Немного графомании...

[Little Viper]

Елена, мне тоже нравится Винсент Прайс, а какой фильм "перепахал" Вас?

[Эйрил Фаранг]

Автор оригинала: Елена
Да..но очень часто красота этих лиц скрыта за озабоченностью будущим и озадаченностью настоящим

ИМХО, не "скрыта за": то и другое составляет часть её

[Елена]

Автор оригинала: Little Viper
Елена, мне тоже нравится Винсент Прайс, а какой фильм "перепахал" Вас?

АААА! Ура!!! Первый раз сталкиваюсь с человеком, которому тоже нравится Прайс!!!
Меня просто до глубины души потряс "Падение дома Ашеров" (отголоски слышны и сейчас), потом состояние закрепилось "Маской Красной Смерти" и все - наступила тишина на семь лет. Представляете, семь лет искать фильм, о котором никто не знал? И вот - ура! - этим летом я вытрясла с Горбушки почти всю кормановскую серию по Э. По. Конечно, на первом и самом главном во многом отношении для меня - это "Падение дома Ашеров", потом "Ворон" (милая и хорошая хохма, вполне в стиле По ), конечно "Истории ужасов" (особенно первая новелла - "Морелла"), "Колодец и маятник" (да, конечно, очень похоже на "Падение...", но все равно)... затем "Возращение человека-невидимки" (как он классно играет голосом)... Ну и вообще, даже в других фильмах видно, что это актер высокого класса. Кстати, в одном из его интервью я читала, что оказывается, его хотели пробовать на роль Эшли в "Унесенных ветром", но он неудачно схохмил и его не допустили даже до проб.

[Эйрил Фаранг]

Little Viper, какой аватар потрясающий!

[Little Viper]

Автор оригинала: Эйрил Фаранг
Little Viper, какой аватар потрясающий!

Спасибо, мне тоже нравится:D

[Little Viper]

Елена, вы не одиноки:-)
И как вы все это нашли на Горбушке:D Я думала это невозможно. Падение дома Ашеров меня тоже впечатлил. Я помню по НТВ (если память не изменяет) показывали всю серию по новеллам По.

[Елена]

Автор оригинала: Little Viper
Елена, вы не одиноки:-)
И как вы все это нашли на Горбушке:D Я думала это невозможно. Падение дома Ашеров меня тоже впечатлил. Я помню по НТВ (если память не изменяет) показывали всю серию по новеллам По.

Вот!!! Именно тогда меня все это и "стукнуло". До этого к По я относилась так себе... С Горбушкой вообще было чудо, так как я приехала в Москву всего лишь на три дня и то на конференцию, поэтому у меня было все расписано - два часа на Олимпийский, два часа - на Горбушку, а все остальное время - в РИКе. Прихожу на Горбушку...рассеянно бегаю глазами по кассетам...стоп! Это же Хаммеровская "Мумия"...Дайте!! Ах, у вас еще "такое же барахло" есть? А покажите? А!!! Нет, мне не плохо, мне хорошо.... Итак, дайте мне еще вот это "Проклятие Франкенштейна", вот этого "Дракулу"..еще вот это и вот это...А что это у вас маячит в коробочке? Неликвид? А покажите-ка мне этот неликвид....А!!! Спасибо за нашатырь...Да, я знаю, что это фильмы категории "В"... А что у вас еще есть из Кормана? Вау!!! Все, затарилась. Всем спасибо, всем пока!!! :D В общем, это было просто чудо.

[Little Viper]

Елена, вам повезло, иногда можно обыскать всю Горбушку, но безполезно. Хотя я недавно была удивлена обилием своего любимейшего Монти Пайтона на DVD. Так что мне тоже повезло:-)

[TinySparrow]

Viper - а я думала, что хорошо тебя знаю... Не перестаёшь меня удивлять, дорогая! Не знала, что тебе нравится м-р Прайс...

я всем хотела раздать по хорошему и большому сну

Елена, как по-Вашему, воробьи видят сны? *невинно улыбается*

[Елена]

Залетела буквально на секунду, чтобы приаттачить свеженабросанную картинку.
Вжжжж...Все, улетаю. Завтра буду. С текстом

[Елена]

Всем добрый день!!! Вот наконец-то и добралась я до интернета!! Как я рада всех видеть (ну..не совсем, к сожалению, видеть, а читать )! Выкладываю еще три главы. Глава про сны получилась совсем сырая и неуклюжая, я ее потом переработаю, но пусть пока будет такая, хотя бы для общего развития сюжета.


