[Donna]

Ghera, про Харта мне очень понравилось. Надо бы, конечно, новеллу перечитать, но то, что вы написали, представляется убедительным
Для меня вообще одна из загадок этого сюжета - почему Дон Жуан. А торжествующий, м.б., потому, что Дон Жуан чего-то там искал-искал, а Призрак настоящую любовь нашел... Впрочем, не уверена.

Автор Ghera

Собрание всех возможных штампов романа тайн.

Ну... да! А где ж вы видели роман тайн без штампов? То, что за этот жанр и браться не надо, если хочешь снобам угодить - это другой вопрос: Леру, видать, не ставил такую задачу и сочинил произведение, вполне соответствующее жанру - именно что соответствующее, а не шедевр, но, если не хотеть того, что этому жанру не очень свойственно, вполне пристойное.

(Мэри Шелли не вижу)

Ну, как же? Безобразное существо, проклятое собственным создателем и отверженное людьми, обреченное на одиночество, наделенное незаурядными способностями, но не имеющее возможности проявить их людям во благо и себе на радость, озлобленное и совершающее ужасные дела, но вызывающее сочувствие...

То есть это настолько литературоцентричное произведение, что говорить о реальной подоплеке немного странно.

Если вы говорите об упомянутом выше прототипе Эрика, то в эту историю мне не очень верится. Но литературоцентризм не исключает того, что были и реальные люди, которые в какой-то степени отразились в образе героя: на том же Фандроме, напирмер, вполне убедительно написано о Паганини и Жюле Перро.
И если без очков видны литературные источники, так само по себе это не страшно. Существование в русской литературе такого мастера, как Набоков, например, всецело обусловлено тем, что сначала был Гоголь (и другие романтики), а потом символисты. Нет, я, конечно, Леру с Набоковым не равняю (повторяю, я не поклонница Леру) и понимаю, что вопрос - не кто там чего читал, а что потом написал и что сделал с тем, что читал. Но, думаю, один из секретов популярности "Призрака Оперы" - его литературная узнаваемость (и то, что вот такого сочетания этих узнаваемых элементов еще не было; а нагородил-то Леру хорошо ).

А насчет Проппа - ну... И где же Диспетчер? Где Даритель? Кто инициируется? И множество таких же вопросов. Дело, видите ли, в том, что Леру воспринимает эти архетипы через призму литературы, а не как они есть.

Ну, с "полностью укладывается в Проппа" я, возможно, погорячилась: все-таки читала я его лет 13-14 назад и про Диспетчера, как выяснилось, не помню вообще. Но все-таки много у Леру того, про что он писал. Кто инициируется? Да Рауль с Кристиной же! Другой вопрос - успешно ли...
Кристина. Почему Ангел музыки у нее ассоциируется с отцом? Почему оба имени, под которым Эрика знает Кристина (Ангел музыки) и остальные в Опере (Призрак Оперы) - названия потусторонних существ? Почему Эрик похож на мертвеца (почему именно такое уродство изобразил Леру) и живет под землей, куда приводит и Кристину? Почему один из ключевых эпизодов происходит на кладбище, где, между прочим, Эрик играет Кристине будто бы на скрипке ее отца? У меня только один ответ. Кристина проходит посвящение, попадая в мир предков. В ее случае - это еще и мир музыки, посвящение она должна пройти прежде всего как певица: она получила дар от отца - теперь она должна доказать, что готова служить тому, чему служил ее отец. Именно в этом ключе она воспринимает требование отказаться от земной любви, не догадываясь о его истинных причинах. Ангел в результате оказывается не ангелом, да и место обитания какое-то не ангельское, и Кристина в результате как музыкант инициацию не проходит: даже ради музыки она не готова остаться с Эриком, и земные привязанности ей дороже; принимая предложение Рауля, она отказывается от карьеры певицы. Но вот как человек она испытание в самом деле выдерживает (и еще как!) и в результате взрослеет. В самом деле, хотя дать Эрику слово она вынуждена, она явно намерена его сдержать: на Рауля она даже не смотрит после этого; не зная, что Эрик на самом деле не отпустил Рауля, соглашается стать его живой женой (хотя перед тем она действительно пыталась покончить с собой); и, наконец, явно у нее получается преодолеть отвращение и подставить Эрику лоб для поцелуя и - главное! - почувствовать сострадание к человеку, причиняющему ей зло и чуть не убившему ее любимого. (Ну, и ни одно доброе дело не остается безнаказанным...)
Первый раз она это дело проваливает: услышав музыку Эрика, она обещает забыть о его уродстве, а потом выясняется, что она ему солгала, а возможно, и себе самой. Потому она снова оказывается в том же месте...
Рауль. А вот с ним хуже. Он должен пройти обычный путь сказочного героя, чтобы вырвать любимую из лап злодея. В этом ему содействует герой-помощник - Перс. Мы помним, что все, что Рауль там делает, говорит о его не скажу - трусости (все-таки последовать за Кристиной и Призраком он решился), но явной инфантильности. (Поэтому, кстати, виконта де Бражелона он мне никак не напоминает: вспомните камеру пыток - Атос бы яду выпил со стыда за сына!) Потому он как раз инициацию не проходит: помните, он ведь не заявил о правах на титул графа и имущество... А инициация - она ведь прежде всего для того, чтобы социально состояться...
Пространство, кстати, тоже вполне мифологическое: верх - низ (крыша - подвалы), вода и зеркало - границы миров... И - да! - сюжет о чудесном женихе, опять же...
Эту мифологичность уловили и создатели мюзикла и фильма, и там получается еще более очевидно... Но об этом, если интересно, в другой раз, а то меня сейчас с работы погонят.
И именно мифологичность видится второй, а точнее, первой и главной причиной популярности этого сюжета. При том, что большинство кинематографических интерпретаций довольно далеко отходят от текста Леру, все-таки архетип, лежащий в основе, остается.
А "как они есть" архетипы человеком, живущим сильно после эпохи мифов, восприняты быть не могут - только через тексты; именно так они в культуре и передаются, разве нет? Вне текста мы их не осознаем, а просто ими живем. Вот