Жаль Родерика?
А кто сказал, что он умер?
Живее всех живых!! И еще успеет наломать дров
Тогда, не сходя с рельс -
ИГРАЯ "ФАУСТА"
ЧАСТЬ 2. МЕФИСТОФЕЛЬ.
ГЛАВА 1.
Он шагнул вниз…Но вниз ли? Его ладони почувствовали незримую стену. Это ощущение длилось каких-то доли секунды…Но и этого хватило, чтобы его оттащили от края. Он свернулся в комок и лежал, закрыв голову руками. Ему было дико стыдно. Дико стыдно за этот свой поступок. Он вообще не собирался возвращаться.
Начнем с того, что он и не собирался умирать в тот вечер, когда был на волосок от смерти от рук Призрака. Он просто не хотел, чтобы за ним шли, бежали, искали…Что угодно, но он не хотел никого видеть. Поэтому он поднял пистолет и выстрелил в воздух. А затем поднял лица навстречу сыпавшимся осколкам камня. Каменный душ… он отрезвил его.
А потом он ушел. Он вообще ушел из Оперы. В Париже был дом, в котором до свадьбы жила Анна Валери. Об этом ему успела поведать мадам Жири. Поэтому он просто бежал в этот особняк, который уже почти тридцать лет пустовал и заперся там от всего мира.
Но в тот вечер…в тот вечер он почувствовал, что он должен прийти в Оперу. Это было глупо, это было странно, но он пришел и встал за зеркалом. Он видел все. И понимал, каким будет его следующий шаг.
А теперь в его душе было пусто. И он не захотел больше жить. Но не получилось…В первый раз в жизни у него что-то не получилось..
Он почувствовал, как его кто-то тронул за плечо. Это была мадам Жири.
- Вставай…те – тихо шепнула она.
- Нет – глухо отозвался он. – Я не встану, пока они…не уйдут…
- Они ушли…Я сказала им, чтобы они ушли…Здесь никого нет, кроме вас…и меня…
Родерик приоткрыл лицо. Действительно, никого кроме них не было. Только мадам Жири испуганно смотрела на него.
- Что …что это было? – спросил он.
- Что именно? – переспросила мадам.
Родерик рванулся и перегнулся через перила. Нет, все было как всегда. Ветер шевелил его волосы, а внизу чернела мостовая. Все было, как всегда. Но откуда появилась та стена? Почему он не смог умереть? И тут он вспомнил.
- Да…. ведь и тебе тоже пожелали?
- Что?
- Ты ведь родился очень слабым. И мать с последним вздохом пожелала тебе долгую жизнь. Чтобы ты сделал то, что не успела сделать она.
- И что?
- Зря.
- То есть?
- Зря…Ты поймешь это.
- Когда?
- Когда поймешь.
Очевидно, именно это и имела в виду старая цыганка. Именно это…
Мадам резко схватила его за локоть.
- Нет…не надо… - мягко убрал он ее руку. – Второго раза не будет…
Второго раза не будет….
Мадам испуганно смотрела на шатающегося лорда.
- Вам помочь?
- Нет…- грустно и печально рассмеялся он. – Нет… Нет…
Он пошел к выходу.
- Куда вы?
Он оглянулся.
- Не знаю.
Он лежал, свернувшись клубком под столом. Просто так. Ему хотелось лежать под столом. Он не знал, который час. Он даже не знал, день или ночь за окном. Он даже не знал, какой сейчас день. Ему было все равно. Ему не хотелось даже думать. Он просто лежал и тупо слушал, как стучит его сердце, как пульсирует в кончиках пальцев кровь. Все равно…Все равно…Все-рав-но…
Кто его тронул за плечо. «Кто-то тронул меня за плечо» - тупо подумал он. Еще раз. «Еще раз» - все так же отрешенно скользнула мысль. Его стали настойчиво трясти. «Интересно, а что будет потом» - заинтересованно подумал он. А потом на него просто вылился холодный душ. «Откликнуться, что ли? А то потом хуже будет» - спросил он. И сам себе ответил: «Ну давай, откликнись». Он поднял голову. Над ним на корточках сидел Призрак. В руках у него был кувшин с водой.