Глава 12. Три сна.

…И небо в чашечке цветка…

Призрак шел по длинному, бесконечному коридору зеркал. Коридор уходил вдаль, изгибался, поднимался то вверх, то вниз и словно смеялся над ним…Зеркала…Он был без маски и поэтому безотчетно поднимал руку к лицу...Он чувствовал себя неуютно без нее. Зеркала…Эти зеркала…Они показывал его..Его..Такого страшного..Такого уродливого…Он не хотел на них смотреть..Но он должен был идти вперед..И поэтому он смотрел на них. Смотрел отчаянно и упорно, нагло и вызывающе. Он словно хотел разбить их своим взглядом. Зеркала жалобно скрипели, изгибались, подмигивали, корчили рожи, но даже не трескались. И вдруг он споткнулся… Вернее, не споткнулся, а на что-то наступил и автоматически остановился, посмотрев под ноги…На полу в неизвестно откуда там появившемся пурпурном песке лежало маленькое зеркальце в истлевшей оправе. Он поднял его. Оно было кривое..Непонятно как это получилось у мастера, но оно было оплывшим, неказистым, неправильным…Но оно..Оно отражало его лицо, так, как оно должно было быть. Правильно…Без тени уродства…Уродливое зеркало даровала ему красоту. Он сел на пол и долго-долго вглядывался в свое истинное отражение, словно пытался запомнить его навсегда…Сколько он так сидел, неизвестно..А затем оно просто рассыпалось в его руках весенним снегом и взлетело к потолку белыми мотыльками… Он поднял голову, то увидел, что мотыльки сели на большие зеркала, вздрогнули крылышками и обратились в пыль… Он встал, подошел к ближайшему и стер с него серую пленку…Вгляделся..Там…в глубине зеркала двигались какие-то люди…Они что-то делали…Он видел их..и видел среди них себя… Да, вот перед ним стоит Мег Жири… Она что-то говорит, протягивает ему какую-то книгу… А вот он играет…но подождите, за его спиной сидит какой-то человек…Странно, он не знает его..Это какой-то старик… Старик слушает его, закрыв глаза… Он наклонился поближе, чтобы получше рассмотреть картины, и почувствовал, как проходит сквозь стекло…Он сделал шаг и почувствовал, пол своими пальцами странно тягучую поверхность. Еще шаг – и понял, что он уже там, по другую стороны отражения. Он оглянулся и увидел, что там, за рамой, все остальные зеркала дрогнули и разлетелись на осколки…
Призрак стоял на поляне. Бесконечная зеленая поляна, которая уходила за горизонт. Над ним было небо. И оно не просто БЫЛО, как это в реальности. Оно словно обнимала его, окружало..Словно он было не только над головой, но и слева, справа, везде – даже внутри его… А когда он поднимал голову вверх, то видел Оперу и Оперный проезд. Словно над ним был зеркальный потолок, отражавший то, чего у него под ногами не было… И так велика была разница между суетой верха и безмятежностью низа, что он в первый раз почувствовал отвращение к Парижу…
Он снова опустил голову. И не удивился. Посреди поля стояло фортепиано. Он подошел к нему и сел. А когда он коснулся пальцами клавиш, черная полированная крышка ожила. В ней стали появляться картины… Это было море, в синей глубине которого безмятежно плавали птицы..Это была пустыня, в которой росли прекрасные розы…Это был лес, ветви которого гнулись под тяжестью бабочек… Картины трепетали, плыли и плавились… Они менялись и превращались в другие…
Когда он закончил играть, то поверхность снова стала черной. Он посмотрел на нее и увидел свое лицо. Таким, каким оно должно было быть. Он опустил крышку на клавиши. И наступила темнота.
Он шел на ощупь, вытянув руки вперед. Воздух был вязок и густ. Потом он понял, что у него закрыты глаза. Он открыл их. Ничего не изменилось. Вокруг было все также темно. Но он увидел, как от его пальцев идут светлые линии. Он махнул рукой, потом еще раз.. Белые линии не поспевали за его движениями… Он стал забавляться…Вот он нарисовал круг, а вот квадрат… Затем подумал и написал «Призрак». И – странное дело – изображение застыло, замерцало. – и он увидел себя. Он стоял перед собой и о чем-то размышлял…и что-то крутил в пальцах. Призрак пригляделся. Да, это было то самое кольцо, которое он когда-то подарил Кристине. И тут его двойник поднял голову и широко и счастливо улыбнулся. И исчез.
«Кристина» - написал он. Перед ним появилась Кристина. Она была растерянна. Она стояла в замешательстве. Перед кем-то …Перед ним самим …со спины. Она что-то говорила, но он не оборачивался. А потом Кристина обняла его…
«Родерик» - Родерик появился буквально на секунду. Он стоял, низко опустив голову и опираясь на трость. Затем поднял голову и в его зеленых глазах промелькнул испуг. Он поднял трость, размахнулся и разбил тонкую стену иллюзии.
Призрак отшатнулся. Но ему было уже достаточно…Это было будущее, без сомнения…У него все было хорошо…Кристина вернется к нему…
И тут темнота вокруг него зашевелилась. Затем свернулась, и его обдало ветром от крыльев огромной птицы, которая поднялась к небу…
Он стоял…Непонятно, где он стоял, но у его ног билось море, а вниз уходили горы.. Он чувствовал свободу…Чистую свободу…Снизу вверх шел мелкий светлый дождь…Или это были морские брызги? Непонятно, неизвестно, неважно… Брызги проходили сквозь него… Он глубоко вздохнул и забылся крепким счастливым сном.


