Прочитав свеженькое интервью Катерины Гечмен-Вальдек, я поняла, что эта дама достойна отдельного треда
))
Журнал "Итоги"
------------------------
"Я считаю, что сегодня именно в Москву может переместиться эпицентр создания мюзиклов: мы готовы тратить деньги, не боимся экспериментировать и уже изучили технологию", - считает продюсер "Метро" и Notre Dame de Paris Катерина фон Гечмен-Вальдек
"Наша задача - не дать Москве превратиться в музыкальный секонд-хэнд, ведь очень велик риск того, что, видя в мюзикле только коммерческую составляющую, продюсеры станут привозить в россию дешевые и устаревшие проекты".
(Фото: АЛЕКСАНДР ИВАНИШИН)
Вот уже несколько лет не умолкают споры о том, нужен ли России мюзикл. Одни радуются, что мы наконец зашагали в ногу со всем остальным миром. Другие утверждают, что повальный интерес к этому заморскому жанру всего лишь мода, а мода скоротечна. Между тем готовятся к выходу новые проекты, и уже принято решение о строительстве в Москве, в ЦПКиО им. Горького театра мюзикла. О перспективах жанра "Итогам" рассказала продюсер Катерина фон Гечмен-Вальдек. Ее "Метро", давшее толчок развитию мюзикла в России, три года собирало полные залы в Tеатре oперетты. Сейчас "Метро" гастролирует по российским городам, а аншлаги собирает следующий проект - Notre Dame de Paris. К слову, французские авторы этого мюзикла признают московский спектакль своей лучшей мировой постановкой.
- Как вы оцениваете положение, которое сегодня занял мюзикл в России?
- Сложилась парадоксальная ситуация: мы еще ничего толком не видели, но уже очень избалованны. Наши мюзиклы немногочисленны, но первоклассны, и в Москве привыкли к их высокому уровню. На Бродвее в иные годы стартовали десятки мюзиклов одновременно, большинство из них быстро сходило со сцены. Известными становились только достойные постановки, и нам казалось, ничего другого на Бродвее просто нет. Когда вышло "Метро", все сказали: потрясающе, но это не Бродвей. Бродвей был для нас неизвестным и казался недосягаемым. И вот приезжает настоящий Бродвей, "42-я улица", и выясняется, что бродвейский мюзикл, ставший для нас легендой, воспринимается совершенно иначе. За сто лет своей истории этот самый живой и демократичный жанр менялся, как и сама жизнь. Изменилось само понимание слова "шоу", которым мюзикл является в первую очередь. Я уверена, появись "42-я улица" в 90-м году, ее ждал бы оглушительный успех. Но сегодня, когда идущие в Москве мюзиклы нового поколения уже сформировали определенный вкус и установили высокую зрительскую планку, подобное шоу кажется глубоко архаичным. К сожалению, от большинства классических мюзиклов не осталось ничего, кроме блестящего профессионализма и ореола легенды. Последние мюзиклы были поставлены 15-20 лет назад, и после ухода Боба Фосса в мире не осталось не только громких имен, но и практически ни одного режиссера, музыкального руководителя и хореографа в одном лице. Кроме того, на Западе очень велик страх коммерческой ошибки, поэтому сейчас практически не возникает новых постановок, продюсеры предпочитают безопасные ремейки. В Москве шло пять мюзиклов одновременно. С одной стороны, это много. С другой - то, что почти все артисты "Чикаго" прошли школу "Метро", доказывает, что всего несколько десятков человек в нашей стране способны работать в этом жанре на мировом уровне. И появление русских композиторов, хореографов и режиссеров - вопрос хоть и ближайшего, но будущего.
- Вы уверены, что оно наступит?