- Я думал, что ты уже умер… - сказал он.
- Не дождетесь, - мрачно отозвался Родерик. – А что очень хотелось?
- Судя по твоим действиям, этого, в первую очередь хотелось тебе – жестко ответил Призрак.
- Ну и не мешали бы…
- А тебе никто и не мешал. Даже если бы и хотели, то мы бы не успели…
Родерик резко сел.
- Ну и какого черта? – засопел он, пытаясь скрыть неровное дыхание. Кажется, у него сейчас начнется истерика.
- Что?
- Какого черта…ты пришел сюда? И кстати, как ты узнал?
- Мадам Жири сказала, что это дом, в котором жила твоя мать..я и предположил, что ты будешь здесь.
- Но все-таки, я не могу понять, зачем ты пришел.
- Я просто хотел сказать «спасибо» за то, что ты сделал.
- И?
- Вот я и сказал.
- Пожалуйста.
Призрак пожал плечами, встал и пошел к двери. На пороге он остановился.
- А все-таки…. – тихо спросил он, не оборачиваясь. – Все-таки…ты не собираешься вернуться?
Родерик вздохнул и снова лег на спину.
- Зачем? – спросил он, с преувеличенным интересом разглядывая лепнину на потолке.
Призрак снова пожал плечами, продолжая стоять к комнате спиной.
- А разве обязательно все делать с какой-нибудь целью?
- Не знаю… - Родерик перевел взгляд на люстру. – Наличие цели нужно нам самим, чтобы оправдать какие-то наши действия
- Я не скорблю, что мой земной удел
Земного мало знал самозабвенья,
Что сон любви давнишней отлетел
Перед враждой единого мгновенья.
Скорблю я не о том, что в блеске дня
Меня счастливей нищий и убогий,
Но что жалеешь ты, мой друг, меня,
Идущего пустынною дорогой. -
тихо, словно сам себе, произнес Призрак.
- По. – спокойно ответил Родерик. – За этот месяц ты заметно повысил уровень своего образования.
- Сволочь. – беззлобно парировал Призрак.
- Между прочим…- продолжал Родерик. – Между прочим, насколько я знаю, это стихотворение месье По посвятил женщине. Это раз. Кроме того, я не советую тебе слишком увлекаться им.
- Почему?
- Потому что книги, которые мы читаем, имеют тенденцию влиять на нашу жизнь. Тебе не стоит читать трагедий, а то есть риск усугубить свое положение.
- А ты?
- А я и дочитался…
"Prophet!" said I, "thing of evil! - prophet still, if bird or devil! -
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore
Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted -
On this home by Horror haunted - tell me truly, I implore -
Is there - is there balm in Gilead? - tell me - tell me, I implore!"
Quoth the Raven "Nevermore." - Задумчиво продекламировал он.
- Что? – переспросил Призрак. – Потрудись говорить по-французски.
Родерик задумался снова.
- Это очень тяжело перевести.
"Пророк! - сказал я, - злосчастная тварь, птица или дьявол, но все-таки пророк! Будь ты послан самим искусителем, будь ты выкинут, извергнут бурею, но ты - неустрашим: есть ли здесь, на этой пустынной, полной грез земле, в этой обители скорбей, есть ли здесь, - поведай мне всю правду, умоляю тебя, - есть ли здесь бальзам забвенья? Скажи, не скрой, умоляю!" Ворон каркнул: "Больше никогда!"
- И что?
- Ну…это тяжело перевести. Это целая поэма. К герою, который огорчен смертью своей любимой, прилетает ворон. Птица заучила только одно слово. «Никогда». Герой начинает задавать вопросы. И с ужасом обнаруживает, что на них ворон отвечает только одно: «Никогда».
Призрак задумался.
- А что за вопросы?
- Ну...забудет ли он свою любимую… Есть ли утешение от боли… Сможет ли он в раю встретить свою любимую вновь…
- А тебе не кажется – медленно ответил Призрак. – Что он специально задает эти вопросы, чтобы еще раз прочувствовать боль от слова «Никогда»?
Родерик пожал плечами.
- Не знаю. В любом случае, мне кажется, сейчас не место и не время обсуждать вопросы литературы.