Карлотта держала в руках белую лилию… Цветок извивался, пытаясь коснуться ее щеки. Как это было приятно…Лилия была вовсе не холодная, какими холодными бывают белые цветы…Нет она была мягкой и пушистой, словно котенок…Лилия ласкалась и целовала Карлотту. А потом она взмахнула своими лепестками и взлетела. Карлотта потянулась за ней…. И вдруг увидела, что она стоит на огромной лестнице из белого мрамора, которая уходит в небо…
Карлотта видела длинную череду теней…Тени…Какая знакомая тень…Она подошла и увидела Анну Валери. Анна улыбнулась и указала ей встать перед собой, а затем обняла за плечи…Карлотта опустила глаза вниз и увидела, что на ступеньке ниже стоит девушка, совсем еще молоденькая, белокурая девочка, а за ней женщина с холодным и бесстрастным лицом..Она не знала их…Никогда не видела… Хотя…да..эта женщина с холодным лицом..Это же Грета Аст..Да, Снежная Королева…Ледяной сфинкс… Звезда Ла Скала… Женщина, которая никогда не плакала… Вторая певица после Анны Валери… Карлотта так давно хотела познакомиться с ней…Грета подняла голову, встретилась взглядом с Карлоттой, покачала головой….а затем сошла с лестницы в никуда… Карлотта растерянно подняла голову и поняла, что она маленькая девочка..Совсем маленькая, растерянная девочка… Анна присела перед ней на корточки и погладила по щеке….
Ступеньки внезапно разъехались, и Карлота поняла, что она теперь находится одна на куске камня в пустынном пространстве. Кто-то крепко схватил ее за руку. И прежде, чем она встретилась с глазами этого человека, она поняла, что это Пьянджи…
- Я люблю тебя, - шепнул он.
- Я тебя тоже… - прижалась она к его груди.
Они стояли вдвоем на этой одинокой ступеньке и видели вокруг себя весь мир…И себя в этом мире…Они видели, как Карлотта пела Casta Diva…как ее поздравляла Анна…Они видели, как Пьянджи в первый раз, неуклюже, неуверенно выходил на сцену и как он потом смущался своего триумфа…Они видели свою первую встречу…Они видели себя в каждом спектакле… Их двойники проплывали мимо них на таких же обломках ступенек…Их двойники страдали, плакали, смеялись..Их двойники не знали, что ожидает их в будущем. А они знали… Но в тот момент сна они забыли об этом своем знании и жили воспоминаниями… Да, воспоминания…Воспоминания…Это наш дар и наше же проклятие… Они смотрели молча на сцены из прошлой жизни, которые проплывали перед ними. Слова были бессильны и бессмысленны. Они и так знали все. Каждый из них понимал, что чувствовал другой. И это молчание было более красноречивым и более искренним, чем любые клятвы верности… Только последняя сцена была им еще не знакома… Карлотта увидела себя в своей гримерке…Но она не знала это платье…Ах, да..Это же костюм из сегодняшней премьеры «Веселой вдовушки»..Да…значит, это будущее… Она видела себя, сидящей в гримерке…Сидящей одна… Карлотта вновь почувствовала внезапный приступ одиночества и, словно в поисках защиты, прижалась к Пьянджи. Ее двойник обессилено и устало сидел перед зеркалом. Но тут дверь приоткрылась, и вошел посыльный с корзиной цветов… «Это вам, мадам» - прочитала Карлотта по губам. «От кого» - беззвучно спросил ее двойник. «Я не знаю…Наверное, от поклонника» - поклонился рассыльный и закрыл дверь. Корзинка белых лилий… двойник протянула к ней руки… И тут из полутьмы за ее спиной неслышно появился Пьянджи. Он обнял Карлотту – ту Карлотту, из будущего и поцеловал ее. Крепко и искренне. Как в последний раз.
А потом она провалилась в умиротворенный крепкий сон, без сновидений. Которого у нее так давно не было.


