Немного графомании...

[Alraune]

Ребят, простите тормоза - я никак не въеду, как попасть в свой профиль и отредактировать координаты
посему пишу прямо сюда:
icg 143528964
alraunes@list.ru

Эрик, изначально я съехала по Эверсу (даааавно уже), а потом любимая Агата сделала мне подарок ввиде этой песни)) так что - дважды ДА))))

Елена, про-дол-же-ние!!!!! требую!!! у меня ломка!!!!!

[searching]

Ребят, простите тормоза - я никак не въеду, как попасть в свой профиль и отредактировать координаты

=)
по дефолту "Панель управления" в левом верхнем углу

[Journalist]

Елена, БРАВО!!!

Сложно выразить словами мои впечатления от прочитанного... Скажу лишь, что я в полнейшем восторге. Сюжет сделал неожиданный поворот, да еще какой! Жду, когда появится продолжение. СПАСИБО!

[Нефертари]

Елена, Браво!!!!!!!

Я случайно нашла эту темку. Прочла всё на одном дыхании. Сюжет очень необычный, захватывающий, интригующий! Я в полнейшем восторге! С нетерпением жду продолжения. Теперь у вас ещё одной читательницей и поклонницей вашего таланта стало больше.

[Esmeralda]

Браво, браво, Елена!!!!
эх, жду продолжения...

[Елена]

Ой..спасибо всем за такие теплые слова... (ну где тут дико-дико смущенный смайлик )
Правда... настолько приятно, вы просто не представляете.
Девочки, я вас всех
Всем от меня

и новая глава :D
Теперь буду более исполнительная, а то чего-то обленилась в последнее время


ГЛАВА 19.
Бетани сидела в своем кабинете, мрачно поскрипывая пером, сводя очередной баланс. Итак, еще осталось тридцать процентов неоплаченных векселей. Ладно, с ними мы как-нибудь разберемся. Как-нибудь… Интересно, дорогая моя, как же это? Денег нет. Совсем нет. Нет, ну, конечно, не настолько «нет», чтобы объявить Оперу банкротом…. Но, увы, они к этому близки.
Нет денег. Нет звезд. Нет оперы. Нет ничего. Ни-че-го.
Перо заскрипело еще мрачнее.
Есть только идеи, мысли, намеки, надежды. Но что такое надежды? Это самое хрупкое, что носит в своем сердце человек. Достаточно самой малости, чтобы надежда обратилась в прах, в ничто, в отчаяние. В отчаяние!
Перо треснуло, и на бумаге осталась клякса.
Ну вот… Уже третье за сегодня. Третье за последний час.
Она нервничает. Она волнуется. Она не знает, получится ли. Она так хочет поставить этого «Дон Жуана»! И пусть даже Призрак отказался ей помогать! Пусть даже почти нет денег! Но она так хочет этого. Более того…. Бетани отложила в сторону испорченное перо и осторожно взяла в руки только что пришедшее письмо. Более того…Неужели…. Неужели это ответ «да»? Неужели это согласие? Неужели она нашла исполнительницу главной роли?
Бетани распечатала коричневый плотный конверт. У нее дрожали руки. На тонкой белой бумаге мелким убористым почерком, словно рассыпавшимися бусинами, было начертано всего пять строчек. Но они стоили многого.
«Мадмуазель Ковенант! Я с радостью принимаю Ваше предложение спеть партию Аминты в «Торжествующем Дон Жуане». Можете не заботиться о вопросе оплаты. Я буду в Париже на следующей неделе. Анжелика Саваж.»
- Анжелика Саваж – тихо вслух повторила Бетани. Внезапно за ее спиной грохнула рама распахнувшегося окна, и резкий порыв ветра задул свечу. В наступившем полумраке тихо тренькнул лопнувший бокал.
Бетани пожала плечами и подошла к окну. Выглянула на улицу. Странно. Чистое небо. Ни тучки. Все спокойно…. Прекрасный весенний день. Это только она сейчас прячется за тяжелыми портьерами под защитой слабого огонька свечи. Она не хочет выходить к миру. Но мир так настойчиво пытается ворваться к ней. Странно…почему распахнулось окно? Ведь ветра не было… Она плотно прикрыла раму, для надежности заклинив створку какой-то старой пыльной книгой. Потом задернула портьеру и наблюдала, как медленно падает ее бархатная удушливая тяжесть. Затем вернулась к столу и снова зажгла свечу. Минуту подержала в ладонях хрупкий огонек и вздохнула. На душе было очень неспокойно. «Что-то страшное грядет» - неизвестно откуда пришла на ум странная фраза. «Что-то страшное грядет» - повторила она вслух. Что-то страшное… Что? Если бы знать. Если бы…
Бетани посмотрела на часы. Ну и где же они? Вот уже два часа как бывшие директора повели на ознакомительную экскурсию по Опере нового тенора и как в воду канули. Мда…Она просчиталась с месье Грифом. Бетани стала ковырять ногтем восковые потеки на свече. А то она еще удивлялась, почему это ее не познакомили с ним лично до самого последнего момента, до подписания контракта, а только водили на спектакли и расписывали, какой это великолепный певец. Нет, певец он был превосходный, с этим никто и не спорил, но кто ж знал, какой он в жизни? Бетани передернуло. Оказывается, после того, как заканчивался спектакль, юркий Папагено превращался в высшей степени неприятного и нудного типа. Грифу все время мерещилось, что жизнь к нему не справедлива, и все вокруг его ненавидят. Впрочем, вскоре именно так и оказывалось…

Дверь тихо скрипнула. На пороге появились бывшие директора. Фирмен был красным как свежесваренный рак, Андре вытирал лоб платком. Бетани усмехнулась.
- Ну, как наш певец? – наивно поинтересовалась она.
- Умирает, – мрачно ответствовал Андре.
- Опять? – удивилась Бетани.
- Нет. Еще. – не менее мрачно, чем его компаньон, сообщил Фирмен.
- А…Понятно… - протянула Бетани. – Ну что ж…
Он задумчиво уставилась в стену. Затем ее снова передернуло.
- Бр-р-р…Ладно, что есть, то есть… Итак, господа, следующей нашей оперой будет «Торжествующий Дон Жуан».
- Э-э-э-э – директора составили удивительно синхронный дуэт.
- Что-то не так? – перевела Бетани взгляд на них.
- Ну-у-у-у…
- ЧТО именно не так? – она сцепила руки перед собой. Да понятно было, ЧТО именно было не так, понятно… Можно было и не спрашивать.
- Эта опера… С ней связано слишком много плохих воспоминаний.
- Господа, - Бетани легла грудью на стол и нервно поскребла ногтями по полированной поверхности. – Господа, я все понимаю. И поверьте…это решение далось мне тоже нелегко. Но иначе мы не выживем. Иначе кредиторы раздавят нас. Они сотрут нас в порошок. Они уничтожат нас! – на грани истерики выкрикнула она, встряхнув пачкой долговых расписок. – Эта опера обойдется нам для постановки дешевле всех. И я надеюсь на отголоски скандала. Я надеюсь на скандал! Да будет скандал!!!
- Артисты не согласятся на это – тихо произнес Андре. Фирмен стоял пораженный. Он еще никогда не видел директрису такой. Такой…одержимой, что ли…
- Они вынуждены будут согласиться, – упрямо ответила Бетани.
- Если они не захотят, то ничто не заставит их согласиться, – покачал головой Фирмен.
- Я припугну их. Я разгоню их.
- Мадмуазель Ковенант…. Как Вы представляете полностью разогнанную труппу? – вздохнул Фирмен. – Где мы наберем новых артистов? Мы не сможем брать людей с улицы.
- ….и не сможем платить новым… - Бетани потерла пальцами виски. – Ни в коем случае нельзя, чтобы они поняли, что они незаменимы. Вы поняли? Ни в коем случае, чтобы никто не понял, что они наша последняя надежда. Мы должны сыграть свою партию. Мы должны сыграть нашу партию как по.. – она истерично рассмеялась неожиданной метафоре – как по нотам! Шоу должно начаться! Господа, соберите всех в зрительном зале. Мы начнем наше шоу!!! Сегодня мой бенефис!
Директора молча поклонились и не разворачиваясь, спиной, вышли из кабинета, тихо и осторожно притворив за собой дверь. Еще минут десять они стояли в полном молчании перед закрытой дверью. Им показалось… или они слышали тихие всхлипы?

