»

Призрак усмехнулся. Да, «Он» пришел.
Маскарад… Да…Я действительно готовился к нему…Но я переоценил весь этот свет. Все это быдло. Они так ничего и не поняли….они так и не поняли…
Они так и не поняли..Ведь для них эти слова были пустым звуком… То, что написал месье По…Они не знали о нем ничего…А он знал о них все…

«И уж конечно – маски были гротески. Во всем – пышность и мишура, иллюзорность и пикантность. Повсюду кружились какие-то фантастические существа, и у каждого в одежде или фигуре было что-нибудь нелепое. Все это казалось порождением какого-то безумного, горячечного бреда. Многое здесь было красиво, многое – безнравственное, многое – bizarre, иное наводило ужас, а часто встречалось и такое, что вызывало невольное отвращение»

О! Это создал не я! Это было описание вашего маскарада!! И если б вы только читали то, что читал я, то ваши бы губы в тот миг произнесли…

«..многие из присутствующих вдруг увидели маску, которую до той поры никто не замечал. Слух о появлении новой маски разом облетел гостей; его передавали шепотом, пока не загудела, не зажужжала вся толпа, выражая сначала недовольство и удивление, а под конец – страх, ужас и негодование….
….Гость был высок ростом, изможден и с ног да головы закутан в саван. Маска, скрывавшая его лицо, столь точно воспроизводила застывшие черты трупа, что даже самый пристальный и придирчивый взгляд с трудом бы обнаружил обман…»

А потом…о потом бы ваша мысль – если бы она была! – полетела бы дальше… И вы бы с ужасом осознали, что в тот миг над всеми вами …

«…безраздельно воцарились Марк, Гибель и Красная Смерть.»

Мрак…Гибель…И Красная Смерть!!!! Ах, если б вы хоть чуть-чуть знали… Ну увы! Вы оказались глупы и неграмотны…Увы! Вы не поняли совершенно ничего..вы сочли мой костюм всего лишь за глупую шутку? Вы посчитали, что у меня просто слишком буйное воображение? Ах…как вы просчитались…Нет. Это я просчитался…

«…Но едва они схватили зловещую фигуру, застывшую во весь рост в тени часов, как почувствовали к невыразимому своему ужасу, что под саваном и жуткой маской, которые они в исступлении пытались сорвать, ничего нет…» …

Да, если б вы знали хоть чуть больше… Мрак…Он воцаряется каждую ночь. От него не уйти никуда….Гибель…Она придет как самый последний гость, самый почетный гость, ради которого и затеян весь этот буйный маскарад жизни… Красная Смерть…Я! Я тогда был этой Красной Смертью! Но вы не поняли ни-че-го…. Вы не поняли даже моего «Дон Жуана»! О! Вы, те, кто считает себя знатоками оперы! Те, кто считает себя меломанами!!! Вы можете перечислить все оперы про Дон Жуана, все балеты….Месье Глюк…Месье Моцарт… Нет, не надо мне петь арии… Разве вы так и не поняли, ЧТО означает Дан Жуан? Ах, нет, это не величайший любовник в мире…Нет, это не символ любви… Нет…не страсть… Как вы однобоко мыслите..вы так ничего и не поняли… Я рассыпал перед вами жемчуг своей фантазии, а вы попрали его ногами своего невежества. Зачем стараться? Зачем что-то изобретать, если вы понимаете только одно? Если вы понимаете только язык ужаса и смерти? Видит Бог, я не хотел никого пугать…Но вы сами испугались меня. Я просто играл. Я изящно вырисовывал свои филигранные картины. О, сколько в них было всего!! Как я наслаждался ими! Но вы ничего не понимали… Вы так ничего и не поняли… Вы так и не поняли, кто, а вернее, ЧТО было моим торжествующим Дон Жуаном… А я знаю это… И никому не скажу… Потому что боюсь спугнуть. Ведь никому нельзя рассказывать о своих мечтах. Иначе феи, которые живут в твоем сердце, испугаются и улетят…
А теперь я вернусь. Я вернусь, потому что я так хочу. Вы погрузили меня в отчаяние? Ну что же, это отчаяние разобьет ваши утлые суденышки! Вы хотели убить меня? Что ж, наверное, вы это сделали. Потому что того Призрака оперы, который был год назад, уже нет. И никогда не будет. Я испугаю вас. Я потрясу вас. Потому что я этого хочу. Ваш страх будет платой за мое унижение.

«Ужас и рок шествовали по свету во все века. Стоит ли тогда говорить, к какому времени относится история, которую вы сейчас услышите?»

Стоит ли тогда удивляться тому, что вы скоро увидите? Стоит ли жаловаться на это? Стоит ли? Нет…

«Господа, вы хотели войны? Что ж, вы ее получите. Спокойной вам теперь ночи. Ваш П.О.»

И пусть я даже и не выполню своих угроз. Но ваш страх будет моим бальзамом.