Карета тихо тряслась, подскакивая на мощеной мостовой. Родерик спал. Более того, он видел сон. Это было необычно, но в тот момент он не осознавал этого.
Он шел по длинному коридору, окутанному туманом. Куда он шел? Он не знал этого. Зачем? Ответа тоже не было. Он просто шел. И слышал за собой чьи-то шаги. Он боялся оглянуться, боялся увидеть того, кто идет за его спиной. Но это надо сделать… Один..два..три…Он резко развернулся.
Бетани! За его спиной стояла Бетани. Она спокойно смотрела на него. Зетем протянула к брату руки и….рассыпалась в прах… Родерик встал на колени над кучкой черного пепла, взял его в горсть и почувствовал, как он впитывается в него…
За его спиной раздался цокот копыт. Он оглянулся. Черный единорог..Черный единорог…Странно, но единороги никогда не бывают черными… Единорог косил на него зеленым глазом и застенчиво скреб копытом… А потом исчез в ослепительной вспышке. И тут же рухнули стены коридора. И на Родерика из ниоткуда, из пустоты вышел светлый ангел. Родерик потянулся к нему. Ангел посмотрел на него. А потом внезапно из-за его спины появились огромные черные кожистые когтистые крылья. Ангел рассмеялся и провалился сквозь землю.
Родерик увидел себя у подножия лестницы…Тринадцать ступенек…начал отсчитывать он. И увидел ложе. Огромное белое ложе. И спящая женщина на нем… Снежная Королева… Королева снегов… Королева льда…Он подошел к ней и поцеловал. И его обожгло льдом. На ресницах королевы дрогнули капли. Слезы..или вода? И в тот же момент ветер сбил его с ног. Королева… ее больше не было… Она исчезла…Он поднял к лицу свои ладони и почувствовал, как его обожгло морозом. Иней побежал по его коже и телу. И в тот же момент он увидел Призрака. Он протянул к нему руку и почувствовал тепло. «Хорошо» - подумал он… «Он вышел» - скользнула в его голове мысль. – «Он вышел, он свободен». Что это значило? Он не понимал. Он просто констатировал факт. «Он свободен». А я? А я нет.
Мелькнули военные мундиры, сверкнули штыки… Он увидел себя в окопе, над которым медленно – над ясным голубым небом - всходила луна. Он ощутил себя волком..И завыл…Завыл дико и пронзительно. От этого воя луна лопнула и наступила темнота.
Темнота…Он почувствовал, как темнота входит в него, как она заполняет все его существо..И как ему хорошо..Ему было просто хорошо… Он не хотел никуда идти. Ему просто захотелось лечь, свернувшись клубком и никуда не идти. И из этой темноты на него выплыла большая маска.
Слепая маска венецианского карнавала. Он лежал и безучастно смотрел на нее. Маска начал мерцать. «Ответ?» - спросила она. Родерик молчал «Ответ?» - еще раз спросила маска. «Мы сами» - ответил он. «Верно» - кивнула маска и стекла по темноте вниз, окружив его мерцающим кругом. Он сел. Затем встал. Круг поднялся вверх, уменьшился и стал мерцать. Нимб – подумал он и усмехнулся…Как высоко занесло его самомнение. Круг опустился на его голову, и тут же острая боль пронзила Родерика… Он вытер кровь, которая бежала по его лбу, а затем обтер руку об стену. Стена дрогнула и там, где были кровавые следы, возникло зеркало. И он увидел себя. Ничего не изменилось в его облике. Только за спиной были два крыла. Одно – белое и перья, а второй – кожистое. Религия… - разочарованно подумал он. Опять религия… А потом он увидел как там, в отражении он вдруг потек, как старая краска. Он посмотрел на свои руки и видел, как они плавятся. Ему не было больно Ему не было интересно. Ему было все равно. Мне все равно.. – подумал он. Мне все равно. Странно. И удивился. И когда он удивился, он увидел, что все вернулось на свои места.
«Ты заблудился» - услышал он голос сзади. Он оглянулся. Там стояла цыганка. «Ты заблудился» - повторила она, затянулась сигаретой и пустила ему в лицо дым. Родерик подался вперед и вдохнул этот дым всей грудью. А потом почувствовал удушье. «Зря…» - было последнее, что он услышал.