Зрительный зал постепенно заполнялся людьми. Стайкой впорхнули балерины, что-то дожевывая на ходу. Мрачно вползли рабочие сцены, ворча на тот предмет, что рабочий день уже давно закончился. Прошаркали угрюмые костюмеры, верча в пальцах тесьму и иголки и мучаясь с тяжелого позавчерашнего похмелья.
- Ты веришь, что у нее это получится? – шепотом поинтересовался Андре.
Фирмен пожал плечами.
- Не знаю. Только ей должно очень повезти. Труппа совершенно отбилась от рук. Слишком много непонятных событий было в последнее время. Люди не чувствуют себя в безопасности. Достаточно малейшего недовольства и недоверия, чтобы все рухнуло. Ей должно очень повезти….

- Ну что, господа, нас всех увольняют? – безнадежно прозвучало сзади. Фирмен закатил глаза. Андре осторожно обернулся, вздрогнул и безуспешно попытался спрятаться за спину компаньона. В пяти шагах от них стоял Гриф с видом человека, который только что обнаружил в своей туфле дохлую крысу.
- Н-нет…ну что вы… - слабо запротестовал Андре, поглядывая снизу вверх на Фирмена. Тот сделал вид, что с интересом разглядывает лепнину на потолке. – Ч-что вы… Наоборот, разговор будет о новой опере.
Кучка балерин заинтересованно замолчала и профессионально, попеременно переставляя носки и пятки ног, придвинулась поближе. Гриф с интересом проследил за их манипуляциями.
- Кстати, у меня болит поясница, - любезно проинформировал он всех. – Это очень грустно. Кажется, скоро придет моя смерть.
Фирмен скосил один глаз на нового тенора, подумал про себя, что он очень сочувствует грифовской Смерти, но вслух сказал.
- Вовсе нет! Наверное, это от погоды! (хотя на самом деле, более прекрасного дня было трудно себе представить)
- Именно! – кивнул Гриф. – Это и есть первый симптом приближающейся старости… Реакция на погоду… А что будет потом? Грелки к коленям? Теплое молоко на ночь? Последний стакан воды в постель? Который, кстати, совершенно некому подать… Месье Фирмен вам плохо? Вы ведь тоже выглядите совсем плохо….
Фирмен досчитал в уме до ста, потом на всякий случай еще до пятидесяти и кивнул головой.
- Я так и думал – загробным колосом произнес Гриф. – Все мы когда-нибудь умрем. Мы кладем свои жизни на алтарь этого искусства, а что толку? Жизнь несправедлива и грустна… - он вздохнул. На его глаза навернулись слезы.
Фирмен почувствовал, что около него чего-то нет. Вернее, кого-то. Он перевел взгляд и увидел, что Андре уже давно ретировался в самую глубь зала и оттуда с интересом наблюдает за его мытарствами с Грифом.
Балерины, поняв, что интересного здесь им уже не скажут, тем же манером переплыли обратно на свое место. Затем, заметив, что Гриф обратил свой пристальный печальный взгляд на них, переглянулись, быстренько перегруппировались и отодвинулись еще на пару метров.
Призрак усмехнулся. Ему было очень удобно всех видно. Словно огромный цветник простирался у его ног…. Розовые, голубые и бежевые платья балерин, замызганные робы рабочих, коричневые кучки бывших директоров, угрюмая серая тучка Грифа. Все их манипуляции выглядели довольно забавно. Пока забавно…
Волны рокота и шепота плыли по залу. Люди обсуждали, удивлялись, загадывали, недоумевали.
На сцену быстрым шагом вышла директриса. Побелевшие от напряжения руки крепко сжимали темно-красную папку.

- Итак, господа…. – Бетани обвела взглядом притихшую толпу. – Мы с вами будем ставить «Торжествующего Дон Жуана»
Толпа угрожающе забубнила. Призрак заинтересованно облокотился на перила.
- Это случайно не та опера, во время которой был убит ваш предыдущий тенор? – поинтересовался Гриф.
Бетани опрометчиво кивнула.
- Понятно, - загробным голосом отметил англичанин.
Бубнеж усилился.
- Господа, что не так? – Бетани и так знала, что тут было не так.
- Э-э-э-э…. – из толпы балерин выдвинулась патриарх местного танцевального профсоюза Жанна Вэль. – Вообще-то… В общем, на наш взгляд, это не лучший вариант.
- Почему? – вообще-то она знала, каким будет ответ.
- Э-э-э-э-э…. все будет плохо
- Да ладно вам, - уныло перебил Гриф. – Все равно самое плохое случится со мной.
Жанна метнула на него красноречивый взгляд, гласивший: «Да кому ты нужен».
- Мадмуазель Ковенант…Видите ли, нам кажется, что и так слишком много смертей было в этом театре за последнее время. Может, лучше поставить что-то менее безобидное? «Женитьбу Фигаро», например?
- Тут уже ставили безобидное… «Il Muto»… и чем все закончилось? - отрезала Бетани. – Так что возражения не рассматриваются.
Балерины снова зашуршали. Рабочие сцены пожали плечами. В конце концов, они-то всегда найдут себе работу.
- Тогда мы будем бойкотировать – медленно и раздельно сказала Жанна.
Бетани поперхнулась. Это было то, чего она опасалась больше всего.
- То есть?
- Тогда мы не выйдем на работу. Да, девочки? - она повернулась к балеринам. Мадам Жири благоразумно отступила в тень. Девочки обдумывали столь заманчивое предложение своими маленькими головками.
- Хорошо – процедила Бетани. – Тогда Пляс Пигаль ждет вас, дамы. За расчетом можете заходить ко мне в кабинет. Сегодня до семи часов вечера. Минутой позже я не принимаю никаких возражений.
Она развернулась, и ушла. Не забыв, однако, словно случайно, швырнуть на самое видное место папку с партитурой.

Три часа.
Бетани рассеянно гладила кошку. Та недовольно дергала ухом – ей передавалась нервозность хозяйки. Бетани напряженно следила за стрелками часов и прислушивалась к тому, что делалось за дверью. А там было неспокойно.

Жанна развернула полномасштабные боевые действия. Балерины шушукались по углам. Рабочие сцены угрюмо кивали головами. Костюмеры прикидывали на глаз, чего бы такого ценного можно отпороть от театральных костюмов. А сторож оперы уже тайком наводил мостики по поводу того, кому их парижских старьевщиков можно толкнуть слона из «Ганнибала». Еще немного, и все бы растянули транспаранты, и выстроили бы баррикады напротив кабинета директрисы. Гриф ходил по коридорам с видом старого унылого вампира, который в приступе склероза позабыл, где оставил свой гроб. Он вздыхал, закатывал глаза и сообщал, что все это не закончится ничем хорошим.
«Дурдом» - мрачно подумал Призрак.- «Полный дурдом. Распустились до ужаса. Даже директриса справиться не может. Все приходится делать самому»

Четыре часа. Бетани затрясло мелкой дрожью. Никто еще не пришел за расчетом. Но нельзя было надеяться…. Еще пока нельзя… Девочки еще слишком молоденькие…Скорее всего, они не пойдут по одной, а придут все вместе. Бетани сжала руки, захрустела пальцами и стала тихо раскачиваться из стороны в сторону.

Балерины стали активно атаковать своих поклонников. Переполошилась половина щеголей Парижа. Нет, они, конечно, любили своих потенциальных..очень потенциальных… невест... но не настолько же! Перспектива брать на свое попечение балерину – а, учитывая, местное балетное братство это моментально бы превратилось в «дружбу домами» - нет, уж, увольте. Обещанный Бетани Пляс Пигаль не привлекал совершенно. Тем более что у дамочек, работавших там, была очень хорошо поставлена система оповещения. Поэтому уже через час все проститутки Парижа были в курсе того, что практически вся женская часть Оперы остается без работы. Это их не радовало еще больше, чем самих балерин. Работницы панели были готовы грудью и остальными частями тела отстаивать свое хлебное место.


Пять часов.
Здание содрогнулось. Бетани вздрогнула.
Сторож мрачно чесал в затылке. Попытка переправить декорации через окно второго этажа закончилась плачевно. Оказавшийся, как всегда в нужном месте в нужное время, Гриф печально покачал головой, глядя на груду щепок, в которую превратилась кровать из «Il Muto», пробормотал что-то типа «На ее месте мог быть я» и ретировался после того, как оказавшаяся рядом Жанна совершенно непроизвольно протянула руки к его горлу.
Балерины дробно просеменили по коридору в сторону комнаты, которую называли хранилищем «условно-декоративных вещей». То есть, реквизита, который имел определенную не только художественную, но и вполне материальную ценность. Увы – первая, которую они увидели, была костюмерша мадам Руэ, которая бодро шмыгнула за угол, прижимая локтем пухлый сверток, не забыв при этом показать балеринам искусно сложенную фигу.

