Немного графомании...

[TinySparrow]

Елена, я прямо зачиталась! Так захватывающе, невероятно! Больше всего мне поравилось, как воробей икнул от испуга :D

Кошка и воробей не прощаются с вами!!! В финале они точно будут

Если не схватятся не на жизнь, а насмерть, то подружатся (пришла в голову кошка из мультика про Карлсона - как она с щенком подружилась :-))))
С нетерпением жду продолжения!
Елена, творческих успехов Вам!

[Little Viper]

Елена, очень интересно и не похоже на глупые любовные фанфики:-)) Так что продолжайте, читаем с интересом. Вслед за Воробьем и Архивной кошкой не буду просить вас о появлении гадючки

[Елена]

Эйрил Фаранг, Crisy, TinySparrow, Little Viper большое спасибо за теплые слова!!! Правда, очень приятно!!!
Каюсь, что не успеваю выкладывать текст быстрее, просто прихожу домой обычно в одиннадцатом часу вечера, дико усталая и просто физически печатать не могу.По той же, кстати причине фактически не обрабатываю описания и текст - слежу за сюжетом и диалогами.
А так все уже предрешено и известно Глав 10 где-то выходит, если не больше...
Little Viper , ну хорошо, подумаем и о гадюке... Но она-то может кого-нибудь ужалить? (скажу по секрету, ужалит главного гада , теперь я знаю, как он помрет!!! )

[Little Viper]

Автор оригинала: Елена
[b]Little Viper , ну хорошо, подумаем и о гадюке... Но она-то может кого-нибудь ужалить? (скажу по секрету, ужалит главного гада , теперь я знаю, как он помрет!!! )

Главного гада согласна. С радостью:D Маленькая гадючка борец за справедливость..... ой что-то меня понесло
Только воробья я не трону, чувства у меня к нему дружеские:D

[Елена]

Та-а-а-к, как я погляжу, взаимоотношения Призрака, Кристины, Мег, Рауля, мадам Жири, Карлотты, господ Ришара и Андре, Родерика и Бетани уже никого и не волнуют. Звезды нашей сцены - животные!! (вот оно, поколение канала "Дискавери" и доброго дяденьки Николая Дроздова )

[Елена]

Тааак..в высшей степени странная ситуация....специально пришла сегодня на работу, чтобы запостить третью главу... и уже второй раз (первый раз было со второй главой ) текст с рассказом оказывается необратимо поврежден и не открывается... Мистика какая-то...или же дисковод дома грюкнулся ?

Все, в понедельник тогда притащу сразу две главы (хотя..если это дисковод, тогда хана всему......меня ожидают долгие траблы с компьютером по всему нашему Омску - мой компьютер окажется вещью в себе, так как единственный "выход в свет" у него только через дискеты ... , даже Интернет - рабочий)

[Vita]

Елена, ну вот, какая жалость, что так получилось Я только сегодня, совершенно случайно, наткнулась на эту новую тему и вот что хочу сказать: какая всё-таки благодатная тема - Призрак Оперы. Я имею в виду киноинтерпретацию - финал такой туманно-призрачный, столько догадок и недосказанностей.

Спасибо за ваше "графоманство" (ей-богу, назвать ваше произведение фанфиком или продуктом графомании язык не поворачивается...)! С нетерпением ждём продолжения!

[TinySparrow]

Та-а-а-к, как я погляжу, взаимоотношения Призрака, Кристины, Мег, Рауля, мадам Жири, Карлотты, господ Ришара и Андре, Родерика и Бетани уже никого и не волнуют.

Что Вы, что Вы, Елена, конечно волнуют! Но люди-то сами разберутся как-нибудь, а вот сожрёт кошка воробья или удастся ему улететь - это вопрос :-)

Мистика какая-то...или же дисковод дома грюкнулся ?

Точно мистика ;-) Держу кулачки на удачу, чтоб с дисководом всё было в порядке и мы поскорей смогли прочитать новые главы этой увлекательной истории!

[Елена]

Вообще ничего не понимаю.... Дома все открывается, на работе то не открывается, то не сохраняется, то вообще дискету не видит.. Мистика... Но - ура! - третью главу как-то удалось выцарапать из своего компьютера и даже открылось.. .


Глава III
В которой кое-кого называют по имени и чуть-чуть отдает индийским фильмом.


- Мадмуазель Вифания Ковенант! – месье Фирмен, распахнув объятия, ожидал приехавшую незнакомку в вестибюле Оперы. Дама поморщилась. Кошка недовольно фыркнула.
- Мадмуазель…мы Вас так ждали! Не будете ли любезны, пройти в наш кабинет?
Фирмен провел даму в кабинет, стараясь держаться подальше от кошки – у него на них была аллергия. В кабинете за столом, закопавшись в ворох бумаг, погибал Андре – кредиторы, как всегда вовремя, вспомнили о долгах Оперы.
- Будьте знакомы – Месье Жиль Андре – Мадмуазель Вифания Ковенант.
Дама поморщилась вторично.
- Я бы предпочла, чтобы меня называли Бетани. Во всяком случае, не отдает таким пошлым анахронизмом.
- Ой…прошу прощения… - смутился Фирмен. Андре с некоторым удивлением наблюдал за ними, судя по всему, не понимая, что тут происходит.
- Вы его получили, – дама села в кресло, не ожидая приглашения. Кошка спрыгнула с ее колен, и, распушив хвост, по-хозяйски оглядела кабинет.
- Итак, господа…Я думаю, что мы встретились, чтобы окончательно решить наш вопрос… Итак, вы согласны?
- С чем? – недоуменно спросил Андре.
Бетани вздернула бровь и посмотрела на Фирмена.
- Я думала, что вы компаньоны… или тут какие-то интриги?
- Нет, что Вы! Просто я забыл предупредить. Андре – это та самая дама, которая хочет купить Оперу.
- Купить Оперу? Ах, ну да, но я думал, что это шутка…
- Хороша шутка, - холодно процедила Бетани. – Если Вы не в курсе, я приехала сюда из Англии. А она, да будет Вам известно, находится вовсе не на соседней улице!