[Елена]

Глава 13. Вечер премьеры.

Карету тряхнуло на выбоине, и Родерик проснулся. Он сонно потряс головой, растерянно потер переносицу…Где он? Ах, да, он ездил к цыганке, а потом в монастырь…В монастырь…И возвращается ни с чем…Нет, даже хуже…Лучше бы он вернулся ни с чем, тем с такими вестями. Вестями, что он нашел мать Призрака и потерял ее. Но теперь уже навсегда. «Самое главное в жизни – это успеть вовремя» - вспомнил он. Да..он не успел…Он не успел вообще. Он вздохнул. Нелегко далась ему эта прогулка. В тот самый момент, когда он услышал звон колокола и понял, ЧТО это значит… Тогда он понял, что не может так просто развернуться и уйти. Просто не может…
Он был на отпевании. Монашки удивленно косились на него, привратник недовольно поджимал губы – но они не могли ничего сказать против. Ведь он пришел к матери Беатрикс. И теперь должен был проводить ее в последний путь. Родерик стоял в тени, под надежным прикрытием каменной ниши. Мимо него сновали люди…Но они не замечали его. Может специально…может действительно были настолько углублены в молитвы…поглощены завистью к той, что уже смотрела на них с небес… Ему было все равно. Возможно, в первый раз в жизни ему было все равно, что о нем думают другие. Он стоял, закрыв глаза и слушал… Слушал слова, которые вот уже пятьсот лет неизменно сопровождали людские души в их одиноком путешествии в Вечность…

Requiem aeternam dona defunctis, Domine.
Et lux perpetua luceat eis.
Requiem aeternam dona eis, Domine
Et lux perpetua eis.

Да… Вечный свет…Несомненно, мать Беатрикс заслужила вечный свет..Хотя..ведь в аду тоже горит вечный огонь, не так ли? И быть может, именно его отблески, такие мучительные для грешников, и являются тем самым вечным светом для блаженных душ… Да…Как посмотреть, как посмотреть..иногда то, что мы считаем бедой, становится нашим спасением…
Странно, думал он. Ведь совсем недавно реквиемы были светлыми и возвышенными… Они были радостными… Ведь человек освобождался от пут реальности, от оков жизни…Он устремлялся к Богу…Он становился свободным… Почему же теперь мы обречены идти в свой последний путь под угрюмые звуки траурного марша? Ведь Рай и Ад не изменились…Или…Или изменились мы, и теперь знаем, что путь в Рай для нас закрыт? Странно.. .В высшей степени странно…

Kyrie, eleison!
Christe, eleison!
Kyrie, eleison!