Призрак по привычке тенью скользнул в пятую ложу и замер. Там усиленно трудилась хрупкая Анна Дюбуа, своими наманикюренными ноготочками достаточно ловко вытаскивая позолоченные гвоздики из обивки. Не поднимая головы, она буркнула тени, которая оцепенело стояла на пороге: «Ну давай, помогай…А то старьевщики уже ждут у черного хода»
«Ну нет. Это уже не дело. Хватит.» - решил Призрак. – «Повеселились и будет»

Шесть тридцать.
Внезапно все стихло. Бетани закрыла глаза. Наверное, это все. Конец. Окончательно. Все.

Жанна держала в руках письмо.
«Мадмуазель Вэлль» - гласило оно «Вы очень смелая и мужественная женщина. Только я настоятельно не советую Вам изображать из себя Жанну Д’Арк. Мне бы очень хотелось, чтобы эта опера была поставлена. В противном случае я гарантирую беды. Причем лично Вам. П.О.»
- Мадам Жири, что это? – упавшим голосом спросила она. Мадам Жири пожала плечами.
- Письмо.
- Ну да, письмо… Но от кого?
- А вы знаете иную расшифровку «П.О.»
- Но…что теперь будет? – балерина была явно растеряна.
- Ничего, - мадам Жири мягко взяла письмо из ее рук. – Просто не предпринимайте никаких действий. Пусть все идет своим чередом.
- Но…если снова произойдет что-то страшное?
- Вы так и не поняли? Страшное произойдет, если вы будете препятствовать постановке.
- Но…
- Успокойтесь. Все будет в порядке.
Жанна помотала головой.
- Это нарушение свободы воли.
- Какая свобода? – наступил черед опешить мадам Жири. – О чем речь?
- Речь о том, что мы вынуждены согласиться играть эту оперу. А если мы не хотим? Таким образом, нарушаются основные принципы демократии.
- Что опять кто-то откопал в оперной библиотеке древнегреческих философов?
Жанна кивнула головой.
- Между прочим, как раз именно ваша дочь… И это нарушение наших прав….
- Мадмуазель Вэлль, поверьте, никто не покушается на ваши права и свободу. Танцуйте, как следует, и ваши права будут с вами. Только помните и о правах других. Вы – балерина. Да, вы самая старшая и поэтому все девочки равняются на вас. Но помните, что вы не композитор и не директор. Так что вы не вправе решать, что будет ставить Опера в этом сезоне.
- Но…а если следующей жертвой будет кто-то из нас? ДА, вы правильно сказали, что я самая старшая. Поэтому я в ответе за девочек.
- Разве вы? Мне всегда казалось, что это я балетмейстер.
- Да? Ну что ж, это так… Только, мадам Жири, еще немного и вас будут боятся не меньше чем Его. Увы, страх – не лучший воспитатель. Да, девочкам нужна строгая рука. Но никак не страх. А они боятся вас. Вы слишком связаны с этими трагедиями. И я не удивлюсь, если скоро про вас начнут рассказывать страшные сказки. Более того…как Мег не похожа на вас! Словно это не ваша дочь.
Мадам не нашлась, что ответить.
- Хорошо – вздернула голову Жанна – Я не буду ничего предпринимать. Я уговорю всех работать. Если уж я всех взбаламутила, то я и успокою их. Только мадам Жири…. Будьте осторожны… Вы знаете слишком много..А делаете слишком мало. Бог не простит вам этого...


Часы пробили семь. Бетани тихо засмеялась. Теперь все порядке. Все в порядке…. Она схватила сонную кошку и звучно поцеловала ее в нос. Изабелла ошалело воззрилась на свою хозяйку, но так, казалось, уже не замечала ничего вокруг себя. Она победила!! Наконец-то!! И это только первый шаг. Она может. Она тоже что-то может. И она тоже имеет право быть!


Фирмен вошел в кабинет директрисы с партитурой в руках. За ним смущенно просочился Андре.
- Мда? – без церемоний отозвалась Бетани, внимательно изучая через лупу какую-то долговую расписку. Несомненно, дата подтерта…
- Мадмуазель Ковенант?
- Угу… - да, дата подтерта. Кажется, это был хлебный мякиш.
- Мадмуазель Ковенат…новая опера…
- Да? – Бетани звала, что он скажет. Но ей хотелось это услышать.
- Артисты решили работать над ней.
Бетани незаметно улыбнулась.
- Но есть несколько вопросов…
- Да? – и здесь она все знала. Но у нее уже были готовы ответы. Давно готовы.
- Кто будет петь главную партию? - поинтересовался
- Анжелика Саваж. – не поднимая головы от бумаг, ответила Бетани.
- Анжелика Саваж? Из Рима? Но..как она согласилась?
- Очень легко, - пожала плечами Бетани. – Более того, мне даже показалось, что она согласилась бы на любые наши условия.
- Но Анжелика… Восходящая звезда Италии? Как она согласилась?
- Ну не знаю я! Она сказала, что соскучилась по родине, по Парижу и очень хочет вернуться домой.
- Ах, ну да..ее же увезли в Италию, когда ей было семь лет…
- Да..и по истечении 10 лет, она хочет вернуться обратно. Контракт подписан и на следующей неделе она уже будет здесь и готова приступить к репетициям. А пока мы начнем репетировать сцены с Дон Жуаном и хором.
- А? Дон Жуан….
- Да, господа, месье Гриф будет играть Дон Жуана.
Фирмен насмешливо зашевелил усами. Андре громко фыркнул. Бетани нахмурилась.
- В любом случае, у нас больше никого нет! Кроме того, певец он превосходный.
- - Но…актеры интересуются… почему партитура не до конца.
Бетани наконец-то подняла голову.
- А зачем? Дуэт Аминты и Дон Жуана только в финале. Все равно они пока не смогут репетировать без Анжелики.
- Но…им интересно.
- Так надо. Им будет легче прожить жизнь своих персонажей, если они не будут знать их будущего. Так будет естественнее.
- Вы действительно так думаете.
- Да, – твердо ответила Бетани.
Она и в самом деле думала так. Не могла же она признаться, что просто не знает, чем должна закончиться опера!


- Что ты думаешь об этом? – спросил Андре.
Фирмен пожал плечами. В последнее время этот жест вошел у него в привычку.
- Ничего. Поистине ничего. Пусть все идет своим чередом.
- А….
- Пусть все идет своим чередом. Честно говоря, все это уже напоминает большой дурдом.
- Ну, балерины становятся неуправляемые.
- Да уж, Карлотта, земля ей пухом, по сравнению со всем этом – овечка.
Андре вздохнул.
- Не ценили мы того, что имели.
- Не ценили…
- Да..людям вообще свойственно не ценить то счастье, которое находится у них в руках….
Фирмен с подозрением покосился на своего компаньона. Он еще никогда не слышал от него подобных рассуждений.
- Эх, - махнул Андре рукой. – Не обращайте внимания… Пообщаешься тут с некоторыми и не только об этом начнешь думать…
Некоторое время они шли в полном молчании.
- Мда-а-а… - первым нарушил тишину Фирмен.
Они шли по темным переходам первого этажа оперы. После бурных дневных событий здесь теперь было относительно тихо. Только в буфете постукивали пуанты балерин и застенчиво звякали граненые стаканы. Да в подсобке рабочие распевали арию Фигаро на мотив матерных частушек. Обычное безумие Оперы, которое сегодня приняло формы буйного помешательства, снова перешло в свою латентную стадию.
- Это же какой-то кошмар просто…Дурдом на выезде… - мрачно сказал Фирмен.
- Ага..- поддакнул Андре. – Но…ведь в этом и вся прелесть Оперы?
На лице Фирмена появилась по-детски глуповатая улыбка.
- Да…и за это я ее и люблю…

За углом они услышали знакомый низкий и безнадежный голос. Андре тихо выглянул, но тут же нырнул обратно.
- Пути нет! – прошептал он.
Фирмен осторожно высунул голову из-за угла. Посреди коридора стоял карлик. Перед ним на корточках сидел Гриф.
- Да, друг мой, - уныло вещал тот. – Жизнь весьма несправедлива к нам…. Сколько сил и энергии мы тратим на то, чтобы пробиться наверх, а потом оказывается, что – увы! – мы в сам низу… Как там в «Гамлете»? «На подошвах сапог Фортуны»?
Карлик промычал что-то невразумительное.
- Я совершенно согласен с вами! - закивал Гриф. – Совершенно верно! Мы – чужие на этом празднике жизни… Но, прошу прощения, я должен идти. Еще одна репетиция, еще один гвоздь в крышку моего гроба!
Он развернулся и достаточно резво для смертельно больного человека, посеменил к залу.
Карлик проводил его взглядом, вздохнул и вытащил из-за пазухи бутылку. Запрокинул голову и одним глотком осушил ее. Увидев директоров, он покачал головой.
- Послушайте, если вам надо, то я готов за совсем небольшую сумму самолично придушить его.
- Н-нет…сп-пасибо… - с усилием отказался Фирмен.
- Жаль… - карлик заглянул одним глазом в бутылку. – Потому что еще пара недель – и я сделаю это совершенно бесплатно…

- Кстати, хорошая идея была… - через пару поворотов отметил Андре.
- Да… заманчивая….- согласился Фирмен. – Но..может…может…о нем позаботится наш Призрак?
- Вы думаете?
- Я на это надеюсь. Очень надеюсь.

