Цитата:
|
Автор Vivo
Я не люблю передергиваний, если они не имеют под собой оснований. А данном случае, я их не вижу.
|
Vivo, а каковы, на Ваш взгляд, должны быть основания для «передергиваний»? Как я понимаю, одной из основных задач постановки было желание очистить «ЕО» от штампов и стереотипов, вернуть опере действие, а также предложить свое видение произведения. По-моему, волне достаточные основания.
Пример для сравнения. В начале 1930-х годов режиссерская группа во главе с Н.П. Акимовым осуществила в Вахтанговском театре постановку «Гамлета». Ключевая особенность постановки – Акимов считал «Гамлета» пьесой очень жизнерадостной, действенной, почти авантюрной комедией. И главную роль у него исполнял Горюнов – этакий толстячок-бодрячок (может, кто помнит его по роли инженера Карасика в старом фильме «Вратарь»). Несмотря на определенные успехи постановки, ее тут же объявили ярким примером формализма и запретили, ибо ассоциации, возникавшие при просмотре, слишком далеко могли увести. Подобная трактовка Акимова, безусловно, спорна, но спектакль позволил иначе взглянуть на пьесу, уйти от символико-мистического решения образа, свойственного ряду исполнителей начала 20 в. И корни других советских Гамлетов уходят в постановку Акимова.
Т.е. постановка Чернякова вовсе не обязательно станет новой традицией интерпретации «Онегина» в опере, но она точно "расчищает место" для дальнейших экспериментов, которые могут оказаться и более удачными.