Для меня эта статья оказалась ценна не столько отчасти спорными оценками спектакля, сколько любопытными фактами и историко-литературными изысканиями
Во многом согласна с автором, который радует своей осведомленностью.
http://www.ruspred.ru/arh/04/49.htm
ХИМЕРЫ УНИФИКАЦИИ
Русская версия мюзикла "Нотр-Дам де Пари" менее глубока, чем оригинал
"Notre Dame de Paris" попал в Книгу рекордов Гиннесса как самый продаваемый мюзикл. В 1998 году постановка этого наиуспешнейшего европейского спектакля, вначале всколыхнувшего франкоговорящий, а затем и весь остальной мир, заставила даже скептиков признать, что центр тяжести музыкального театра переместился с Бродвея на подмостки Старого Света. Только франкоязычных CD было раскуплено свыше 7 млн. Песни из NDDP считают за честь исполнять поп-звезды (например, Селин Дион). После Парижа мюзикл был поставлен в Брюсселе и Милане (1999), в Женеве, Лас-Вегасе и Лондоне (2000). В 2001 году NDDP показывают в Канаде, а в Барселоне выходит его испанский вариант. Затем -- новая парижская версия в театре "Могадор" и новая итальянская (март 2002). На сентябрь запланирована постановка в Амстердаме…
Что стоит за этим "европейским чудом" и о чем говорит недавняя российская премьера в театре "Московская оперетта"?
Anarkia. Рок. Эта греческая надпись, которую читают по ходу сюжета поэт Гренгуар и архидьякон Фролло, первой вспоминается после просмотра…
Автор либретто, канадец французского происхождения Люк Пламондон, в юности был верующим католиком и мечтал о карьере священника. После образовательного путешествия в Европу, где он изучал историю искусств, выбор профессии круто поменялся. Пламондон отдает предпочтение жизни в миру и решает стать сочинителем рок-опер. Странная метаморфоза. Но ее вполне объясняет "Звездомания" (Starmania, 1979), опера, превратившая Пламондона в культовую фигуру европейских подмостков. Это яростный и одновременно печальный протест против мировой унификации, когда, как поет его главная героиня, обитательница Монополиса:
От Нью-Йорка до Токио все вокруг одинаково…
Весь мир ходит гуськом
И на всех радио крутят одно и то же диско
В городах 2000 года.
У каждого будет номер на спине
И звезда на рукаве.
Все будут следовать за стадом
В городах 2000 года…
Но вот словно волна накатывает "Нотр-Дам" на подмостки мегаполисов Запада, и невольно задаешься вопросом: а не превратился ли борец с унификацией Пламондон в ее очередное орудие? Главная декорация урбаноидно-минималистского оформления (художник-постановщик Кристиан Рэтц) представляет собой разбитую на ячейки матрицу, и прямоугольничек со звездным небом, где ждет прихода дня Эсмеральда, -- лишь один из ее многочисленных отсеков. Миры снов, поэзии, любви и боли вписаны в этот универсальный репликатор. Непрестанное умножение и интеграция -- закономерные приемы хореографии и песен, составляющих спектакль (композитор Ричард Кочанте, режиссер Жиль Майю).
Делящийся, подобно клетке, NDDP -- коммерческий лидер музыкальной сцены. В России продюсерами мюзикла выступила группа, ранее финансировавшая постановку "Метро" (грех опять не процитировать "Звездоманию": "…Люди ездят в одинаковых метро в одинаковые места"!). Катерина фон Гечмен-Вальдек, Александр Вайнштейн и директор театра "Московская оперетта" Владимир Тартаковский устроили грандиозный кастинг, в котором приняли участие 1482 человека (это число также символично, поскольку соответствует году, в котором разворачивается действие романа Виктора Гюго).
Ежевечерний показ-марафон и еженощно обновляемый рейтинг артистов всех трех составов лишний раз свидетельствуют о духе рынка и конкуренции, плотно окутывающем NDDP. Лепет куколок Лады Дэнс и Кристины Орбакайте соседствует с отзывами в прессе Сергея Ястржембского и Михаила Швыдкого. Характерно, что, несмотря почти на тотальное пленение эфира "русским шансоном" и "нашим радио", в России по-прежнему существует многочисленная когорта театральных меломанов. Они следят за всеми доступными в записи зарубежными новинками, но бережно чтут и то, чем славилась отечественная сцена. Кому-то дорога "Жизель" в Большом, кому-то -- "Мамаша Кураж..." в Моссовете... После премьеры более или менее компетентная публика и "отверженные" на кастинге артисты буквально заполонили интернет-форумы, посвященные спектаклю, разобрав его до винтика.
Кстати, о винтиках. Для столичной премьеры была практически полностью обновлена аудио- и световая аппаратура театра. Изготовлением декораций занимались на оборонном заводе, где проходит сборка "МиГов". Уже упоминавшаяся "матрица-репликатор" весит 8 тонн плюс три подвижные башни с водруженными наверху химерами.