Призрак сдавленно фыркнул. Ну уж нет… Разбирайтесь, господа с ним сами! Сами, сами, сами… А у меня много других дел! Много других дел… Вернее нет. Только одно…. Только одно…

Несколько шагов – и он стоял уже на улице. Шел последний в этом году снег, который на полпути превращался в мелкий дождь. А, не долетая до земли, дождь испарялся. Призрак так и стоял между небом и землей, между дожем и снегом, окруженный влажной дымкой, словно уютным плащом. И все не решался сделать последний шаг. Затем глубоко вздохнул и призывно поднял руку, затянутую в черную перчатку.
Через минуту перед ним резко остановился экипаж.
- К особняку де Шаньи… - глухо, сквозь плащ, закрывавший его лицо, сказал Призрак.

[Crisy]

Наконец-то !!! Я уже заждалась продолжения. Как всегда все просто замечательно Спасибо огромное, Елена, что вы нас радуете таким замечательным произведением Быстрее бы узнать, что же дальше...

[Journalist]

Эх, на самом интересном месте!!!!! Все любопытнее и любопытнее... А самое ценное в данном фанфикшене то, что он абсолютно оригинален и похож только сам на себя. Это интригует и захватывает. Предсказать, куда повернет сюжет, невозможно. Снимаю шляпу перед автором!

[Esmeralda]

Елена Класс! Жаль, что остальное я прочту только, когда вернусь после поездки...(((

[Елена]

ГЛАВА 20.
Карета медленно ехала по ночным улицам Парижа. Кучер не гнал лошадь – жалел ее после долгого рабочего дня, да и его поздний пассажир не высказывал желания прибыть на нужное место немедленно. Поэтому полустершиеся копыта мерно цокали по камням древней мостовой, словно выбивая ритм какой-то только им известной колыбельной.
Призрак сидел не шевелясь, словно застывшая ледяная статуя, о которых рассказывали в коридорах Оперы непоседливые путешественники, побывавшие в северных странах. Он не знал, что его ждет там, куда он сейчас направляется. Он не думал ни о чем. Совершенно. Бывает такое состояние полного душевного и мысленного оцепенения, оцепенения перед боем. Он знал, что его ожидает борьба. Борьба с самым серьезным и умелым врагом, с самым страшным врагом, который только мы можем встретить – с самим собой. Поэтому он спокойно и бесстрастно смотрел на проплывавший перед ним ночной Париж. Призывно мелькнули темные силуэты на Пляс Пигаль. Сверкнули лопасти Мулен Ружа. Дом Инвалидов проткнул своим шпилем низкие ночные облака… Как всегда…все как всегда…Эти улицы видели тамплиеров, отправлявшихся на отвоевание Гроба Господня…В двери этих домов стучалась разъяренная толпа в достопамятную ночь святого Варфоломея… Эти площади взрывались от криков горожан, приветствующих очередной взмах гильотины…Все как всегда… Старый город. Вечный город. Мертвый город. Город, закаменевший в своей истории. Город, сам ставший историей. Ничего в нем менялось за все эти тридцать лет, которые он помнит его. Нет, конечно, появляются новые дома, сносятся старые…Но Город остается таким же. Пустым. Глухим. Мертвым. Город живет душами своих людей. Но когда у людей нет душ, когда их души поглощены и раздавлены эгоизмом и жестокостью…то что они могут подарить своему городу? Ничего. Ничего.
Он ехал, закрыв глаза, полностью поглощенный тем фантасмагорическим миром, который рождается в наших плотно сжатых веках. И вдруг его словно что-то толкнуло. Словно что-то позвало. Совсем тихо и незримо. Что-то очень теплое и родное…Что-то потерянное… Он открыл глаза и бросил быстрый взгляд за окно. Ничего. Все как и везде. Какой-то старый особняк с одним-единственным зажженным окном. Но что-то кольнуло его в сердце… Что-то очень странное.
«Ко мне постучалось прошлое» - почему-то подумал он. Странная мысль..К чему? О чем… Как только мы начинаем идти в будущее, к нам начинает все настойчивее стучаться прошлое…
Странно. Особняк был уже давно позади, но он все никак не мог отделаться от странного ощущения…Что-то мелькнуло в том окне…
В той долине путник ныне
В красных окнах видит строй
Диких призраков пустыни,
В пляске спутанно-слепой,
А сквозь двери сонм бессвязный,
Суетясь,
Рвется буйный, безобразный,
Хохоча, - но не смеясь!
Странно… Такие знакомые слова… Он читал их..Читал совсем недавно..И с чем-то они были связаны… чем-то, что промелькнуло в его жизни словно метеор, словно падающая звезда. Но он – увы – не успел загадать желание, потому что в то время его взгляд был устремлен совсем на другое созвездие….

- Приехали, месье – свесился с козел кучер.
Призрак очнулся от забытья.
- Месье… - неуверенно пробормотал кучер. – а…вы уверены, что вам сюда надо? Хозяев, вроде бы нет дома?
- Я совершенно уверен.