Кошка лениво потянулась и вскочила на стол, которым сидел Андре. Прошлась по столу, брезгливо попробовала лапой чернильницу и смахнула хвостом долговые расписки.
Бетани повела взглядом на векселя, которые веером рассыпались по полу.
- А, наверное, я ошибалась, и дела идут у вас как нельзя лучше. Тогда предлагаю забыть произошедшее недоразумение. Возможно, я еще успею на паром, который отплывает в Глазго.
Она попыталась встать с кресла. Фирмен бросился к ней и схватил за локоть.
- Подождите!
Бетани брезгливо высвободила руку. Фирмен смущенно отошел.
- Подождите…мы…мы согласны. Дело в том, что после произошедших событий Опера в упадке. Понимаете…пожар…наша дива Карлотта тяжело заболела от нервного потрясения…балет боится появляться на сцене…Эта легенда о Призраке…
Бетани рассмеялась.
- Господа, сразу видно, что вы никогда ничем не управляли! Последствия пожара легко убираются. С дивой поговорю я сама.. .а балет…я думаю, если пригрозить девчонкам, что выкинем их на улицу, они прекратят бояться выходить на сцену…
Фирмен перебил его:
- А Призрак?
- Господа…поверьте, в наших родовых поместьях водится столько привидений, что ваш Призрак… Боятся будут меня, а не вашего мифического духа!
- Но видите ли в чем дело.. у нас только половина акций Оперы. Вторая, и большая часть – у виконта де Шаньи…
- Так...а где ваш не менее призрачный виконт?
- В своем поместье, в Руане.
- И скажите, не могли бы вы собраться все вместе, или же вы предлагаете мне устроить развлекательное путешествие по просторам вашей страны? Или же вы не хотите продавать Оперу? Поверьте, я просто хотела сделать вам же лучше, но если вы не хотите…
- Как можно, мадам…простите, мадмуазель…Я даю голову на отсечение, что виконт продаст вам свою долю. Видите ли, он молодожен…и ему это совершенно не нужно…
- Тогда я довольна.
- Не хотите ли осмотреть Оперу?
- Да пожалуй… Давно я ее не видела…
- Мадмуазель были в нашей Опере?
- Я что, похожа на отсталую провинциалку? Разумеется, и не раз…
- Тогда прошу…

Директора повели даму по Опере. Ротонда Солнца…Ротонда Луны… Большая лестница…Она разглядывала все со скучающим интересом на своем таком красивом, но холодном лице. Только один раз оно оживилось – когда они проходили мимо зеркальной галереи. Бетани вздрогнула, столкнувшись со своим отражением, и непроизвольно закрылась рукой, словно защищаясь.
- Что-то не так? – обеспокоено спросил Андре.
- Нет, все нормально, - оправившись от непонятного испуга, высокомерно ответила Бетани. – Просто я не люблю зеркала. Когда я стану владелицей этой Оперы, то эта галерея будет уничтожена.
- Но…
- Вам она дорога как память? – язвительно осведомилась Бетани.
- Нет, просто эта галерея всегда пользовалась особой популярностью, особенно во время маскарадов…
- Что ж, тогда придется поискать другое, не менее красивое место. Зеркал здесь не будет.
- Но видите ли…они необходимы в гримуборных, – попробовал справедливо запротестовать Фирмен.
- Где необходимы, там они и останутся. Но не здесь.
- Как хотите – пожал плечами Фирмен. В конце концов, им возвращают деньги за Оперу. А эта странная дама пусть делает, что хочет. Их это уже не будет касаться. И слава Богу. Слишком уж много нервов они потратили за этот год. Теперь же их ожидает покой и уверенность в том ,что завтрашний день не принесет никаких сюрпризов.

Мадам Жири выходила из своей комнаты, когда не поверила своим глазам.
- Мадам Жири…Мадмуазель Ви…Бетани Ковенант, будущая владелица Оперы.
Мадам Жири стояла ошеломленная. Второй раз за эти два дня она видела это же самое лицо. Это лицо с тонкими точеными чертами. Волнистые рыжие волосы были собраны в высокую прическу. Зеленые, чуть восточного разреза, глаза за пушистыми черными ресницами. Красиво очерченные губы. Жесткие скулы. Тонкий нос с легкой горбинкой. Это то же самое лицо…которое она видела в подземелье, только то было исчерчено шрамами и горечь таилась в тех зеленых глазах. Здесь же в глазах светилась Власть и Сила. Но мадам знала, что она видела это лицо еще раньше…Много, много лет тому назад… И тогда в его глазах светилась тихая доброта и умиротворенность. Кто же они такие?
- Мадам Жири, вы слышите нас?
Тонкие губы искривились в ироничной усмешке. Кошка дернула ухом.
- Да, конечно…
- Мадам Жири…мадмуазель Ковенант собирается стать владелицей Оперы… Не могли бы вы показать ей балет?
- Да..но не сейчас..девочки отдыхают…
- От чего? – холодно поинтересовалась Бетани.
- От…от переживаний….
- Мда…
- Я покажу их Вам вечером, хорошо?
- А я должна торчать в этом полуразрушенном сарае до вечера? Великолепно. Просто нет слов…
- Мадмуазель..не хотите ли пройти дальше? – подхватил месье Фирмен.
Бетани сощурилась, став похожей на свою кошку.
- Не хочу!
Фирмен обескуражено замолчал.
- Ладно, - властно рассмеялась дама. - Где ваша капризная примадонна?
Кортеж проследовал дальше.