По большому счету, башен две -- третья гораздо ниже и без чудовищ. В сочетании с текстом "Пришла пора… событий грозных и фатальных,/Век катастроф --/Век убийца и творец!" они вызывают, разумеется, однозначные ассоциации. Мечущаяся толпа "беспаспортных" под предводительством Клопена напоминает то ли орды азиатских иммигрантов, наводнивших страны ЕС, то ли борцов против глобализма, которых разгоняют королевские стрелки во главе с Фебом де Шатопером. Автор русской версии текста бард Юлий Ким добросовестно накручивал социально-политическую струну, но ее звук сильно фальшивит по сравнению с пламондоновским камертоном. Убедитесь сами:
Пламондон:
Мы
Чужестранцы,
Нелегалы…
Мир скоро изменится
И перемешается.
Ким:
Мы люди, как и все, но без бумаг…
Но пойдем на все -- и мы возьмем свое!
И мы возьмем свое!
В оригинале недвусмысленный намек на противостояние богатого Севера и нищего Юга, у переводчика -- псевдореволюционные советизмы (а еще говорят, что Ким был диссидентом). Если у Пламондона это именно изгои, инородцы, то у Кима "как и все, но без бумаг", но ведь "все" как раз "с бумагами", и в том отличительная черта их общности…
Подтекст, заложенный Гюго в имена героев и обыгранный Пламондоном, в русской версии вообще отсутствует. Но давайте разберемся. Имя Эсмеральда переводится как "Изумруд", Феб де Шатопер буквально означает "Солнце обители Отца", Флер де Лис -- "Цветок лилии" (королевский герб), Квазимодо -- "Мнимый образ" (т. е. "Не тот, кем видится"). Учитывая эзотерические пристрастия Гюго, сполна проявившиеся в его ранних поэмах, можно определить, что перед нами типичное для европейского писателя обращение к легенде о Святом Граале -- чаше, вытесанной из цельного изумруда, оброненного Люцифером. О том, что Ким и Кo решили не обременять русского зрителя подобными мелочами, свидетельствует текст "Belle" ("Прекрасна"), широко распетый по радио накануне премьеры. У Пламондона и Феб, и Квазимодо, и Фролло, каждый по-своему желая любви прекрасной цыганки, хором взывают к Люциферу, чтобы заключить с ним сделку. А что у наших? Вместо сатаны они молятся самой Эсмеральде… Разумеется, это и благочестивей, и гуманней, но смысл явно улетучился, хотя одной из главных приманок рекламной кампании вокруг NDDP являлось утверждение о том, что мы, мол, имеем неотличимый от оригинала продукт.
К сожалению, практически все, что касается христианской символики, совершенно не просочилось в русскую версию. Требовать от ее авторов знакомства с романом другого французского классика Ж.-П. Гюисманса "Собор", который был полемически заострен против книги Гюго и тень которого явно витает над либретто Люка Пламондона, наверняка выглядит перебором, но вот избрание Квазимодо "папой шутов" вместо "короля" можно было все же сохранить -- ведь "королем цыган" является Клопен. Большие претензии и к образу архидьякона Фролло. В западных постановках это истовый молитвенник, очень страстный, сильный, но трагически влюбленный мужчина. Лучшим в этой роли, по общему признанию, является канадец Даниэль Лавуа. У нас же Фролло -- меланхолик с высосанной энергетикой. Не спасает положение прекрасный вокал и разный по темпераменту драматизм Александра Маракулина и Александра Голубева.
Думается, что все огрехи NDDP фатально предопределены самим исходником, который, как гласит литературное предание, был написан Гюго на спор за шесть недель. Это, как говорится, рок, anarkia. Даже сам автор умудрился насажать немало ляпов: чего стоит глава "Маисовая лепешка", в то время как действие разворачивается еще до открытия Америки и кукурузы соответственно! Но "Собор Парижской Богоматери", безусловно, самое удобоваримое произведение писателя. Его пухлые романы, сдобренные промасонскими симпатиями к Великой французской революции, читать сегодня тяжеловато. Поэтому-то сразу встаешь на сторону католика-модерниста Пламондона, от которого не следовало бы отрываться творческому коллективу, поторопившемуся приобрести эксклюзивное право на показ NDDP в течение шести лет. Рассказывают, что композитор Кочианте выглядел на московской премьере очень грустным и, опустив голову вниз, шел по лестнице театра так, что хотелось взять его на ручки, как ребенка, и погладить по головке: "Не расстраивайтесь, мсье, день ото дня спектакль только хорошеет. Приезжайте лучше осенью -- тогда он наверняка дозреет до кондиции".
…И все-таки, несмотря ни на что, "Нотр-Дам де Пари" -- подлинное событие, равных которому в жанре не было уже очень давно. Русский мюзикл последние годы интенсивно развивается. Постановки следуют одна за другой: "Метро", "Норд-Ост", "Дракула"… Пока еще не так важно, ставим ли мы отечественные либретто или лицензионные. Главное, чтобы на российских подмостках вопреки брюзжанию снобов и махинациям дельцов постоянно шло лучшее из того, что дает сейчас мировая сцена. Тогда, возможно, сформируются и артистическая школа, и новый стиль, чего все мы так ждем от музыкального театра.
Химеры, как известно, -- последняя преграда при восхождении к Небу.
Павел Журавлев