Он вышел их экипажа и вздохнул полной грудью свежий вечерний воздух. Он был готов. Совершенно готов.
- Езжайте, - махнул он рукой кучеру.
- А…Вы уверены, что вас тут ждут? – с недоверием покосился тот на слепые окна.
- Конечно уверен, - усмехнулся Призрак.
И когда кучер гигкнул, развернул экипаж и дробный стук копыт старой пегой клячи скрылся вдали, Призрак тихо пробормотал:
- Конечно уверен…что меня никто тут не ждет…
Он подошел к воротам. Разумеется, они были закрыты. Он посмотрел по сторонам. Темная фигура полицейского маячила на углу, но вроде бы в эту сторону он сейчас не смотрел. Призрак, еще раз глубоко вздохнул, взялся руками за решетку и подтянулся. Руки, затянутые в перчатки не скользили по металлическим прутьям, поэтому он очень легко перемахнул через забор и мягко спрыгнул на землю. Перед ним высился особняк де Шаньи. Он помедлил. У него еще был шаг отступить… Нет. Нет. Иначе он потом всю жизнь будет жалеть об этом.
Слуг в доме не было. А если и были, то они, очевидно уже давно и крепко спали. Мег говорила, что комната Кристины на втором этаже…. Призрак обошел дом кругом…Если бы он был Кристиной…то какую бы комнату выбрал? Какой бы вид из окна его бы устроил? Он встал спиной к стене и стал неслышной тенью скользить вдоль дома. Да…это…именно это…Сена и мосты через нее. Покой..Покой и вечность..Именно то, что так хотела Кристина… Нет суеты прохожих, нет навязчивости благочестия церквей, нет удручающей убогости кварталов…только река и мосты..Только природа и человек..То, что было, есть и будет..Всегда…Музыка и танец воды..Кристина бы выбрала именно такой вид из окна. Призрак поднял голову. А вот и окно. Он поднял руки, нащупал карниз над окном первого этажа и подтянулся на нем. Потом зацепил носком сапога подоконник окна первого этажа, попробовал его на вес..выдержит… Затем помедлил секунду, балансируя на дюйме тонкого металла и резким рывком подтянулся. Дальше было просто. Он надавил на известную ему точку в левом нижнем углу рамы окна. Что-то крякнуло, хрустнуло, раму немного повело…и окно призывно распахнулось. Призрак торжествующе улыбнулся. Вот и все. Он спокойно перемахнул через подоконник и оказался в комнате.
Все сомнения рассеялись, когда он зажег заранее припасенную свечу. Это, без сомнения была комната Кристины. На прикроватном столике стоял портрет ее отца. Призрак знал его. О, как он знал его! Как долго, часами он тренировался перед зеркалом, накладывал грим и примерял парик, чтобы быть похожим на этот портрет. «Отец обещал прислать мне Ангела Музыки…». Почему он решил, что Ангел должен был быть похож на ее отца? Он сейчас уже и не помнил этого… Наверное, доверие..Он так хотел, чтобы она доверяла ему…Он так хотел, чтобы его вид пробудил в ней струны любви…Хотя бы любви дочерней…Хоть какие-то… Как он был тогда глуп!!!
Комната была пуста. Разумеется. Именно поэтому он и пришел сюда. Мег сказала, что Кристина и Рауль сегодня – и на целые сутки - уехали за город. Поэтому он и пришел. Смело, нагло, без опасения и сомнения. Осмелился ли он это сделать, если бы Кристина была здесь? Нет. Нет. Нет…
Он еще раз обвел глазами комнату. При всей своей трепетности отношения к Кристине..при всем уважение к ее вкусу… Комната поражала какой-то удручающей пошлостью… Эти фарфоровые фигурки на каминной полке… Этот индийский коврик на полу… Типичная комната богатой девушки. Безликая. Безымянная. Пустая. И только, то в этой комнате жила Кристина, делало ее ценной для него. Только это. Но…здесь не было чего-то очень важного…не было души Кристины. Ну, да, конечно…Она боялась прошлого..Она не хотела вспоминать о нем… И поэтому, да, несомненно поэтому, убрала прочь с глаз все вещи, которые напоминали ей о Той жизни. Не осталось даже самой малой и неприметной безделушки… Только портрет ее отца. И все. Кристина, Кристина… Призрак покачал головой. Поняла ли ты, что ты наделала? Ты же потеряла саму себя. Ты попыталась так, по-детски, по-глупому, неумело, вычеркнуть из своей жизни прошлое…уничтожить само воспоминание об этом прошлом… Но ведь именно прошлое делает нас такими, какими мы есть. Ты спрятала огромную часть своей жизни вместе с нею ты спрятала саму себя… Я могу сказать по этим вещам, какая ты сейчас. Могу сказать, о чем ты думаешь… Потому что вещи говорят о нас больше, чем мы сами можем подумать о себе…
С чего начать? Он в очередной раз оглядел комнату, запинаясь взглядом и морщась на наиболее вопиющих примерах безвкусия. Да. Вот. Именно это!
На кровати была небрежно брошена книга. Призрак взял ее. Перси Биши Шелли. «О любви». Он тихо усмехнулся… Как многообещающе! Неужели еще один неудачник пытается решить эту извечную загадку? Шелли…Знакомая фамилия… И уж совершенно не связанная с историей счастливой любви. Что ж, это вполне закономерно. Люди, которые счастливы, люди, которые любимы и любят, никогда не задают этого вопроса «Что такое любовь»..он не нужен им. Потому что они видят эту любовь ежесекундно рядом. И только несчастные неудачники, словно проклиная свою судьбу раз за разом пытаются разгадать загадку этого странного, неуловимого и несправедливого чувства.
Что ж, месье Шелли…Посмотрим, удалось ли это вам? Готов поспорить, что я не соглашусь с вашими философскими выкладками. Как может один человек говорить другому, что такое любовь? Ведь об этом не говорят. Об этом иногда страшно даже подумать, чтобы не спугнуть эту своенравную и пугливую птицу… Что ж…держу пари, что я не соглашусь с вами!
Всего лишь пара страниц! Как мало…Как глупо…Как самоуверенно…А почему бы и нет? Он открыл первую страницу…

Что такое любовь? Спроси живущего, что такое жизнь. Спроси молящегося, что такое Бог.

Призрак замер… Жизнь и Бог…да… Только эти два слова…Только они могут описать то, что он чувствует…Только они.. Жизнь и Бог..Кристина – его жизнь..Кристина – его Бог. И все. Добавить больше нечего…

Я не знаю, что скрыто внутри у других людей, даже у тебя, к которой сейчас обращаюсь. Я вижу, что некоторыми внешними чертами люди эти похожи на меня; но когда, обманутый этой видимостью, я решался воззвать к чему-либо общему для всех нас и раскрывал им свою душу, оказывалось, что я говорю на непонятном для них языке, словно очутился в далекой и дикой стране.

Да… Я звал тебя, Кристина…Я ждал тебя, Кристина…. Я так ждал тебя…Мне казалось, что ты понимаешь меня, как никто другой…. Мне казалось, что я смогу рассказать тебе, все, что я чувствую, поведать тебе всю свою боль. Но..в тот момент, когда я хотел, когда я начинал изливать тебе свою душу, я натыкался на твой холодный взгляд. И понимал, что я не смогу растопить этот лед равнодушия, что тебе все равно..О! Как я бы хотел почувствовать хоть что-то, понять, что ты хотя бы просто сострадаешь мне…О! Самое прекрасное слово – это «сострадание»… Но…ты не понимала этого..Как ты и не поняла, что сострадание и жалость, это совершенно разные вещи..Совершенно разные.. Жалостью можно унизить, а состраданием - возвысить… Ты так и не поняла..Но почему? Почему, Кристина? Почему ты, отверженный и всеми забытый ребенок, так и не смогла понять самого главного в этой жизни? Не смогла понять, что только Сострадание, святое Сострадание движет всем? Что только сострадание породило весь человеческий род и только сострадание спасает его от геены огненной? Что только сострадание возвышает нашу душу и разливается бальзамом по нашим ранам...Почему ты не поняла, что такое - Сострадание?

Чем больше опыта я приобретал, тем больше становилось расстояние между нами и тем дальше отходило то, что было в нас созвучного. Наделенный душою, которой не под силу подобное испытание, душою трепетной и слабой, именно потому, что нежной, я всюду искал понимания, а встречал отпор и испытывал горечь.

Ты ушла….но почему ты все-таки потом вернулась? Зачем? Ты хотела вернуть кольцо? Но зачем? Зачем? Ты думаешь, что оно было нужно мне в этих мокрых и холодных подземельях? Ты думала, что я буду вспоминать тебя, глядя на него? Да? Но зачем? Разве ты не понимала, что наша память, наше прошлое – это самое великое проклятие? Это наш дар, но и наше наказание? Как ты не понимала, что твое возвращение, твой возврат кольца был последним ударом..был той болью, от которой я до сих пор не могу избавиться? О, если бы ты просто ушла.…просто..не оглядываясь..Но этот взгляд, когда ты уплывала с Раулем…Зачем? Для чего? Для кого? Для меня? Ты пыталась подарить мне надежду? Да…Конечно..Она раскаленными иглами до сих пор жжет мое сердце….

И ты спрашиваешь, что такое любовь? Это -- могучее влечение ко всему, что мы воображаем, чего боимся и на что надеемся вне нас; когда мы обнаруживаем в себе зияющую пустоту неудовлетворенности и стремимся пробудить во всем сущем нечто общее с тем, что испытываем сами.

Это россыпь наших эмоций, наших страстей и желаний. Самых чистых и самых святых желаний… Кристина..поверь, я не желал твоего тела..Боже… мне нужна была только твоя душа..Хотя, что это я говорю…Душа может принадлежать только Богу..Кристина..мне нужно было только твое сострадание..твое понимание..Мне нужно было только, чтобы ты была рядом. И ничего более…Ничего…Этого было бы достаточно… Боже, как мало нам подчас надо! Всего лишь человека рядом. Человека, которому можно было бы сказать то, что боишься сказать самому себе. Человека, которому доверяешь больше, чем самому себе…

Если мы рассуждаем, то хотим быть понятыми; если предаемся игре воображения, -- хотим, чтобы воздушные создания нашей фантазии вновь рождались в мозгу другого; если чувствуем, -- хотим, чтобы другая душа трепетала в унисон с нашей, чтобы чьи-то глаза загорались нам навстречу, лили свой свет в наши, чтобы губы, пылающие жаркой кровью сердца, не встречали губ ледяных и неподвижных.

Поэтому я и пишу свою музыку… Поэтому я пишу ее… Чтобы ты хотя бы слышала мои мысли..чтобы ты хотя бы ощущала мои чувства..Когда я пишу ее, то мне кажется, что говорю с тобой… мне кажется, что ты отвечаешь мне… Нет, не надо, не протестуй…не рассеивай этого сладостного заблуждения..Оставь мне хотя бы возможность заблуждаться. Пожалуйста. Это единственное, что у меня еще есть…

Вот что такое любовь. Это -- узы и таинство, соединяющее человека не только с человеком, но и со всем живым. Мы приходим в мир, и с первого же мгновения нечто внутри нас все сильнее стремится к себе подобным. Это, вероятно, выражается и в том, что дитя тянется к материнской груди; по мере нашего развития растет и это стремление. В нашем духовном "я" мы смутно видим как бы миниатюрную копию всего нашего существа, но без всего того, что мы осуждаем или презираем; идеальный прототип всего прекрасного, что мы способны себе представить в человеческой природе.