- Безусловно. Ведь на сегодняшний день мюзикл - самый популярный театральный жанр во всем мире. Он рассказывает о сложных вещах простым, доступным языком. Он издает позывные, легко воспринимаемые современным человеком независимо от возраста и социального положения. И это единственный жанр, одинаково понятный всем категориям зрителей. Те, кто не способен воспринимать элитарные оперу, балет, драматическое искусство, воспринимают их синтез в эстетике мюзикла. Известно, что пилюля в красочной оболочке не перестает лечить, просто ее легче проглотить. Подчас мюзикл оказывается единственным местом, куда можно пойти всей семьей. Когда мы делали "Метро", у нас все время спрашивали: а какова ваша целевая аудитория? И мы отвечали: наш спектакль для всех. И оказались правы. Высшим комплиментом для меня были слова пожилой женщины, смотревшей "Метро" шесть раз: "Деточки, спасибо вам. Я уже помирать собралась, а посмотрела ваш спектакль, и жить хочется".
- Каков ваш ответ на уже набивший оскомину вопрос о первом российском мюзикле?
- Мне кажется, все эти разговоры от лукавого. Любой слоган продиктован рыночной необходимостью продажи продукта. Называясь "первым русским", "настоящим бродвейским" или "покорившим весь мир", постановка занимает определенную нишу. Но как спектакль ни называй, он может быть только двух видов: плохой или хороший. Однако, если жанровых границ придерживаться, можно утверждать: все, что ставилось в России до "Метро", было не мюзиклами, а музыкальными драматическими спектаклями. Если музыкальный спектакль - это модификация драматического театра, то мюзикл - это другая модель. Они используют разные инструменты воздействия на зрителя. Николай Караченцов в "Юноне и Авось" поет не голосом, а душой. Он великий артист, но никто не назовет его великим певцом: качество его вокала не влияет на уровень постановки. Главный инструмент артиста мюзикла - голос, кроме того, мюзикл отличает другая вокальная эстетика. Мюзикл и музыкальный спектакль можно сравнивать с автомобилями разных моделей. Они не могут гоняться на одной дорожке.
- Почему из всего многообразия классических мюзиклов вы выбрали для постановки именно "Метро" и Notre Dame?
- Любой перенос спектакля, например "Лебединого озера" Григоровича в Японию, - это точное воспроизведение формы. Однако чем она будет наполнена и станет ли предметом искусства, зависит не только от артистов, но и во многом от продюсера. "Метро" было идеальным проектом для проникновения мюзикла на наш рынок. Это единственный в мире спектакль-хамелеон, спектакль-трансформер: он лишен национальности. Оставаясь неизменным по форме, он рассказывает о реалиях той страны, где идет, и дает зрителю возможность полной идентификации. "Метро" был первым русским спектаклем, сделанным по всем мировым законам создания мюзикла. Нам было важно, чтобы зрители поверили, что это возможно в России, и полюбили этот жанр. На Notre Dame задача усложнилась. Нам хотелось не просто перенести в Россию самую успешную и современную постановку в мире, а создать по-настоящему русский по духу спектакль.
- Разве покупка прав на мюзикл не подразумевает точное копирование оригинала?
- Покупка прав гарантирует вашему будущему шоу высокое качество. Авторы оригинальной постановки обязаны приехать со своей командой в страну и выпустить спектакль. Они просто не дадут вам сделать его плохо. Принимающая сторона отвечает за предоставление им полной технической базы и обязуется полностью сохранить форму оригинала, сценографию и костюмы. Такая схема работает во всем мире, но в этом таится огромная опасность. Ведь никто не обещает вам сделать спектакль для русского зрителя. Подтверждение тому - два самых успешных в Америке мюзикла сегодня с трудом борются за московский рынок.
- Опять оказалось, что Россию "аршином общим не измерить"?