Да..Господи, помилуй нас, грешных…Ибо не ведаем, что творим…А если и ведаем, то возгордимся этому немеряно, и забудем имя твое и впадем в отчаяние… Ибо не ведаем…
Он отодвинул занавеску. Экипаж подъезжал к Опере. Странно… Наверное, он до сих пор спит. Огни. И люди. Как много людей… Ах да, премьера…Премьера… Премьера в восстановленной Опере. Как давно он не был ни на одном спектакле… Десять лет? Да, пожалуй уже десять лет… Последний раз они были с Бетани на маскараде… А потом они уехали и больше не возвращались в Париж. Они вообще больше никуда не выезжали. Никогда. Им хватало того, что было в доме. Ему – книг, Бетани – ее оранжереи… Им был не нужен никто, в том числе и они сами… А теперь они так грубо и нелепо выдернуты из привычной обстановки и разбросаны в пустоте… Так тяжело..Так тяжело быть одному…. Особенно если знаешь, что твоя вторая половина где-то рядом… Особенно если знаешь это … Бесконечными ночами он выходил из Оперы и смотрел на освещенные окна кабинета Бетани. Просто стоял и смотрел. Он пытался понять, догадаться, что же она там делает. Затем закрывал глаза и видел – да, он воочию видел, как она перебирает тонкими пальцами деловые бумаги и векселя… А ведь она так не любила никакие деловые бумаги… с самого детства… Он грустно улыбнулся…У нее был такой некрасивый, торопливый и острый почерк, и она все время боялась испортить бумаги..Она боялась заполнять их…Даже когда требовалось поставить просто ее подпись, на нее нападала безотчетная паника… Вот у него был каллиграфический почерк… Но на Родерика нельзя было положиться – он начинал дурачиться, начинал писать зеркально и в конце концов все портил. Бетани приходила в ярость и хлопала дверью. А он веселился…Как он веселился, когда доводил ее до белого каления! Какой же он был дурак…Какой дурак… А теперь он считал большим везением, если он видел в окне темный силуэт Бетани, когда она подходила, чтобы задернуть шторы… Да, мы начинаем ценить что-то, только когда мы это теряем… А теперь он ничего не может поделать…Он даже не может подняться к ней наверх, открыть дверь и сказать: «Здравствуй, сестренка…Знаешь, а я тебя все равно люблю…». Он не может этого сделать..И эту черту они перешагнули не в то солнечное утро в угольном карьере, а гораздо, гораздо раньше…И может, даже не они…Может, в этом был виноват отец, который постоянно ставил Родерика сестре в пример… А может, все-таки и сам Родерик, который совершенно не заботился о том, как его успехи действуют на Бетани… Два эгоиста..Два эгоиста сумели сделать то, что не по силам многим людям… Они сумели разрушить самые крепкие, самые вечные узы… Они смогли разрушить свою семью..
Есть улыбка любви
И улыбка обмана и лести.
А есть улыбка улыбок,
Где обе встречаются вместе…. – прошептал он. Да, когда-то было так…Когда-то они любили друг друга…Когда-то они беззаботно играли…Пока не поняли, что в мире существует наследство и первородство…Пока не поняли, что в мире существует ненависть и зависть… Пока не поняли, что…
Есть взгляд, проникнутый злобой,
И взгляд, таящий презренье.
А если встречаются оба,
От этого нет исцеленья.
Да..исцеления не было… И нет его до сих пор…И никогда не будет…Пока они живы…

Бетани стояла у зеркала, закалывая волосы…Сегодня вечер ее триумфа…Триумфа…ее кольнуло в сердце…Как бы она хотела, чтобы с ней сейчас рядом был хоть кто-то. Отец, мать…да хотя бы, Александр…Чтобы они поняли, что она тоже на что-то способна! Чтобы они порадовались за нее…Боже, ей ведь совсем не нужно это треклятое наследство, эта Опера…За этот краткий миг триумфа она готова отдать все, что у нее есть…Только за то, чтобы к ней подошли брат и отец и сказали.. Сказали: «Да, девочка, мы ошибались в тебе…Ты действительно способна на многое»…. Как часто все наши действия имеют в основе одно-единственное и такое простое желание – доказать кому-то, доказать самому близкому человеку, что ты способен на многое… Как часто своими успехами мы обязаны этому мелкому чувству мести.. И вот теперь, когда она может кому-то что-то доказать, этого кого-то нет рядом…
Бетани вздохнула и положила булавку на туалетный столик. Затем посмотрела в зеркало…
- Александр…- прошептала она. Странно, но она никогда не называла брата уменьшительным прозвищем… Она вообще редко называла его по имени. Даже сейчас она думает о нем исключительно местоимением «он»..Ей всегда казалось, что имя «Александр» и ее брат – это совершенно разные люди, казалось, что у него может быть другое имя…
- Александр… Приходи сегодня на мою премьеру…