Кристина.. ты была не только моим голосом…не только моей музыкой…Ты была моей душой…Душой, которая жила там – за пределами моего мира, за пределами моей темницы..Душа, которая жила и дышала, пела и ..просто была..Ты была моей душой….

Не только наш внешний облик, но собрание мельчайших частиц, составляющих нас; зеркало, отражающее одни лишь образы чистоты и света; душа внутри нашей души, очертившая свой рай магическим кругом, за который не смеют проникать ни страдание, ни горе, ни зло. С ним мы неустанно сравниваем все наши чувства, стремясь отыскать сходство.

И как тяжело, как страшно, когда мы понимаем, что жестоко ошиблись…Что это был не человек в дальнем конце коридора, а - увы – всего лишь наше отражение в зеркале, висящим на противоположной стене…

Найти свое соответствие; встретить ум, способный оценить твой; воображение, способное понять тончайшие неуловимые оттенки чувств, которые ты втайне лелеял; тело, чьи нервы вибрируют вместе с твоими, подобно струнам двух лир, сопровождающих прекрасный голос певца; найти все это в том сочетании, какого жаждет наша душа, -- вот невидимая и недостижимая цель, к которой стремится любовь; чтобы достичь этой цели, она побуждает человека ловить хотя бы слабую тень того, без чего не находит покоя сердце, где она воцарилась.

Хотя бы слабую тень…Мы ищем эту тень…Теряем в этих бесконечных поисках себя, растрачиваем силы, но когда догоняем эту неуловимую тень..то оказывается, что уже наступил полдень, и ей пора исчезнуть….


Вот почему в уединении или в той пустыне, какая нас окружает среди людей, нас не понимающих, мы любим цветы, траву, воду, небо.
В трепете весенних листьев, в синем воздухе мы находим тогда тайные созвучия своему сердцу. В безъязыком ветре есть красноречие, в шуме ручья и окаймляющих его тростников есть мелодия; и непостижимая связь их с чем-то внутри нас рождает в душе восторг, от которого захватывает дыхание; вызывает на глаза слезы непонятной нежности, такой же, какую будит патриотическая гордость или голос любимой, поющей для тебя одного.

Надо только научиться слушать…. Так мало и так много – всего лишь научиться слушать!! Научившись слушать, мы приобретаем все могущество, какое только возможно для смертных в этом мире. Ведь главная сила Бога не во всевидящем оке. И не в карающей длани, а всего лишь в его умении слушать…И, конечно, в сострадании…Величайшем сострадании в мире...

Стерн говорит, что, окажись он в пустыне, он полюбил бы какой-нибудь кипарис.

Я сейчас иду по пустыне… Но кого я вижу на этом пути? Кого? Кто там, за очередным поворотом? О! Уж лучше б это была пустыня! Я бьюсь о стены одиночества, блуждаю по лабиринту непонимания … О! Если бы это была пустыня… Но нет..Это холодные каменные стены, покрытые влагой…и эта влага – всего лишь слезы. Мои слезы. Моя боль одиночества…Мои руки выбили эти каменные трещины…Мои пальцы цеплялись за эти царапины…Это я! Я в каждом камне! В каждой песчинке!

Когда умирает это стремление и эта способность, человек превращается в живую гробницу: от него остается лишь оболочка того, чем он был прежде.

А что же происходит, когда это стремление остается? О! Тогда человек сгорает заживо..В медленном огне собственного ада!


В конце была спокойная приписка. Но сколько в ней было иронии и горечи!

Эти слова иносказательны и недостаточны. Таковы слова в большинстве своем. Тут ничего не поделаешь..

Да…всего лишь слова… Как там сказал Гамлет? «Что вы читаете, мой принц? – Слова, слова, слова…» Всего лишь слова… Но ведь и «Гамлет» - всего лишь слова..Мы говорим… И не можем никак иначе... Нет.. совсем нет..я ведь пишу музыку…и я могу говорить только ею..Но смысл? Это ведь мне достаточно услышать звук и понять, что он значит..А другие? Другие пытаются перевести ее в такие знакомые им слова..И ошибаются.. И никак иначе нельзя… Мне надо научиться говорить… Надо научиться говорить на их языке. Научиться говорить и разговаривать словами. Это так просто и так трудно… Прав, десятки, сотни раз был прав Родерик..мир его праху…когда цитировал страницами известные иногда только ему книги. Все уже сказано до нас. И для нас. «Ничто не ново под этим солнцем»… Ничто…И то, что сейчас делаю и переживаю я, наверное уже делали и переживали до меня. И будут так же страдать и переживать и после меня… Так почему же все равно так больно и тяжело? Ведь…моя боль не уникальна…не больше и не меньше, чем у других людей? Наверное, потому что это моя боль. Только моя… Только моя…


Я проиграл…Я снимаю шляпу…Я проиграл. Даже здесь я проиграл
Перси Биши Шелли..Шелли… Был ли ты счастлив? О, да, я вспомнил тебя… Я вспомнил, где я слышал о тебе… Да…Твоя жена…Мэри..Это ведь была она, не так ли… На той вилле Диодати ,под пологом бурной ночи, когда всполохи молний разрезали многострадальное небо, когда ты, доктор Полидори и лорд Байрон рассказывали друг другу страшные сказки, чтобы избавиться от своих демонов?…. Что, какие мысли породили в ее бурной голове ту идею о безумном докторе, бросившем вызов богам и самому решившем стать богом? О, да..Я тоже был богом для этой маленькой оперы…. Я был ее единоличным властителем…Я решал судьбы…И это все только для тебя, Кристина…Я был твоим Монстром…а ты была моим Бароном..Ты могла делать все, что хочешь..Но для этого тебе нужно было только захотеть..только захотеть..о, я бы сделал, все для тебя. Убить, пощадить, сотворить, разрушить…Просто потому, что ты бы попросила меня об этом. Просто потому, что ты бы понадеялась на меня..Мне бы было не надо ничего..Только твоя просьба и надежда на меня…
Ах, Перси Биши Шелли… О чем думал ты в ту бурную ночь, когда твою лодку уносил ураган? Думал ли ты о смерти…или о Мэри, которая ждала тебя дома? Мне кажется, что знаю ответ на этот вопрос…Потому что даже в свой смертный час, когда ко мне подойдет мой чернокрылый ангел, я буду думать только обо одной женщине в этом мире – о Кристине…
О Кристине…Он обвел взглядом комнату. И нашел то, зачем он сюда пришел. Вот они. Вот они, дневники…Кристина искала тот, который забрала Мег и раскидала остальные..вот они валяются в беспорядке возле кровати..она так и не нашла его…. Интересно, догадалась ли она, чьи руки его листали, чьи глаза с жадностью вглядывались в такой родной и любимый почерк? Наверное, нет..Он надеется, что нет…

Он взял дневники…. У него был впереди целый вечер, чтобы проникнуть в ее душу, понять, чем же она живет и дышит. Понять, что же он сделал не так… Узнать. Что же ему теперь делать…

Это была его последняя надежда. Последняя надежда. И он вспомнил то, что когда-то прочитал в случайно забытой Родериком книге. То, что так и называлось – «Последняя надежда». Он прочитал и, как ему казалось, забыл. И вот сейчас, именно в эту минуту, те старые слова пришли и застенчиво постучались в его душу.

Она деревцом терпеливым
Растет у забытых могил,
Подобно кладбищенским ивам,
Которых никто не садил.

И птица, как верность поруке,
Не молкнет в тени деревца.
И разве не наши сердца -
Те ветви и певчие звуки?

Ты память, я - холод разлуки,
Которой не будет конца...
О жить бы! Но горсточка праха

Замрет, порастая быльем.
Ну что ж... Отзовись, моя птаха!
Я жив еще в сердце твоем?

- Да, – тихо произнесла девушка в маленьком охотничьем домике на берегу озера.

[TinySparrow]

Елена, жду-не дождусь продолжения! Когда же порадуете собравшихся здесь поклонников Вашего творчества?

[Елена]

Автор оригинала: TinySparrow
Елена, жду-не дождусь продолжения! Когда же порадуете собравшихся здесь поклонников Вашего творчества?

Прошу прощения!!!!
Маленький творческий крЫзЫс Слегка подустала от крупной формы и переключилась на мелкую.

Но - вот новая глава. Пока ни к чему не обязывающая героев. Пока

Глава 21.