Мадам Жири стояла, словно громом пораженная. В ее голове все смешалось. Во-первых, продажа Оперы. Как так? Как можно? Кто эта женщина? Что теперь будет с ними? Явно, что женщина англичанка, и как так можно – продавать французское достояние иностранке, причем иностранке с плохим, как смогла понять Жири, характером. А Рауль – патрон Оперы, да и Кристина, которой теперь тоже принадлежат права на нее…разве они пойдут на это? Но больше всего мадам Жири была поражена тем, что она увидела. Поэтому она поспешила в подземелье, чтобы расспросить того странного человека внизу.
Она бежала вниз по ступенькам, когда вдруг остановилась. Бетани…Бетани Ковенант…Где же она слышала это имя…Бетани…Бетани и…и… и Александр Ковенант! Она вспомнила….Десять лет назад… Очередной маскарад в Опере….Пир беснующихся масок… Ураган жажды жизни… Маски безумствовали и пили до краев вино неузнанности, радости и буйства. Маски бесновались - золото, серебро, парча, бронза, птицы, звери, перья, шелка – вихрь эмоций, веселья и тайны.
Бал расцветал на глазах, словно диковинный цветок.

- Мег, Мег, девочка, где ты?
Она искала свою дочь, которая в очередной раз пропала. Мег не было нигде – ни в комнатах юных балерин, ни за кулисами сцены, ни в уже известных мадам Жири детских тайниках.
- Мадам, это не ваш ангелочек не желает вылезать из-под портьеры? – на полу на животе лежал юноша, а из-за портьеры, подперев щеки кулачками, выглядывало довольное личико Мег.
- Да, конечно, спасибо вам…
- Александр! – раздался за спиной металлический голос. Мадам Жири оглянулась – и вздрогнула от неожиданности. Стояла девушка – точная копия юноши.
- Александр - повторила она. – Будь добр, не позорь меня, встань и отряхнись…
- Прошу прощения, мадам… - юноша встал и смущенно стал отряхиваться… - Это моя сестра, Бетани Ковенант, а я - Александр Ковенант.
- Мадам Жири, руководительница балета труппы Оперы, а это моя дочь…
- Мег…- пролепетала девочка, старательно делая реверанс.
Парень расхохотался, но сестра облила его таким ледяным презрением, что он сразу стушевался и замолчал. Потом они повернулись и ушли. Девушка что-то выговаривала юноше, а тот послушно кивал головой. А мадам..она о чем-то думала…но о чем? Ей была знакома эта фамилия…Она еще думала о том, что вот, они дети… Но чьи? Чьи же? Как это давно было…

Она вошла в подземелье. Родерик стоял к ней спиной. Они с Призраком пытались восстановить макет театра, который Призрак порушил два дня назад в порыве гнева и отчаяния.
Сейчас она проверит свою догадку.
- Александр. – вполголоса произнесла Жири. Родерик не оглянулся. Только из его рук выпал противовес .и покатился по полу.
- Откуда? – глухо спросил он. – Нет…я, кажется, знаю…Бетани здесь?
- Да и она хочет купить Оперу.
- Что ж…Это похоже на нее…
- Простите, конечно, - вмешался Призрак, но мне бы хотелось знать, что здесь происходит?
Мадам Жири повернулась было к нему, и ахнула…Теперь она вспомнила все… Вспомнила, что за мысль преследовала ее на том маскараде…Вспомнила и поняла, почему же ей так были знакомы лица Бетани и Родерика… Вспомнила все… Что ж, очевидно, так сошлись звезды…