Призрак сидел за столом и задумчиво прислушивался к тому, что творилось наверху. Да, конечно, сюда не долетали никакие звуки…Но ему казалось, что он все равно их слышит..может их угадать… Да..вот сейчас, наверное, сейчас месье Рейер раздраженно постукивает своей дирижерской палочкой по пюпитру – первый тромбон, как всегда, мучается с жестокого похмелья и никак не может отличить фа от ля… Мадам Жири, наверное, гоняет девочек. Девочки визжат и веселятся – им же все в игрушку…Как всегда, не дошиты платья, не доделаны декорации… Господа! Это же Опера! Это суета! Здесь всегда кто-то не успевает… Здесь все опаздывают… Все опаздывают… Но в этом и есть вся прелесть Оперы!
Опера! Это игрушка. Это свой замкнутый мир, который подчас бывает богаче и интереснее, чем тот, что видят на сцене. Опера! Призрак закинул ноги на стол. Он был в прекрасном расположении духа. Сон. Тот самый сон, в котором он видел Кристину и себя..Себя – счастливым… Надо только подождать..Подождать совсем чуть-чуть..И все получится…Все будет хорошо..Все должно быть хорошо…А как иначе? Он погрузился в воспоминания. Опера… Ведь это именно он создал ей легенду. Чем знаменита Ла Скала? А другие театры? Да ничем. Разве что своими примадоннами. Примадонны приходят и уходят.. А он создал легенду..Легенду, которая живет даже сейчас, когда он уже месяц, как отдалился от дел. Он же слышит, как балетные девочки шепчутся по ночам, видит, как они вздрагивают от каждой тени…Замечает, как настороженно разворачивает Фирмен каждое новое письмо и как шарахается от мадам Жири Андре… Господа, это Опера! Это фальшь, это игра, это маскарад, который царит здесь каждый день, но выплескивается только раз в год… Господа, это Опера! И я – слышите, я! – во многом создал эту вашу оперу! Я…это сделал я…

Мег аккуратно одергивала на себе новенькую пачку. Ура!! Уже три дня, как она выздоровела. Вернее, не совсем выздоровела – кашель еще не прошел – но врач уже разрешил ей работать. И она даже успела посетить Кристину. В подземелье, мама ее, правда не пускала… Каждый раз, когда Мег приближалась к известным ей потайным ходам, из темноты на нее выплывала непреклонная фигура матери, крепко и настойчиво брала за руку и утаскивала подальше. Зато к Кристине мама разрешила ей поехать. Правда, только вместе с самой мадам Жири. Надо сказать, что Рауль слегка опешил, когда увидел их вдвоем. Он с подозрением посмотрел на руки мадам и, не увидев в них письма, облегченно вздохнул. Мег хихикнула. Да, теперь ее мамы боятся по-настоящему. Боятся все. Кроме новой директрисы. Но та, судя по всему, не боится даже самого дьявола. Но увы – из-за того, что мама все время была рядом, разговор с Кристиной не получился. А жаль..Они успели перекинуться только парой слов… Но Мег поняла, что Кристина даже во время ее болезни продолжала получать письма…Неужели он сам приходил к ней? Нет, Кристина не видела его… Это взволновало Мег. Неужели..неужели…Призрак решил все делать сам, и она ему больше не нужна? Нет… Надо сказать ему, что она может…А что она может? Ничего не может…Ничего…. Нет. Сегодня, после премьеры она первым делом, даже не переодеваясь, ускользнет в подземелье. Мама будет занята другими балеринами, и у Мег будет время…

Ложи сверкали бриллиантами и шелками. Все пришли в Оперу. Здесь был весь Париж. Бетани торжествовала. Она купалась в своей власти. Да! Сейчас все..слышите – все! Будут смотреть на то, что создала она! Она была везде – в каждой декорации, в каждой ноте, в каждом слове. Она с закрытыми глазами могла представить себе малейшую ниточку на костюмах певиц и балерин, могла повторить каждое – даже самое малейшее - па. Все эти недели она была все время здесь – смотрела, наблюдала, руководила…Она была везде..Эта Опера была ее…И она принадлежала этой Опере.. Бетани смотрела на зрителей и чувствовала, что начинает дышать с ними в унисон. Она жила, питалась их предвкушением зрелища… Она трепетала..Она в этот момент была всеми ими…Всеми ими… Всей этой сотней человек… Она вздохнула всей грудью. Боже, как это прекрасно! Как прекрасно Творчество! Боже, сделай так, чтобы все получилось!