- Да… - шепнула Кристина.
Она сидела на берегу небольшого озера и рассеянно водила стебельком травы по воде, пытаясь утопить юркого жучка-водомерку. Насекомое упорно сопротивлялось и не желало сдохнуть лишь для того, чтобы доставить девушке весьма сомнительное с его точки зрения удовольствие. С ветки за ее деятельностью внимательно наблюдал взъерошенный воробей, очевидно, тоже имевший виды на этого жука. А из дома не менее внимательно за ней наблюдал Рауль. Шестым чувством он понимал, что Кристине сейчас нужно остаться одной, но, учитывая ее состояние, все манипуляции невесты в опасной близости от воды его очень сильно волновали. Тем более у него для нее была новость. Но неизвестно, как Кристина воспримет ее? Обидится, оскорбится? Пойдет на поводу у предрассудков? Но..как бы это было хорошо.. какой прекрасный выход… Как удачно он случайно встретился с баронессой де Ланге! И ее советам можно верить… Но..Кристина…как же она к этому отнесется?

Сама же Кристина и не подозревала, что за мысли и сомнения терзают ее жениха. Она думала совершенно о другом.
«Да»..Что она имела в виду, когда сказала «Да»? И кому или чему она ответила так? Кристина не знала. Просто какое-то совершенно безотчетное чувство толкнуло ее. Она просто ответила «Да» в пустоту. Или же…или же ей показалось, что ее кто-то звал и о чем-то спрашивает? Она не знала. Просто не знала. Ну разве это предосудительно – что-то не знать или быть в чем-то неуверенной? Хотя…в последнее время она действительно ничего не может понять. Более того, в последнее время в ней поселился какой-то панический страх перед принятием решений. Она не могла дать четкий ответ даже на самый простой вопрос. И даже когда служанка спрашивала ее о, казалось бы, совсем простой вещи, например, о том, какое платье собирается одеть мадмуазель – Кристина ощущала какой-то ступор и страх. Страх перед принятием решения. Любого решения. И вот сейчас она так спокойно отвечает «да». Отвечает в никуда, в пустоту. Странно. Очень странно. И от этого очень страшно.

Кристина еще несколько раз потыкала жука травинкой, затем вздохнула и встала. Жук бодро засеменил под ближайший лист. Воробей разочарованно потряс крыльями и застенчиво склевал проползавшего по коре муравья.
Кристина стояла и смотрела на закатное солнце. В голову лезли различные банальности, вроде «и умирающее солнце обагрило предзакатным светом небеса» - в общем, все мысли и фразы, которые на десять раз уже использовались в самых разных романах. Поэтому верно было бы сказать, что она не думала вообще. Просто стояла и наблюдала за картиной заката, которая обладает удивительной способностью притягивать наши взгляды и мысли. Кристина стояла и наслаждалась этими редкими минутами, когда ее голову покидали все тревоги и страха, когда от нее уходили тяжелые мысли. Поистине, благословенными минутами блаженного неведения…
Небо было тревожно. Розовые облака, с каждой минуты багровея, словно наполняясь кровью, закручивались спиралями над верхушками дальнего леса. Периодически под резкими порывами ветра лес седел – листья разворачивались нижней, светлой стороной и, словно присыпанный пеплом, лес грозно и сурово смотрел на Кристину. Было тревожно. Хотя..может, это просто предвещало грозу.
Кристина поежилась, развернулась и вернулась в дом.
Она долго стояла на пороге, не решаясь войти. Ее мучило какое-то нехорошее предчувствие. «Что-то страшное грядет»? Эта мысль внезапно пришла к ней в голову. Она не обрушилась, не напугала, а просто пришла как понимание, как неизбежное будущее. Осталось только дождаться – что.
Она медленно вошла в комнату, не обратив никакого внимания на Рауля, который искоса напряженно следил за ее действиями, и села в кресло. Стала плести косички из бахромы. Еще этот странный сон… Что же он означал? Что? Пальцы не слушались ее и косички то и дело расплетались. Кристина закусила нижнюю губу и упорно пыталась справиться с непослушной бахромой. Что же означал этот сон?
Рауль следил за Кристиной, и ему становилось все более и более не по себе. Он все-таки расскажет о том совете, который дала ему баронесса. Главное, чтобы ей это помогло.

- Дорогая, - осторожно спросил он. – Что-то случилось? Расскажи мне, наконец. Ты весь день была такая рассеянная…
- Рауль… - Кристина словно ожидала этого вопроса. - Мне снился сон…Снилось, что я плыву на лодке по реке…Я ищу свой дом.. Я знаю, что на одном из берегов мой дом, но..я не знаю, не помню на каком…Слева –огромный черный лес, а справа – бескрайний луг..И я не знаю..не знаю, никак не могу выбрать, не могу вспомнить, где же мой дом… И я..наконец я решаюсь..Я подплываю к полю, и иду по нему, иду долго..Но потом понимаю, что ошиблась..Мой дом – вовсе не здесь – а в лесу..И я бегу скорее назад, чтобы не опоздать…Но когда я переплываю реку и вхожу в лес..то вижу, что там был пожар..Деревья обуглились и я не могу пройти дальше..Я выхожу на руку и вижу, что там теперь – зима..Там идет снег…И нет больше ничего – лес - пепелище, а луг…луг замерз! А река покрылась льдом..Я иду по реке и слышу, как какой-то голос мне тихо шепчет..
Всему свой час, и время всякому делу под небесами:
Время родиться и время умирать,
Время насаждать и время вырывать насажденья,
Время убивать и время исцелять,
Время разрушать и время строить,
Время плакать и время смеяться,
Время рыданью и время пляске,
Время разбрасывать камни и время складывать камни,
Время обнимать и время избегать объятий,
Время отыскивать и время дать потеряться,
Время хранить и время тратить,
Время рвать и время сшивать,
Время молчать и время говорить,
Время любить и время ненавидеть,
Время войне и время миру….

А потом..потом этот голос вздохнул и сказал.
«Всему есть свое время…»

-Чей голос? – поспешно и ревниво спросил Рауль. – Ты узнала его?
- Нет…я не …я не знаю, чей это был голос… Иногда он был похож на твой, иногда..иногда на Его…А иногда я даже не знаю, чей он был. Такой, чуть хрипловатый и медленный… Словно я его уже когда-то слышала, но теперь никак не могу припомнить…
- А что было дальше?
- Дальше?
- Да, дальше, в твоем сне…
- Лед на реке…И снег…Я шла и шла по этому льду…и вышла к мостику, который перекинулся через реку…Маленькому мостику, который связал лес и луг… Знаешь, такой крутой мостик..которые часто бывают в парках? Версальский мостик?
- Да..да, я знаю – поспешно сказал Рауль.
- И я иду к нему…И вдруг вижу…вижу ,что это не мост, а огромные часы..Огромный циферблат…Который начинает с треском выламываться изо льда и поднимается вверх…Стрелки идут… И голос…тот самый голос еще раз повторяет…
Всему свой час, и время всякому делу под небесами..
Время насаждать и время вырывать насажденья…
Время убивать и время исцелять…
Время разбрасывать камни и время складывать камни..
Время обнимать и время избегать объятий..
Время отыскивать и время дать потеряться…

И эти часы надо мной…Они просто висят и идут…Мне ничего не угрожает..Но мне страшно, потому что я понимаю, что с каждым движением этих стрелок я что-то теряю… А потом…потом произошло самое невероятное… Часы…они..они словно свернулись…Взяли и свернулись в себя… И все.
Я оглянулась и вижу, что все как и всегда…Что лес по-прежнему зелен…И что я стою на лугу…
- А дом? - спросил Рауль.
- Дом…Я знаю, что моего дома больше нет. Но..странно, я больше и не хочу искать его..Мне хорошо просто так стоять… А потом я проснулась…
- Так это был не кошмар… - облегченно вздохнул Рауль.
- Нет, конечно не кошмар…Но он был таким странным… Просто странным…
- Может, посмотреть в сонник?
- Нет…я не верю сонники…он что-то значит…Но совсем не так, как говорят сонники. Он что-то значит сам по себе. Мне еще никогда не снились такие сны…