…Двадцать семь лет назад… когда она привела Призрака с ярмарки в Оперу… В тот день она не могла найти его…Она бегала по подземелью, звала. Но не знала, куда же делся мальчик… Он куда ушел. Но куда? Неужели он где-то в зале, в гримерках, в балетном классе? Его же могут увидеть, поймать, обидеть… Что же теперь делать?
И вот она оказалась перед дверью. Она знала, что единственный человек в этой Опере, да и, пожалуй, во всем мире, который может помочь ей, находится за этой дверью.
Это была гримерка Анны Валери. Лучшая Норма и Маргарита, которую когда-либо знал Париж….Великая певица, и еще более великий человек.. Она была самой добротой. Добротой не показной, но очень мягкой и щедрой. Будучи великой, она не была капризной. Самая еще совсем молодая…она была для балетных девочек, как мать. Жири поняла, что только у нее она сможет спросить совета. Она постучалась.
- Да?
Анна сидела перед большим зеркалом, в окружении цветов, которые каждое утро приносили ей благоговеющие поклонники, и расчесывала длинные рыжие волосы, которые так любили заплетать девочки.
- Да? Что-то случилось?
Жири долго мялась, не зная, как же начать… Что же сказать ей? Всю правду? Да, конечно…Но с чего же начать? Она взглянула на Анну. Та смотрела на нее…и в тоже время сквозь нее…нежно улыбаясь каким-то своим мыслям. Жири вспомнила, что девочки шептались о том, что Анна изменилась в последнее время – стала рассеянной, задумчивой, очень часто улыбалась просто так, не обращаясь ни к кому, и пела как ангел – невесомо и неземно. Что-то происходило в ее душе… Что-то хорошее… И девочки радовались за своего кумира, хотя любопытство и грызло их. Жири глубоко вздохнула и решилась.
- Видите ли… - и тут она замолчала в ужасе. Зеркало отодвинулось в сторону, и из него на них смотрел Призрак.
Анна повернулась и вздрогнула от неожиданности. Больше она ничем не высказала ни страха, ни отвращения.
- А откуда здесь мальчик? – спросила она с удивлением.
- Э-э-э-э мммммм…. – не знала, что и ответить Жири.
Мальчик выглядел очень усталым. Еще бы – он ведь все утро обшаривал свои новые владения.
- Иди сюда, приляг. – Анна встала и приобняла его за плечи. Затем повела к кушетке. Мальчик смотрел на нее с интересом, любопытством и доверчивостью.
- Ложись, - мягко сказала Анна, укладывая мальчика и укрывая его своей шалью. Призрак благодарно улыбнулся и протянул руку к ее волосам. Анна отвела прядь в сторону и шепнула: - Спи!
Мальчик закрыл глаза. Анна посидела еще несколько минут, убедилась, что он заснул и повернулась в девочке.
Жири рассказала ей все.
Валери смотрела на мальчика с тоской и нежностью.
- Девочка, ты помогаешь ему?
- Да…
- Девочка…я бы помогла вам… но.. никто еще здесь не знает…я выхожу замуж…я уезжаю отсюда… Но….все-таки…все-таки я постараюсь помочь вам….пиши мне. Пиши в поместье Ковенант.
Жири писала. Анна присылала ей книги, по которым мальчик учился. А потом одним мартовским дождливым днем пришло письмо, написанное чужой рукой. В нем сообщалось, что Анна Валери, леди Ковенант умерла при рождении близнецов.
В тот вечер на маскараде она долго смотрела вслед им и думала..вернее знала, в кого же перевоплотилась душа их матери…Но так и не решилась сказать..Хотя…что она должна была им рассказать?
И вот теперь. Из ниоткуда пришел он, сын той самой женщины. Но что произошло?
- Я думаю, что кто-то должен рассказать теперь свою историю.
Родерик.. (или Александр?) закрыл глаза и вздохнул.
- Хорошо.

[Елена]

Я сейчас сойду с ума.... еле-еле засунула текст, так теперь форум выдает каше на мои сообщения.... Мистика какая-то Жжуть...

[Little Viper]

Елена, на самом интересном месте
Может вызвать охотников за привидениями:D ???

[Елена]

Вау!!! Я просто чуйствую себя создателем мексиканского сериала! Бли-и-ин… Еще раз прошу прощения, что нисколько не работаю над описаниями и характеристиками и совершенно не слежу за речью. Просто набиваю сразу начисто, а то потом запарюсь переделывать и вообще плюну и никогда не закончу. Вот как все сделаю, соберу в один файл и начну отшлифовывать. А пока – сюжетная линия и диалоги. Хотя я примерно делаю пометки, где надо будет потом расширить текст.
Кроме того, прошу у всех прощения, давеча в полуночном бдении попутала имена и фамилии директоров в третьей главе. Позорищщщще… .И никто же не указал! Изменения уже внесла…
Итак…поползли. Глава навеяна прочитанными вчера мыслями о Карлотте в треде «Призракоманы, кто вы?» (блин…все обещаюсь характеристику написать, но тут засосало болото рассказа…) и несогласием с некоторыми позициями…
Поэтому отойдем немного в сторону от главных персонажей (однако..как-то я Призрака и Кристину совсем забросила…надо будет извлечь их на свет Божий), и перейдем к ….

Главе IV В которой тяжелые мысли одолевают двух женщин.