- На мой взгляд, в России гораздо сложнее, чем на Западе, создавать коммерчески успешные мюзиклы. Во-первых, у нашей страны серьезная, устоявшаяся театральная традиция. Она сформировала определенный взгляд на театр и ожидания зрителя. Мы же не умеем просто развлекаться, в любой истории нам нужна толика достоевщины. Поэтому я не слишком верю, что российские зрители уже готовы к мюзиклам типа "Мама Миа" по песням ABBA. К тому же, в России традиционно не верят прессе и не доверяют рекламе. Поэтому очень важно рекламировать именно тот продукт, который увидит зритель. Например, русская версия "Чикаго" - блестящее шоу, ни в чем не уступающее мировым аналогам. Но благодаря рекламе зрители идут на этот спектакль как на широкоэкранный цветной блокбастер. А увидев на сцене высококлассное черно-белое авторское кино, испытывают разочарование. Кроме того, воспитанные репертуарным театром, мы еще не привыкли смотреть спектакль каждый день. На мой взгляд, "Норд-Ост" внес огромный вклад в стратегию развития этого жанра: они играли ежедневно, несмотря на финансовые трудности. Все это очень осложняет постановку мюзиклов и в первую очередь задачи продюсера. Мюзикл относится к тем жанрам, где продюсер выходит на первый план. Роль продюсера в России особенно ответственна: он должен не только выбрать потенциально успешный спектакль, но и найти верную тональность всей постановки. Иными словами - адаптировать шоу для русского зрителя. Неудачи многих мюзиклов часто объясняются именно продюсерскими ошибками. Ведь мюзикл - очень рискованное коммерческое предприятие. Задача продюсера - минимизировать этот риск.
- Договорные отношения с авторами позволяют такую адаптацию?
- Надо бороться (смеется). Лицензионный мюзикл таит в себе опасность. Если, не имея опыта, вы подписываете документы, не договорившись заранее о каждой детали, потом над вами стоят с батогом "авторских прав". Нам удалось убедить авторов Notre Dame, что в России совершенно другой менталитет, и получить разрешение на изменения буквально во всем. Так, в оригинале песни Belle есть строка "Позволь мне открыть калитку в прекрасный сад по имени Эсмеральда" - никакая сила не заставит русского человека петь эту строчку. Кстати, на текст Belle мы объявляли открытый конкурс, в котором победила женщина, ведь только женщина знает, какие слова она хочет услышать от мужчины. К счастью, на Западе уже начали понимать, что Россия - страна особенная. Режиссер "Метро" Януш Юзефович, объединяющий в себе европейский профессионализм и славянскую традицию, оказался единственным в мире человеком, которому продюсер Камерон Макинтош позволил, сохранив музыку и либретто, полностью изменить концепцию своего спектакля "Иствикские ведьмы" для постановки в Москве. Именно этот спектакль может стать переходным этапом от лицензионного западного мюзикла к нашим собственным постановкам мирового класса. Я считаю, что сегодня именно в Москву может переместиться эпицентр создания мюзиклов: мы готовы тратить деньги, не боимся экспериментировать и уже изучили технологию. Теперь можно начинать создавать свои собственные спектакли. Жесткий западный профессионализм, столкнувшись с нашей театральной традицией и таинственной душой, может дать толчок к развитию принципиально нового поколения мюзиклов. Безусловно, этого может не произойти. Но шанс как никогда реален.
- А зачем давать новую жизнь непривычному нам западному жанру?
- Это то же самое, что сказать: зачем нам опера, раз "в области балета мы впереди планеты всей"? Зал Tеатра oперетты, где идет Notre Dame, каждый день забит битком, и это ответ на все вопросы. Зритель, как известно, голосует ногами. Мюзикл - на сегодняшний день самый успешный театральный жанр в мире, и это непреложный факт. Бум мюзиклов в России неслучаен, ведь мюзикл может существовать только там, где люди готовы тратить деньги на развлечения. Мы открыли новую отрасль индустрии развлечений, ставшую сегодня главной. Наша задача не дать Москве превратиться в музыкальный секонд-хэнд, ведь очень велик риск того, что, видя в мюзикле только коммерческую составляющую, продюсеры станут привозить в Россию дешевые и устаревшие проекты - и это убьет рынок. Но чтобы пользоваться определенным сценическим языком, его надо сначала выучить. Мюзикл - американского происхождения, и путь от копирования к своим собственным постановкам прошли до нас многие европейские страны. Сегодня очевидно, что этот жанр состоялся в России. А спрос рождает предложение: исполнители у нас уже есть, появятся и русские авторы, и русские режиссеры, способные работать в этой эстетике. Для того чтобы ускорить процесс, в самое ближайшее время мы откроем в Москве международную школу мюзикла. А у противников всего западного мне давно хочется спросить: считают ли они Петербург русским городом? Ведь он построен иностранными архитекторами. Музыка интернациональна, по словам Шопена, "отечество ее - вся вселенная". А в мюзикле главное - музыка и зрелищность, а лишь затем драматургия.