Рауль вздохнул и сел на корточки перед Кристиной.
- Кристина…тебя действительно беспокоит этот сон?
- Да. – кивнула она.
Рауль замялся. Казалось, он не решался продолжать. Он потеребил бахрому, которая свисала с кресла.
- Кристина…понимаешь…я давно беспокоюсь о тебе…И мне…мне посоветовали обратиться к одному человеку…
- К какому? – безучастно спросила Кристина.
- Кристина…ты не обидишься?
- Почему я должна обидеться?
- В общем…это…это доктор Гаусс.
- Доктор? Но я себя хорошо чувствую.
- Нет, Кристина, это не обычный доктор. Герр Гаусс – психиатр. Ты не обиделась? - спохватился Рауль, увидев страх, который промелькнул в глазах его невесты.
- Рауль…я…не знаю, что сказать… Я не ожидала этого от тебя – Кристина попыталась встать.
- Кристина, подожди. Доктор Гаусс – не обычный психиатр. Понимаешь… Он работает не только с душевно больными. Да, у него есть клиника, причем эта клиника – совсем не обычная. Там нет буйно помешанных…. И вообще…. доктор Гаусс, он больше работает с людьми света. Помнишь маркизу де Ланге? Я еще представлял тебя ей на прошлой неделе?
Кристина автоматически кивнула головой. Она была слишком ошеломлена, чтобы говорить. Психиатр? Эти люди, которые работают в сумасшедших домах? Но..это же практически тюрьмы… Их пациенты даже не похожи на людей… Грязные, безумные, половина из них сидит на цепи…
- Так вот, именно она и посоветовала мне этого доктора. Маркиза сама страдала ночными кошмарами, а герр Гаусс ей помог. Он прописал ей какие-то травы. И это ей помогло! Я не разбираюсь во всем этом...А он даст тебе совет.
- Но Рауль…психиатр…Он же…
- Но Кристина, если у тебя заболит голова, ты же пошлешь за врачом, не так ли? А Гаусс лечит не тело, а душу… Маркиза много рассказала мне о нем. Понимаешь…все эти…тюрьмы для буйных…Совсем скоро все будет по-другому. И доктор Гаусс – он именно такой другой… Я встречался с ним. И я доверяю ему. Поверь Кристина. Если бы я не доверял ему, я бы даже и не начинал этого разговора. Ты устала – а он просто посоветует, как тебе избавиться от этих мыслей.
- Ты говоришь, что он другой? – медленно произнесла Кристина. Она привыкла доверять Раулю. И пока за все это время он еще ни разу не подвел ее. Почему бы не довериться и на этот раз?
- Да, - твердо сказал Рауль. – Он совершенно другой.
- Он не похож на этих..мясников?
- Нет…он немного забавный. И совершенно не такой, как они.
- Хорошо… Я верю тебе… Пусть придет доктор…
- …Гаусс. Доктор Гаусс.
- Да, пусть доктор Гаусс придет. Может, он расскажет мне, что значил этот сон. – И Кристина взглянула на Рауля с искрой надежды в глазах.
- Тогда решено. Завтра, как только мы вернемся в Париж, я приглашаю к нам доктора Гаусса.
Кристина согласно кивнула головой и свернулась в кресле калачиком. Она еще раз вспоминала свой сон. Что же означали эти слова про время? Рауль сидел рядом, прислонившись спиной к креслу. Они сидели так еще долго. Пока сумерки не раскрасили небо в индиго. И они стали дышать Ночью.


…Бетани отложила в сторону перо и потерла тонкими пальцами виски. Затем взяла тонкую сигарету с мундштуком и закурила.
Ей не хватало только одного акта. Только одного акта. И все бы было закончено. Но этот акт… Он был ключевым…В нем собирались и рождались все лейтмотивы оперы, запутывался весь клубок сюжета…Этот акт.. Она не знала..Она просто не знала и даже не могла предполагать, что в нем должно быть. Но без него было никак. Что ж… придется думать…
Пепел упал на восстановленную партитуру. Бетани его осторожно сдула. Вот так и мы – внезапно подумала она, рассеянно глядя за частицами пепла, кружившимися в воздухе – вот так и мы…Мы горим, пылаем, сгораем…лишь для того, что бы стать пеплом чьей-то сигареты…а потом нас сдувает безжалостное время… И ничего нельзя поделать… И если суждено сгореть – то надо вспыхнуть так, чтобы опалить окружающих. И если кому-то недостает смелости промелькнуть кометой – она это сделает за него! Но для этого ей нужно открыть свои карты..совсем чуть-чуть, незаметно…но иначе никак…
Дирижера она нашла в зале. Он одиноко перелистывал партитуры. Когда она заговорила с ним, он вздрогнул от неожиданности.
- Месье Рейер.. Вы ведь были на том самом представлении «Дон Жуана».
- Да.. – осторожно ответил дирижер.
- Вы помните…помните музыку..
- Конечно…
- Вы помните … начало второго акта?
- Что именно?
- Не знаю…начало второго акта.. от…от слов Passarino… Faitful friend…
- Да, конечно…
- Вы можете мне ее наиграть?
Рейер вздрогнул.
- Нет… я помню ее не настолько хорошо..Нет..

Рейер долго смотрел вслед мадмуазель Ковенант. Проклятая ария. Проклятая! Именно в тот момент, когда ее исполняли, произошла та трагедия в Опере…и именно ее исполняла Карлотта перед смертью. Он, конечно помнит ее..профессиональная память – от первой ноты до последней… Но нет.. Эта мелодия приносить беду..беду и смерть!

Этот смешной нервный человечек знает, помнит, несомненно помнит эту арию – зло думала Бетани, идя в свой кабинет. – Но почему-то не хочет говорить. Заставить? Но зачем…Зачем… Я сделаю это сама.
Итак..будем вспоминать… Вспоминать сама… Надо восстановить всю партитуру. Надо подумать так, как мог бы думать он. Надо прочитать все..Все легенды о Дон Жуане… Ч-черт! Ну взял бы «Ромео и Джульетту», в конце концов… Там все так просто. В конце все померли… Нет, надо же ему было… Итак, где там наша знаменитая оперная библиотека?

Бетани очень удобно устроилась в кресле под большим ночником, поджав ноги под себя и перелистывая страницы книг. Итак..Что мы имеем… Легенда о Дон Жуане… Легенда о Дон Жуане… да! Вот она!
Стоп…Но…Не может быть.. Их же две… Две легенды…Две легенды???
Но это было именно так. В мире, по крупному счету существовали как минимум две легенды о Дон Жуане.
Книга, сухо и холодно сообщала факты, страшнее которых для Бетани в данный момент не было ничего.
«….Прообразами Дон Жуана послужили легендарные соблазнители, севильские дворяне дон Хуан ди Тенорио и дон Хуан де Маранья, жившие в XVI веке.
Первый литературный Дон Жуан был создан испанским монахом Габриэлем Теллецем, писавшим под псевдонимом Тирсо де Молина, в пьесе "Севильский озорник, или Каменный гость" (опубликована в Барселоне в 1630 году). Из Испании сюжет перебрался во Францию, где Мольер в 1665 году поставил свою комедию "Дон Жуан, или Каменный гость", сам выступив в роли Сганареля; в Италии Карло Гольдони написал в 1736 году драму "Дон Джованни Тенорио, или Распутник". Сейчас Дон Жуан становится популярнейшим героем, назовем хотя бы новеллу Гофмана "Дон Жуан" (1812), поэму Байрона "Дон Жуан" (1817-1824), трагедию Пушкина "Каменный гость" (1830), новеллы Бальзака "Эликсир долголетия" (1830) и Проспера Мериме "Души чистилища" (1834).
Образ Дон Жуана вдохновил Моцарта на создание его шедевра — оперы "Дон Джованни" (1787)….
….Однако "Дон Жуан не имеет лица" — иллюстраторы произведений о Дон Жуане, как правило, избирают насыщенные действием сцены, избегая давать портреты героя….»
К черту!
Два финала. Два финала! Два!!!!
Дон Жуан или раскаивается и уходит в монастырь. Или же за ним приходит статуя командора и низвергает грешника в ад.
Как минимум два финала!
К черту!
Все рушилось на ее глазах. Теперь она не знает не только, как музыкально выглядел финал оперы, но и то, о чем он собственно был.
К черту!
Бетани захлопнула книгу и отшвырнула ее в сторону. Тяжелый том гулко ударился о стену и шлепнулся на пол, распластавшись там подбитой птицей.
Вел-ликолепно! И что же я теперь буду с этим всем барахлом делать? Так кто же все-таки он…Дон Жуан этого странного Призрака? Кто же? Кто же…
Ее губы так и шептали: «Кто же», когда ее веки смежил сон.

[Alise]

ой... Елена ..сколько восторженных отзывов! :D
Какая реклама! :D
Чую, возьмусь читать!

[TinySparrow]

Alise, поверь на слово - не пожалеешь! ИМХО Поделишься впечатлениями, оки? Приятного чтения!
Елена, а мелкая форма - это...?

[Елена]

Автор оригинала: TinySparrow
Елена, а мелкая форма - это...? [/b]

Это... (*смущенно краснеет*) маленькие рассказики.
Сейчас выложу...