Карлотта закрыла глаза и вздохнула. Сколько времени прошло? День? Два? Неделя? Месяц? Она не знала… Долгие безумные тяжелые ночи…не менее мрачные дни… Она не понимала ничего..И не могла понять… Когда это началось? Да, наверное, именно тогда, когда в Опере стали происходить какие-то непонятные, таинственные вещи. Все сразу стали шептаться о Призраке, о таинственном оперном духе. Балетные девочки…Карлотта тихо рассмеялась. Глупые балетные девочки стали придумывать разные легенды. И о том, что это композитор, который продал душу дьяволу, и о том, что это привидение великого певца, покончившего с собой от несчастной любви, и о том, что в Оперу перебазировалась часть духов из переполненной призраками Бастилии… Легенды, легенды, сказки… Реальность оказалась гораздо более жестокой… Реальность обрушилась на нее тяжелым задником из «Ганнибала». Реальность лишила ее голоса на «Немом»… Реальность швырнула на зрительный зал люстру и обрушила Оперу в огненный ад… Реальность убила Пьянджи… Пъянджи… Карлотта мечтательно удыбнулась…
Когда она познакомилась с ним? Да…давно..совсем давно.. Еще молоденькая девочка, она приехала в Париж… Ей повезло, да, каким-то чудом, ближайшим другом тогдашнего патрона Оперы оказался ее знакомый. Он и порекомендовал прослушать ее как певицу. Ну, просто так, на будущее. Да и, скорее всего, просто, чтобы отвязаться от так некстати появившейся знакомой девчонки. И тут второй раз произошло чудо. Примадонна Анна Валери в этот же самый день объявила, что выходит замуж и уезжает в Англию. И Карлотта, пятнадцатилетняя Карлотта так наивно-чисто смотрела своими широко распахнутыми еще совсем детскими глазами на великую певицу, что та улыбнулась и предложила спеть. «Casta Diva».. Да, в тот вечер, перед полупустым залом Карлотта пела «Casta diva»… Божественные звуки поднимались все выше и выше…Они сжимали сердце в тугой комок, они заставляли слезы подступать к горлу, они были…они были ангельским пением… Карлотта пела и не верила сама себе…Неужели это она?
Анна подошла со слезами на глазах и поцеловала ее.
- Девочка, тебя ждет большое будущее. Я верю в тебя. Когда-нибудь я приду посмотреть на твой триумф.
Анна так и не пришла. Через два года она умерла. Карлотта никогда больше не пела «Casta Diva». Она вообще больше никогда не пела прекрасных арий из великих опер. Теперь здесь ставили что-то комическое или что-то помпезное, но никогда – красивое и великое… Словно с уходом Анны ушла частица Истины, Красоты и Доброты.
Триумфальный взлет Карлотты, ее успех, благословение самой Анны
Валери– все это имело и оборотную сторону. Завистники, злопыхатели, да и просто обыватели все время сравнивали ее с Анной. И разумеется, не в пользу Карлотты. Она не знала, что ей делать. Она рыдала по ночам в подушку. Она вздрагивала от каждого резкого звука. Она дрожащими руками разворачивала утренние газеты, зная, что сейчас с их девственно-белых страниц на нее польется поток грязи. Она была на грани отчаяния.
И тут появился он. Пьянджи. Он приехал в Париж не просто так. Пьянджи был уже известным певцом, и тогдашние директора буквально на коленях упросили его приехать в Оперу. Тогда он был молод…строен…ну, не совсем…но тем не менее…. И в тот вечер они пели вместе. Что это было? Она уже и не помнит. Что-то вроде того же самого «Ганнибала»… Кажется, что-то про Клеопатру… Разумеется, Клеопатрой была Карлотта. Антонием был Пьянджи. В тот же вечер он опустился перед дверью в гримерку на колени и сказал, что за такую Клеопатру он готов отдавать свою жизнь хоть каждый час. Впервые девочку признали. Именно такое признание ей было нужно – тихое и очень искреннее. Пьянджи стал ее верным пажом. Он одобрял каждый ее шаг, любой ее поступок. Они поделили роли и стали играть их в жизни. Ах, если бы это видели газетные критики! Тогда бы они признали, что Карлотта Гвидичелли и Убальдо Пьянджи – величайшие актеры в мире! Но – увы – самые великие актеры - именно те, игру которых никто не знамечает.
И именно тогда Карлотта поняла – если все говорят, что она не способна быть второй Анной Валери, что ж, тогда она будет Карлоттой Гвидичелли. Она будет другой. И они - слышите, они все! – полюбят ее такой. Они должны будут ее полюбить такой. У них просто не будет другого выхода.
Так родилась капризная примадонна. Сначала все экскапады старательно продумывались в тишине бессонных ночей, потом стали импровизироваться на ходу…а потом..потом…да, в какой-то момент Карлотта поняла, что она больше уже не играет. Она стала такой. Она стала грубой, взбалмошной, капризной, неестественной… Но ее любили! Она стала нервной и агрессивной… Но ей поклонялись!
Но она понимала, что, приобретя поклонников, она потеряла себя. Как-то раз, спустя десять лет, она вновь попыталась спеть «Casta Diva». Одна, в тишине своей гримерки. И поняла, что никогда больше не сможет петь так, как раньше. Что для нее нет больше опер. И ее больше нет для оперы. Для буффонады, помпы, показухи… но не для настоящей оперы. Никогда, никогда она больше не сможет петь по-настоящему, всем сердцем, всей душой, как пела в тот день перед Анной Валери… Просто не сможет…
Только раз, один раз она услышала то, что хотела бы исполнить сама. Но тогда в первый раз в жизни она находилась не на первых ролях, а в массовке… Тот самый так и не доигранный «Торжествующий Дон Жуан»… Эта музыка перевернула все в ее душе… Ах, если бы тогда все закончилось по другому! Она бы приползла на коленях и упросила – да-да, упросила, любыми мольбами и унижениями – только один-единственный раз спеть в этой опере. Спеть, чтобы освободиться. Спеть, чтобы стать прежней Карлоттой. А потом уехать. Навсегда.
Но, увы… То, что могло стать ее освобождением, стало ее гибелью. Потому что со смертью Пьянджи умерла последняя частица той маленькой девочки, которая еще жила в душе Карлотты, которая и была ее душой. Убальдо больше нет…Нет ее верного рыцаря, нет человека, который безропотно сносил любые капризы, нет того, перед кем она могла быть предельно честной и искренней, быть хоть отчасти, насколько осталось, сама собой…
С того памятного момента пылкого признания прошло двадцать семь лет. Они постарели, изменились… но продолжали играть в ту же самую игру. Взбалмошной девчонки и верного пажа. Только теперь она должна доигрывать в одиночестве….
Странно..как громко тикают часы… Но ведь у нее нет часов…. Что это? Ах, да, в дверь кто-то стучится…Кто же это? Надо открыть…
В дверях стояли люди… Какие-то люди…Кто они? Ах, да…Это же господа Фирмен и Андре…
- Добрый вечер, господа.
…Да, надо что-то сделать…Надо махнуть рукой, улыбнуться…. Надо крикнуть или съязвить..как она делала это раньше… Но просто нет сил… Нет желания и сил…. Нет… Ничего больше нет…. И никого… А кто эта женщина рядом с ними? Красивая…красивая… и такая молодая… В трауре…. Почему она в трауре? Или нет.. это просто черное платье…просто черное платье…просто… Никто не носит траур, это просто Карлотте так кажется…. Ей часто в последнее время кажется…
- Госпожа Карлотта Гвидичелли…. Мадмуазель Бетани Ковенант, будущая владелица Оперы.
Бетани пристально смотрела на Карлотту. Ее мужской логический ум совершенно точно понимал, что примадонна вышла из игры. Теперь это раздавленная слабая женщина. Кто бы мог подумать, что еще месяц назад вся Опера дрожит в страхе от ее капризов. Что же здесь произошло, черт побери? Какие силы обрушились на эту Оперу? Кто смог сделать такое? Бетани вдруг почувствовала уважение к этому человеку. Или как они там называли его, Призраку? Интересно, кто же он? Надо прощупать почву, надо узнать. Если он действительно существует, то надо склонить его на свою сторону, если же нет…что ж, легенды подчас имеют гораздо большую власть, чем реальные люди.
А вот, что делать с примадонной…. С одной стороны, на нее нельзя делать ставку. Но с другой… Она все-таки дива, ее имя собирало кассы и должно собирать кассы теперь. Так что придется пока понадеяться на нее. Придется заставить ее выступать. Как угодно. Чем угодно. Пока это не будет неугодно.
Рыжеволосая женщина рассеянно потрепала свою черную кошку за ухом. Та благодарно зевнула, обнажив острые белые зубы. Карлотта посмотрела на кошку…Где-то же и ее песики…Где они? Кто их кормит? Куда они подевались? Она оглянулась, ища взглядом собак. Куда же они делись? Кис-кис…нет собак же зовут не так, а как?
Бетани недоуменно вздернула бровь, наблюдая за тем, как у Карлотты затуманился взгляд, и она стала напряженно вглядываться в полумрак комнаты. Мда… с примадонной явно творится что-то не то… Тем более нужно как можно скорее брать инициативу в свои руки. У кого, они сказали, большая часть акций?
Но тут в плавный ход ее мыслей вклинился месье Фирмен:
- Мадмуазель Ковенант, хотите ли осмотреть ваш балет?
- С удовольствием. Но мне же сказали, что девочки должны отдохнуть до вечера. А до вечера мне необходимо чем-то заняться…
- Мы были бы рады пригласить вас на обед.
Андре попытался что-то возразить, но Фирмен очень удачно наступил ему на ногу. От глаз Бетани не ускользнули телодвижения директоров, она внутренне посмеялась, но ответила совершенно серьезно
- С превеликим удовольствием. Тем более, что мне хотелось бы кое о чем вас расспросить…

