[Targhis]

5.

Эрик сидел в кресле, глядя в пустоту. Маски на нем не было, сюртук и пальто лежали поверх небольшого саквояжа. Вечером стало темно, только смутно светлели рукава сорочки, да бледное лицо; пальцы машинально дергали и тянули кольцо, пытаясь снять его с мизинца, но никак не удавалось провести его через сустав. И как он только сумел натянуть это кольцо тогда, много лет назад? Может быть, потому что руки были влажными… Сейчас его кожа оставалась совершенно сухой и шершавой – не о чем было волноваться… Завтра он покинет этот городок, неприветливый, как и весь остальной мир. Хватит.

Он прекрасно понимал, почему застрял здесь, в глуши. Это не был очередной причудливый каприз больного рассудка – это был точный расчет. Медленный и изощренный способ самоубийства. И что еще оригинальнее – без малейших гарантий на успех. Он не был уверен, идут ли охотники по следу. Но он верил в их упорство. Они все-таки добрались сюда, столько лет спустя… И они охотились как-никак за Эриком, Ангелом Смерти…Это должны были быть серьезные люди…

Но теперь с этим покончено. Завтра он уезжает, чтобы жить дальше, уезжает домой. Домой – это во Францию, в Париж, в Оперу… в подземелье под ней. Вот что, оказывается, значит «домой». А ведь верно – там можно жить, на берегу Аверна, как он назвал подземное озеро, можно построить дом, самое удивительное архитектурное творение, какое только способно создать его воображение. И не будет изумленных взглядов. Его никто не увидит – Эрик позаботится о смертоносных ловушках на пути. Там можно будет играть на скрипке, на арфе или органе в любое время, когда захочется. И музыка… там она непременно вернется, и он сможет продолжать писать – откуда-то он знал это.

Не то, чтобы на него благотворно подействовало общение со старым священником – он ведь так и не дал бедняге слова сказать! – но, так или иначе, атмосфера этой маленькой, забытой всем миром церквушки успокоила его истерзанную душу и вернула к реальности. Именно здесь ему пришло в голову, что из-за мелких ссор и недовольства не стоит отрываться от работы, которая так много значила для него. И тогда можно будет, наконец, остановиться и полностью посвятить себя главному делу его жизни… Ему даже захотелось поднести этой церкви какой-нибудь дар – пусть висит на стене, среди экс вото… отмечая особый момент в жизни заезжего авантюриста и музыканта. Священник поймет, и ему будет приятно. Вот хотя бы кольцо – оно не заключало в себе таких воспоминаний, с которыми тяжело было бы расстаться, однако, проведя на мизинце Эрика около десяти лет, стало почти что частью его самого, почти срослось с его плотью. Подойдет в самый раз. Если только удастся его содрать…

Внезапно Эрик застыл, напряженно вслушиваясь в тишину… Вот именно – в доме было на удивление тихо. Тихо настолько, что этого просто не могло быть!

И музыкант понял, что опоздал с отъездом. Он не думал, что преследователи настолько обнаглеют, а теперь на его совести еще чья-то смерть.

Он медленно поднялся с кресла, повернулся к двери. Хотя опасности с тем же успехом можно было ждать и со стороны окна. Он знал, что эти господа умеют двигаться так же ловко и бесшумно, как и он сам.

Следовало открыть дверь, спуститься вниз и выяснить причину давящей тишины. Этого от него ждали. А можно было собрать все оружие, затаиться в углу, спиной к стене, и ждать – когда-нибудь у кого-то из них лопнет терпение, или что-то произойдет… А можно было и по-другому…но стоило ли? В конце концов, разве не ради этой самой встречи, он сидел в этом городке?

Верное лассо уже скользнуло в ладонь, Эрик благодарно сжал тонкий шнур, словно дружескую руку, и бросил на пол. Пусть у него не будет никаких преимуществ, чтобы не было и соблазна ими воспользоваться. Эрик даже подумал, не сесть ли обратно в кресло и не вздремнуть ли на полчасика – пусть сами идут к нему, но снизу донесся глухой стук – видимо, кто-то вошел в дом, а следом – высокий, визгливый вопль, даже не разобрать, мужчина кричал, или женщина.

Эрик решил, что желание поиздеваться над преследователями может привести к лишним смертям на его совести, и шагнул к двери.

Он, не спеша, вышел в коридор, прикрыл за собой дверь, удивляясь, что все еще жив, и никто на него не напал. Вышел на лестничную площадку – дверь внизу была открыта, в помещение задувал холодный осенний ветер, кажется, даже со снегом, а на полу еще светил брошенный кем-то, но не разбившийся фонарь. Но что еще там было, внизу, Эрик не успел рассмотреть, так как сзади зашевелилось, зашуршало, очень сильные пальцы обхватили его тонкие запястья и завели за спину, а под ребра с правой стороны ткнулось лезвие кинжала.

Не убили сразу… не торопятся. Слишком долго они охотились за ним, чтобы убить быстро. Кроме того, они уже потеряли одного товарища. Его труп остался в глухом овраге неподалеку от Шванзее… Вместе с роскошным жеребцом – подарком Его Величества. Не слишком ли большая честь для убийцы – погибнуть рядом с прекрасным конем?

* * *