- Однако мюзиклов множество, а по-настоящему знаменитых мелодий раз-два и обчелся...
- Это не совсем так. Просто мы помним только те песни, которые крутились по радио. Belle признана во Франции самой известной песней второй половины ХХ столетия, стала первым русским мегахитом. Но в театре вы понимаете, что эта песня - лишь одна из композиций. В Notre Dame еще минимум 10 мелодий того же уровня. Наш мозг просто не способен воспринимать такой объем с первого раза. Не крутись Belle по радио, зрители говорили бы: хорошая музыка, но невозможно запомнить ни одной песни. Так что популярность мелодии не показатель ее качества, а лишь результат манипуляции человеческим сознанием. Во Франции раскрутка Notre Dame начиналась совсем с другой песни. Но мы выбрали Belle. Наша национальная культура замешена на женских слезах, и я надеюсь, что, показав страстную любовь мужчин к женщине, мы внесли свой вклад в изменение русского мужского менталитета. Я убеждена, что этот жанр окажет также свое влияние на дальнейшее развитие российской эстрады. Появление большого количества молодых, красивых и хорошо поющих живьем артистов повлияет на вкусы публики и неизбежно изменит качество эстрадного исполнения. Сейчас трудно себе представить, но Belle не брала ни одна радиостанция, считая, что это не "формат". Так что нужно не подстраиваться под рынок, а формировать его.
- А какова ваша дальнейшая стратегия?
- В первую очередь необходимо привезти в страну те классические постановки, без которых невозможно представить себе историю мюзикла. Но их немного. А параллельно надо пытаться осуществлять собственные оригинальные проекты. Мы начали это делать. Сегодня уже готова вся подводная часть айсберга под названием "Ромео и Джульетта". Мы отказались от покупки французской версии: она безупречна по форме, но чисто иллюстративна, а русскому зрителю, на наш взгляд, этого недостаточно. Наш спектакль будет рассказывать не о борьбе семей, а о том, что мы сами уничтожаем все чистое и прекрасное в жизни. Уже написана музыка, Юрий Ряшенцев закончил либретто. Готов изумительный макет декорации немецкого сценографа Ворона. Не хочется загадывать, но мы надеемся, что этот спектакль станет событием. Еще один проект - семейный спектакль по "Питеру Пэну", одной из немногих в мире сказок, одинаково интересных и детям, и взрослым. Кроме того, мы надеемся показать Москве классический "Призрак оперы".
- В ответ на вопрос о жизни аристократов ваш муж, барон, однажды произнес замечательную фразу: "Мы не работаем, мы находим себе занятие". Что для вас продюсирование - работа или занятие?
- Я отношусь к счастливой категории людей, занятия которых доставляют им удовольствие и одновременно приносят деньги. Мюзикл - жанр победившего капитализма, и надо отдавать себе отчет в том, что, ставя перед собой в первую очередь творческие задачи, вы получаете качество, гарантирующее коммерческий успех. А успех в условиях рынка всегда конвертируется в денежный эквивалент. Сегодня как никогда велико искушение работать в этой нише, необыкновенно прибыльной в случае успеха. Чисто коммерческие проекты могут до основания разрушить нарождающийся рынок мюзиклов. Продюсирование мюзиклов - лучший подарок, который я сделала себе в жизни. И, наверное, самая восхитительная игрушка для женщины. У меня часто спрашивают, не хочется ли мне петь на сцене. Но после того, как ты становишься дирижером, уже невозможно быть инструментом.