…Сгущались сумерки. Бетани уже вернулась в свою гостиницу и сейчас обдумывала все, что сегодня увидела и услышала.

На душе у нее было неспокойно. Такое ощущение, что она упустила что-то важное. И как-то некстати вдруг полезли в голову мысли о прошлом. Странно… она же давно их изгнала, перестала даже думать об этом…вспоминать…о нем. В высшей степени странно. Она подошла к окну. Там, в сгущающихся сумерках…в самом конце Авеню Оперы высилось монументальное здание Палас Гарнье. Странно..странно… Что-то в этом здании не то…Почему-то именно сейчас оно навевает на нее тоску. И мысли…Мысли…Самое страшное – мысли о прошлом… Нет! Она была права! Она была совершенно права! Она всего лишь сделала то, что должно было произойти двадцать пять лет назад. Она взяла то, что принадлежит ей по праву. И принадлежало всегда!
Кошка зашипела и метнулась в сторону. Бетани, спотыкаясь, прошла в ванную. И, вздрогнув, остановилась на пороге. Зеркало. Опять зеркало… опять это лицо…опять он…Он… Невозможно…Нельзя…Немыслимо…Ни за что…Никогда…Все кончено…Навеки! Осколки брызнули на пол, обнажив голую беззащитную раму. Бетани стояла, разглядывая окровавленные руки. Она только что разбила кулаками зеркало… Нет. Надо держать себя в руках. Как сегодня утром, в зеркальной галерее в Опере. Так нельзя. А то начнутся сплетни, слухи…Кто-то заинтересуется таким поведением, и тогда… Нет, вряд ли вся правда всплывет наружу, да и никто ничего не сможет доказать…Но не стоит даже давать пищу размышлениям. Она обмотала кисти рук платком и вернулась в комнату. Синева вечера за окном притягивала ее. Что-то происходит…Что-то происходит… Что? И где? Там…несомненно, там, в Опере гнездится что-то опасное для нее, что-то, что сейчас набирает силу, что начинает сворачиваться в тугой клубок. Но что? Непонятно… И, Боже, почему же в голову так настойчиво лезут мысли о прошлом?!!!

[Journalist]

Елена, здорово! С удовольствием прочла два последних отрывка и поняла, что повествование меня затягивает все больше. Необычно и непредсказуемо. Интрига не только сохраняется, но и закручивается все сильнее. Так что принимай еще одну постоянную читательницу! Спасибо и браво за описание характеров!

[Елена]

Journalist , спасибо большое!!!
Выкладываю еще одну толькочтонаписанную главу
Little Viper внимание! на горизонте появляется гадюка

Глава IV. В которой...ну не знаю..в которой рассказывается история смерти.