- Почему тебе так нравится По? – спросил Призрак, словно не обратив внимания на его последние слова и садясь рядом. – Я прочитал его рассказы. Ничего особенного. Да…забавен этот, как его…месье Дюпен. У него хорошие мозги… Но ведь ничего особенного…
Родерик пожал плечами.
- Я не знаю… Наверное, это как с музыкой… Наверное, всю жизнь наш внутренний голос тихо читает внутри нас какие-то стихи…Те, кто могут его слышать, те пишут стихи сами. А те, кто не могут его услышать, расслышать все слова..те пытаются найти что-то подобное в литературе. Мой голос говорит в унисон со стихами мистера По…и мистера Блейка…и месье Бодлера… - он тихо рассмеялся.
- Не знаю…не знаю… - задумчиво проговорил Призрак.
- Но ведь есть же строчки, которые западают тебе в душу настолько, что ты повторяешь их, даже бессознательно? - внимательно взглянул на него Родерик.
Призрак задумался.
- Не знаю… вчера я слышал… Я слышал то, что казалось, говорит моя душа.
- Что?
- Сижу на берегу потока,
Бор дремлет в сумраке; все спит вокруг, а я
Сижу на берегу и мыслию далеко,
Там, там..где жизнь моя!…
И меч в моей руке мутит струи потока.
- «И меч в мое руке мутит струи потока»…- медленно повторил Родерик. – Ну что ж…наверное, именно так… Твой меч намутил уже достаточно много…Но тебе не кажется, что пора вынимать его из потока? Ведь он может заржаветь?
- Твоя метафора красива – но неприменима в жизни.
- Все метафоры применимы в жизни. Они сами – порождение жизни. Они – порождение самого страха перед жизнью, страха называть все своими именами. Понимаешь, имя – это очень важно. Это больше, чем предмет, который называют. Имя – уже и есть сам предмет. Да, если назвать воду камнем, от этого ничего не изменится…хотя, кто знает? Но если взять себе другое имя..О, Имя…Это больше чем набор букв. Больше, чем герб. Важнее, чем даже внешность… Имя для человека очень важно... Человек без имени - это никто, это материал, податливая глина. Он колеблется, ищет и ошибается…У него нет каркаса, нет того, что определяло бы его судьбу. Нет имени... Но человеку свойственно меняться. И в тот момент, когда ты понимаешь, что твое имя тебе не соответствует – его лучше изменить. Имя – это больше чем человек, особенно имя, выбранное осознанно.
- Кстати, почему ты взял себе именно это имя?
- Родерик? Не знаю…Не знаю… просто я произнес его и понял, что оно – мое. Ну какой я Александр? Какой я защитник людей? Я сам с собой разобраться не могу…
- Имя.. – медленно произнес Призрак. – Имя…я не знаю, что значит, иметь имя… У меня никогда его не было. А то, что и было ,я забыл за долгие годы…
- Тогда сейчас самое время взять его.
- Но какое? Их так много! И как я найду ,то, которое – мое?
Родерик прищурился.
- А ты знаешь, как называется то стихотворение, что ты мне сейчас читал?
- Как?
- «Песня Эрика»
"Песня Эрика"… Как странно и как точно эти строки подходили к его ощущениям… Песня Эрика… Может…может мне взять это имя? – внезапно подумал он. Сколько можно быть безымянным, несуществующим, никем? Имя – это больше чем человек. Особенно, имя выбранное осознанно.
«Эрик» - произнес он вслух, словно пробуя имя на вкус. Буква «р» оттолкнулась от «Э» и горошиной прокатилась во рту, вздрогнув и остановившись у запертых ворот «к». «Эрик»… От имени веяло суровость норвежский фьордов и одиночеством датских скал… «Эрик»… Какая-то неуловимая нить протянулась между именами Кристина и Эрик…
«Эрик» - произнес он вслух. И тут же, совершенно неосознанно отозвался –
«да»?
Родерик внимательно наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц.
- Это твое имя – твердо сказал он.
- Почему?
- Это видно сразу.
Он протянул руку:
- Месье Эрик, приятно познакомиться с Вами.