Цитата:
Автор оригинала: charisma Просим, просим ))) Хотя я книжку читала, но почти не помню ничего
|
С превеликим удовольствием напомню!
Кстати, как вам цвет "кримзон"? Так лучше? 
Итак, вот этот фрагмент романа - хотя, возможно, и не в лучшем переводе:
Кристина продолжала писать: две, три, четыре страницы. Вдруг она подняла голову и спрятала листы бумаги в корсаж. Она, казалось, прислушивалась. Рауль прислушался тоже. Откуда идет этот странный звук, этот отдаленный ритм? Приглушенное пение, казалось, исходило от стен. Да, создавалось впечатление, будто стены пели.
Пение становилось все более отчетливым, пока наконец не стали понятными слова. Рауль различал голос - очень красивый, мягкий, пленительный голос. При всей его мягкости голос отличался мужским тембром и наверняка не мог принадлежать женщине. Голос приближался, проник через стену, теперь он был в комнате, прямо перед Кристиной. Она встала и заговорила с этим голосом так, будто говорила с кем-то находившимся рядом.
- Я здесь, Эрик, - произнесла она. - Я готова. Это вы, мой друг, опоздали.
Осторожно наблюдая из-за занавеса, Рауль не мог поверить своим глазам: он никого не видел!
Лицо Кристины осветилось. Ее бескровные губы тронула счастливая улыбка - такая улыбка, какая бывает у выздоравливающих, когда они начинают надеяться, что болезнь, поразившая их, не смертельна.
Бестелесный голос опять начал петь. Это был голос, который соединял все крайности сразу в одном потоке вдохновения. Рауль никогда не слышал такого обширного и героически мягкого, такого победно коварного, такого деликатного в силе, такого сильного в утонченности, такого непреодолимо триумфального голоса. У него была совершенная, мастерская фразировка. Это был безмятежный, чистый источник гармонии, из которого верующие могли пить безопасно и преданно, в полной уверенности, что они пьют музыкальное изящество. И их искусство, прикоснувшись к божественному, преобразится.
Рауль слушал этот голос с волнением, начиная понимать, как Кристине удалось удерживать в свой триумфальный вечер публику своим пением, которое было верхом экзальтации и совершенства. Она, должно быть, все еще находилась тогда под влиянием своего таинственного учителя! И Рауль осознал это превращение сейчас, слушая необыкновенный голос. Он не пел ничего необыкновенного: он делал драгоценные камни из грязи. Слова были обычными и мелодия легкая, почти вульгарная, но они, казалось, преобразовывались в красоту созидательной силой, которая приподнимала их и несла в небо на крыльях страсти. Ибо этот ангельский голос пел свадебную песню из "Ромео и Джульетты".
Рауль видел, что Кристина простерла руки навстречу голосу, как она делала это на кладбище в Перро навстречу невидимой скрипке, игравшей "Воскрешение Лазаря".
Никакие слова не могут описать страсть, с которой пел голос:
Судьба навечно приковала вас ко мне!
Вот.
А еще, к слову сказать, в романе Леру подробно описано звучание оперы Эрика "Торжествующий Дон-Жуан" - и на мой призрачный взгляд, оно мало подходит к той музыке, что сочинил для "Дон-Жуана" Эндрю Ллойд Уэббер, - при всех ее очевидных достоинствах.
И тем не менее, на мой призрачный взгляд, все-таки существует музыкальное произведение, соответствующее описанию Леру, - и оно даже создано французским композитором и музыкантом!
Это - "Второе рандеву" великого Жан-Мишеля Жарра.