Вот мы сейчас в очередной раз подошли к теме "трактовка образа". такова подача Яремы - несколько утрированная брутальность, даже некоторая животность. такого его видение Иуды в этой постановке. Его Иуда - дик и непригляден, но жаждет любви в самом широком смысле этого слова. Любви женщины - он откровенно желает Магдалину (у Дерова, кстати, эта линия не прослеживается столь четко), любви Христа - он болезненно зависим от своего друга, любви со стороны поклоняющихся Христу - он честолюбив. Излишняя жестикуляция, даже некоторая суетность как раз, на мой взгляд, призваны оттенить умиротворение Христа, спокойное безразличие Магдалины ко всему, что не является её любовью, тонкий расчет фарисеев, обреченную заинтересованность Пилата. И это, опять же ИМХО, срабатывает - Иуда постоянно выбивается из общей картинки, он очевидно неуместен рядом с Христом, от него хочется отмахнуться, он навязчив, но... разве это плохо, учитывая, что это именно Иуда? Он – человек. Без малейшей божественной искры. И потом, очень выигрышно в моих глаза Ярема отыгрывает сцены с колокольчиком юродивого – с какой злобой он отмахивается от него в начале и с какой безумной надеждой хватается за него в финале. И находок именно для такой трактовки очень много. Как мне кажется, с Иудами российской постановке повезло. И Деров, и Ярема – достоверны и убедительны.
__________________
***
Мню себя критиком (c) Голос
***
А ещё существуют и такие уроды, для кого нет ничего святого (с) Наташка
|