Родерик вздохнул и закрыл глаза.
- Хорошо…. Вы хотите услышать мою историю? Что ж… Я не хотел ничего говорить и не хотел ничего рассказывать… Я просто хотел начать жизнь с чистого листа. Увы - это, кажется, так и не получилось. Прошлое странным образом пришло за мной… Наверное, за каждым человеком, неслышно и невидимо, на цыпочках идет его прошлое…И никуда от него не деться…
Итак, как вы, уже поняли, Бетани – моя сестра. Мы близнецы…Я младше ее на пятнадцать минут. Наш отец – лорд Ковенант женился на француженке, Анне Валери…
- Да, некогда приме нашей оперы и прекрасной женщине… - кивнула головой мадам Жири. Призрак чуть печально улыбнулся, погрузившись в воспоминания о том вечере, когда он первый и единственный раз увидел Анну.
- Я не знаю этого… - покачал головой Родерик. - Мать умерла во время родов…более того, судя по всему, виновником смерти был как раз я…. Отец углубился в себя и в свое горе. Когда нам с сестрой стукнуло 15 лет, он с воплем «Она ждет меня!» выстрелили себе в висок. Так мы остались одни. В принципе, мы привыкли быть одни. Близнецы никогда не бывают одинокими… Один знает, что думает другой..Понимаете..близнецовая любовь самая сильная на свете… Но не менее сильна и близнецовая ненависть. Бетани возненавидела меня… Возможно, потому, что я всегда легко относился ко всему, что делаю..Мне все давалось легко. Я прекрасно рисовал, я мог сочинять музыку, я писал стихи… Но мне все это было не нужно.. Да и до сих пор не нужно… Я никогда не ценил того, что имею… Иногда даже и не подозревая, что другим это достается с огромным трудом… Как Бетани… Это сейчас я понимаю, что она всегда завидовала мне, что она всегда стремилась сравняться со мной… А тогда я этого не замечал. Опять-таки потому, что не ценил того, что делал. Мне казалось, что рисовать, писать – это так же естественно и просто, как и дышать… И эта моя легкость, небрежность ранила и злила ее. А возможно, и потому, что я должен был стать наследником всего поместья. Понимаете, несмотря на то, что она была старше меня…пусть только и на пятнадцать минут, но все равно, в случае с близнецами это играет очень большую роль в их негласном соперничестве…так вот, несмотря на того, что она была старше меня, наследство и титул передаются у нас по мужской линии… Только если бы не было меня…тогда она стала бы владелицей поместья и имени… И вот меня не стало.
Родерик замолчал.
- Я все-таки так и не понял, - нарушил напряженное молчание Призрак. – я уже знаю твою манеру говорить загадками и цитатами… Но что же все-таки произошло?
Родерик застенчиво улыбнулся.
- Я умер.
- Все равно не понимаю. – подала голос мадам Жири. – Александр, не будете ли Вы столь любезны, объяснить нам все подробнее и понятнее.
Родерик вскочил.
- Да разве вы и так не понимаете? Бетани убила меня!

В полутемной комнате далекой гостиницы на другом конце авеню Оперы Бетани вздрогнула. Ее сжала внутренняя боль. Все настойчивее и настойчивее в ее голову полезли воспоминания о том дне. Она гнала их прочь, сжимала виски дрожащими пальцами, но ничего не помогало… Перед ее глазами вставал тот солнечный июньский день.

- Это было в июне… Был такой прекрасный день… Мы с Бетани поехали верхом в сторону реки. У нас возле поместья протекала..протекает…река… Берега очень высокие и обрывистые – там когда-то рубили уголь. Мы в детстве любили сидеть там и смотреть на воду. Няня все время боялась за нас, чтобы мы не сорвались вниз…
Так вот.. в тот день мы поехали верхом. Мы спешились у реки, в самом опасном, как я теперь понимаю месте… Стояли на краю обрыва и о чем-то разговаривали.. Я даже не помню о чем.. кажется, о погоде…еще о чем-то какая-то невинная чушь… Я даже не заметил, как Бетани отошла в сторону и зашла ко мне за спину… А потом почувствовал удар.

Бетани тихо вскрикнула через сжатые зубы. Перед ней встало его лицо, его широко раскрытые от ужаса глаза. А потом это лицо – его лицо…ее живое отражение..ее лицо залила кровь…

- Оказалось, что под седло она спрятала старинную отцовскую саблю. И этой саблей ударила меня. Каким-то чудом, благодаря шестому чувству я успел заслониться рукой. Меня спас перстень. Лезвие начисто срубило с него герб, видите....но оно соскользнуло дальше, по касательной задело щеку, горло, ногу… Меня отбросило назад, но я чудом успел зацепиться за край камня. Бетани подошла поближе. Она смотрела на меня.. Нет, даже не смотрела, а рассматривала…Как рассматривают диковинное насекомое…Затем перевернула саблю и эфесом ударила по виску. Следы видно до сих пор. Потом подумала пару минут, и перевернула снова лезвием вниз. Теперь она решила подойти радикально и принялась за руку.
Он осторожно стянул с правой руки перчатку. Вся кисть была изрублена и испещрена шрамами. Удивительно, как только на ней еще сгибались пальцы.

Бетани сжала кулаки и снова ощутила в них тяжесть и холод сабли. Да..тогда она лезвием порезала ладонь. Где-то на ней должен остаться маленький шрам. Она повернула ладонь к лунному свету, провела пальцами левой руки по ладони правой. Да, вот он, тугой узелок шрама…да… И тут же перед ее глазами встала другая рука… Интересно, вдруг отрешенно подумала Бетани, на его ладони линии жизни указывали, что все должно было закончиться именно так?

