Ну и о всех всех всех.
От заключительного концерта я ждала много, и, как оказалось, не зря.
В самом начале у нас случился казус. Вообще-то делать фотки и снимать на камеру было запрещено на всех концертах, но никто особо не упирался, проверяя. Увы, на последнем концерте секьюрити было все-таки повнимательнее. Я-то фотик легко пронесла, хотя и не особо старалась спрятать его. Просто в узкой темной сумке под заколкой для волос и бананом его не было видно. Но девушка из нашей компании, у которой была камера, поступила совсем уж неосмотрительно, не прикрыв ее даже оным фруктом, в результате чего камеру в принудительном порядке заставили сдать в камеру хранения (камеру заставили сдать в камеру
.
На разогреве был некто Yves Jamait. Никогда раньше не слышала о нем (них? – не знаю, человек так называется или группа). Не люблю такую музыку (очень похоже по стилю на Сукачева), но тексты – очень забавные. Особенно последняя песня Ok, tu t’en vas, которая заканчивается словами
Ok, tu t’en vas Ок, ты уходишь
C’est triste et ca m’ennuie Это грустно, и это удручает меня
Mais si tu pouvais en partant Но не могла бы ты, уходя,
Descendre les poubelles Выкинуть мусор?
Очень жизненно, не правда ли?
Затем был долгий перерыв, а потом оглушительно – auf vidersehn. Сорри, я не помню как это пишется, а немецкого словаря рядом нет, так что не обессудьте, но, думаю, не надо объяснять, припев какой, а главное – чьей песни начинается этими словами. И пусть мне больше не смеют говорить, что Каас во Франции уже не популярна. Публика на нее просто молилась. Вышла она в какой-то невообразимой шубе, в которой и отпела песен 5-6, как она в ней не сварилась – не знаю. Ну что тут можно сказать. Это Звезда. Настоящий профессионал. Она положила жизнь на то, чтобы стать такой: ни детей, ни мужа – только творчество. Но это уже другая история. На сцене Патрисия – как рыба в воде. У нее не возникает проблем с тем, куда деть руки или любые другие части тела. И вопрос о том, что делать на сцене, ей тоже стопудово не приходит в голову. Она не красива, но безумно сексуальна. Этого у нее не отнять. И голос – практически такой же, как на студийных записях. Она не ездеет на нотах, она сразу в них попадает. И владеет она этим голосом виртуозно.
Еще у нее замечательные музыканты и потрясающий аранжировщик. Кстати, при представлении музыкантов была кора. Она дважды пела имя каждого, а затем публика повторяла, так вот у одного из музыкантов оказалось до того замысловатое имя, что и после трех повторов публика смогла лишь невнятно что-то проорать, зато с каким энтузиазмом!!! Была и моя личная кора. Примерно у трети зрителей были такие светящиеся фосфорицирующие палочки, которые, как выяснялось, раздавали на входе. Они были всех цветов радуги. И когда несколько тысяч человек размахивали ими в темноте – это было незабываемой зрелище. Нам, к сожалению, оных не досталось, и я решила исправить упущение. Выбрав стоявшего неподалеку француза (без девушки
) я посмотрела на него умильными глазами и сказала нечто вроде: «Ой, а где вы это (как будто речь идет о сокровищах короны) взяли?» В ответ и выяснилось, что раздавали их на входе. Продолжая в упор смотреть на него, выдаю нечто вроде: «Какая жалость, а нам Не (с акцентом на этом не) дали». Что еще мог сделать порядочный француз, как не протянуть мне эту палочку со словами: «Держите, это подарок»
. Короче, эта мелкая фигня стала на следующие 4 часа предметом зависти всей русской делегации. Но я не жадничала, махали мы все ей по очереди.
Пела Каас и старые, и новые песни, причем старые – в очень интересных аранжировках. Так, Mademoiselle chante le blues она спела вообще чуть ли не в кантри!!! обработке.
После небольшого перерыва она переоделась в такие маленькие черненькие… э… ну ладно, я сегодня добрая, назову их шортами, нет, все-таки шортиками
и такой маленький, э… ну, раз уж я сегодня добрая, маленький черненький топик
. Поверх всего этого был слегка прозрачный черный балахон с умопомрачительным разрезом спереди. И каждый раз, когда разрез распахивался, мужская половина публики издавала непередаваемый звук
. Ее долго не отпускали, но все хорошее рано или поздно кончается.
Справедливости ради, хорошее на тот момент еще и не думало кончатся. После перерыва вышел ЖЖ Голдман. Я к нему отношусь, честно говоря, спокойно. К тому же я была настолько разочарована уходом Каас, что окончательно расстроилась. Но ЖЖ удивил меня несказанно. 1) Он пишет потрясающую музыку. 2) Он здорово контактирует с публикой (которая, кстати, как и я была очень расстроена уходом Патрисии), оную публику он завел, что называется, с полоборота. 3) ЖЖ смог создать незабываемую атмосферу, я слушала и потихоньку сходила с ума. Хотя стоять была уже не в состоянии (шел уже Бог знает какой час концерта), поэтому сходить с ума иногда приходилось сидя на асфальте, причем в надежде, что никто не стряхнет на тебя пепел или не кинет в тебя бутылку. Короче, ЖЖ я поставила 6 баллов по пятибальной системе.
Потом было третье отделение – hommages a Jean-Louis. Это ведь были юбилейные, 20-тые Франкофоли и их бессменный организатор – Jean-Louis Foulquet уходил на пенсию. Поздравить и пожелать ему всего-всего пришли все все все, а именно, помимо тех, кто уже пел на этом концерте, Пасси, Вероника Сансон, Лоран Вульзи, Жак Ижлен, Моран, Ален Сушон, Робер Шарлебуа, Зази (не люблю ее творчество, но какая же она все-таки милая, слов нет). Были еще люди, которых я не узнавала, приходилось ориентироваться на шепет публики. В какой-то момент я сзади услышала: «Зебда!!!». Но за достовверность сведений от публики я не ручаюсь. Я-то отчаянно ждала сами знаете кого, но он так и не появился. Видимо, уже уехал. Обещали еще и Брюэля, он так и не появился. Зато Сушон и Зази стали очень приятным сюрпризом. Если кого забыла – не обессудьте, уже прошло время, но основных, вроде, всех назвала.
Короче, это лучший концерт, на котором я когда-либо присутствовала, и думаю, это звание он будет удерживать еще много времени.