- Не удивительно, что я удержался недолго. Я сорвался вниз. Очнулся в каком-то гроте. Очевидно, меня туда снесло течением…. Правая нога была сломана. Лицо было залито кровью. Что творилось у меня в душе – лучше и не описывать… Затем я снова потерял сознание…Пришел в себя, судя по всему, только через сутки. Раны начали уже затягиваться, и я ползком пробрался до дома. Там я пробрался в свой детский тайник и перевязался. Я не хотел показываться сестре на глаза. Пусть она считает, что убила меня. Если она пошла на это, значит, ей это было нужно. Отлежался неделю, затем собрал часть наследства и уехал прочь. Так я и оказался здесь. Остальное вы знаете…


Бетани тихо застонала. Тот день… тот день, когда она шарахнулась в испуге от первого же зеркала… Та зеркальная галерея в их поместье… Это был ее самый первый кошмар. Ей приснилось, что он выходит из каждого зеркала, и она должна убивать снова и снова… Ей не было жалко, вовсе нет. Она просто устала, ей просто надоело рубить… И еще…она боялась, что он тоже нанесет удар… ее мучил один вопрос… Как же он мог не предугадать ее действия? Они же были близнецы…они всегда могли угадывать мысли друг друга, почему он не закрылся, почему не защитился? Может он знал? А может, у него был припрятан какой-то сюрприз? И каждый раз, в кошмаре отражений она ждала ,что он нанесет удар первым…Странно..и потом…потом, когда она пришла в пустой дом и вздохнула полной грудью… Ей казалось до этого, что она должна ощущать какую-то пустоту, тоску…одиночество в конце-концов, ведь, как ни крути, а он был единственным родным человеком… Но нет… Она была абсолютна спокойна…Абсолютна спокойна. До холодного, опустошающего ужаса.
В тот же вечер она завесила все зеркала в поместье. Это было нелегкой работой… Но теперь она была совершенно спокойной. Она была совершенно свободной, совершенно.. В ее руках теперь была власть… Власть над собой…а значит, и над всем миром… Теперь перед ней были открыты все пути, и она могла делать все, что хотела.

- Я совсем не удивляюсь, что Бетани приехала сюда…А может, это я предугадал ее мысли и приехал первым… Мы же близнецы… Мы можем чувствовать желания друг друга. Но только я не хочу, чтобы она знала, что я жив.
- Но…
- Нет. Я так решил. И попросил бы не препятствовать мне в моем решении. Кроме того, я хочу, чтобы вы и впредь называли меня Родериком. Александр умер. Его больше нет.


Бетани открыла глаза… Кажется, то неприятное чувство, которое преследовало ее, отпустило. Но на душе остался неприятный осадок. Нет, она совершенно не жалела о том, что сделала. Совершенно…Совершенно. Наконец-то она почувствовала себя свободной. Свободной от того отражения, которое преследовало ее постоянно – днем и ночью. И она знала, знала, знала, что это отражение – гораздо более живое, гораздо более талантливое, чем она. И знала, что это отражение займет ее место. Ее место, которое принадлежит ей по праву. По праву первородства. Всего лишь потому, что он был рожден мальчиком, он должен был получить все. Но он был младше! А она, она была старше не только по возрасту. Она была гораздо умнее, мудрее, взрослее. Но все то, что она получала ценой неимоверных усилий, ценой нечеловеческого напряжения, ценой долгих бессонных ночей над книгами – он получал играючи, словно знал всегда. Она всегда стремилась стать такой, как он и ее еще больше раздражала его легкость, его ребячество. Так не должно было продолжаться долго. Иначе она бы сошла с ума. Поэтому она просто прекратила все одним ударом. Разорвала эту цепь связи.
Бетани погладила кошку, которая, оказывается, запрыгнула к ней на колени в тот момент, когда она металась в бреду. Изабелла…. вот она никогда не предаст, никогда не укажет. Она всегда будет неслышно находится рядом… А вот и еще один друг, соратник и верный партнер… Бетани потянулась к маленькой резной шкатулке, которая стояла на столе. Погладила инкрустированную крышку. Вот он – ее партнер, ее подруга, ее настоящее отражение, отражение ее души. Бетани открыла шкатулку. И медленно, разворачиваясь, как тугая пружина, из темных недр старинного индийского ящичка, поднялась черная блестящая лента. Гадюка. Она пристально посмотрела на Бетани, словно обдумывая бросок. Бетани усмехнулась и показала змее левую руку, на мизинце которой сверкнул перстень с гранатом. Змея замерла, уставившись на кроваво-красную каплю драгоценного камня. Бетани поводила ладонью вправо-влево… Змея, не отрывая холодного немигающего взгляда, повторила движения хозяйки.
Полная луна медленно плыла в небе над Парижем. Она освещала Люксембургский сад, нежно гладила спины химер Нотр-Дама… Она только не хотела приближаться к авеню Оперы. Словно какая-то напряженная нить, словно нерв протянулись сегодня из недр Гранд-Опера к небольшой гостинице в начале авеню. Лунный свет осторожно ступил на этот тонкий дрожащий канат боли и отчаяния, страха и ненависти, самоуверенности и печали и прошелся по нему. Печаль поражения сменилась горечью поражения… Боль сменилась еще большей болью… Свет заглянул в окно гостиницы. Женщина рассеянно гладила кошку, которая сидела у нее на коленях и тихо о чем-то разговаривала с огромной гадюкой. Их троих обнимала ночь, тьма и тьма эта была вовсе не ночная…Это была тьма души женщины.
Так они и сидели в луче лунного света. Рыжеволосая женщина, черная кошка и гибкая гадюка.

[Journalist]

Упс... Предчувствия меня обманули. Я не думала, что Бетани станет главной нехорошей героиней. Но оказалось, что все очень запущено. А у близнецов - да, соперничество присутствует всегда. Правда, гипертрофированной завистью и жестокостью оборачивается крайне редко. Мой "первенец" раньше любил подчеркнуть, что он старше брата на 5 минут. :D Но других таких друзей не найти. Между близнецами связь таинственная, почти мистическая. Они чувствуют друг друга на расстоянии и очень скучают в разлуке.