Карлотта стояла, бессильно прислонившись плечом к кулисе. Там, на сцене, беззаботно порхали юные балеринки, изображая из себя невинных пастушек. Сейчас ее выход… Боже, как давно она не была на сцене! Как давно… Каждый вечер, когда гасли огни во всем здании, и даже Париж погружался в тревожный сон…каждый вечер она приходила сюда и садилась на сцену. Она прислонялась щекой к щербатым доскам, вдыхала их приторный запах, нежно гладила их рукой..В этот момент она чувствовала себя единой с Оперой. Она чувствовала ее душу. Саму душу Оперы. Душу, которая умирала вместе с Эвридикой…..любила вместе с Джульеттой…. Душу, которая жила и страдала каждый вечер с героями на этой сцене… Тени, их тени……Они здесь…Они все здесь. Они – вместе со своими творцами. Строгий Глюк в напудренном парике, веселый и шаловливый Моцарт….., надменный Сальери……. Нервный Лист….. Они приходят сюда каждый вечер, чтобы еще раз услышать свои творения, чтобы поздравить своих коллег…Они все здесь…Все…Потому что смерть дает всем свободу и успокоение….Потому что смерть освобождает нас от суеты, от зависти, от ревности…Освобождает от всего, что мы считаем жизнью… Только Музыка вечна… только музыка… Потому что в ней есть все…В ней и любовь, и страсть, и рождение, и счастье…В ней нет только ревности…нет злобы..нет ненависти… Музыка как любовь… Она…Она…
… долготерпит, милосердствует …..не завидует, …..не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. …..никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся,и языки умолкнут, и знание упразднится….
- Госпожа Гуидичелли… Госпожа Гуидичелли – услышала она позади себя тихий шепот.

Мадам Жири с испугом наблюдала за Карлоттой. Та стояла, прислонившись щекой к тяжелым складкам занавеса, и беззвучно шевелила губами. Мадам тронула Карлотту за плечо. Она вздрогнула, как от удара и обернулась. Жири смотрела в ее расширенные глаза и понимала, что она уже ничем, ничем не может помочь Карлотте.
- Госпожа Гуидичелли – тихо шепнула она. – Скоро ваш выход.

«Скоро ваш выход» - это было последнее, что поняла Карлотта. Это был последний звук, последняя весточка из реального мира. Она закрыла глаза и снова вспомнила свой сон. Вспомнила лестницу в небо… И Убальдо…Убальдо…Он обещал прийти сегодня на спектакль…Да…Он здесь..Он сегодня здесь…Где-то там, в зале…в окружение платьев и смокингов… Он будет слушать ее. Только ее… Она должна спеть, так как поют ангелы. Не ради денег, не ради славы, а ради Убальдо. Ради своей любви…ведь только ради нее и стоит жить…жить и петь…
- Ваш выход – услышала она.
Да…Мой выход. Мой выход. Мой! Я иду! Я!

- Ваш выход! – шепнула Жири… А через минуту она закрыла глаза и отвернулась, поняв, что случилось непоправимое…

-Раз, два – одними губами шепнул месье Рейер.
И тут Карлотта, сама не ожидая того, снова запела:

…Past the point of no return…

Бетани медленно поднялась со своего места. У нее заходили скулы. Это был провал. Несомненно, провал. Эта сумасшедшая погубила ее. Погубила, то, что она воссоздала.
Карлотта торжествующим взглядом обвела притихший зал. Да. Наконец-то. Наконец-то она обрела свой голос, обрела свою душу. И ее показалось, что где-то там…вдалеке, в самой дальней ложе ей тихо аплодирует Анна Валери, которая наконец-то пришла на ее триумф, как и обещала. А в глазах Анны стоят слезы радости и гордости за ту девочку, которую она вывела в свет… Анна, великая, благородная Анна.. И тут Карлотта похолодела от ужаса. В дальней ложе находилась вовсе не Анна, а Бетани. То же самое лицо. Только холодное и ненавидящее. Бетани молча, не шевелясь, смотрела на Карлотту в упор. Костяшки пальцев, которыми она судорожно вцепилась в бархат обивки, побелели. Карлотта пошатнулась и закрыла глаза. Боже мой, что же она наделала…Что же она наделала….
Когда она открыла глаза, Бетани в ложе уже не было.

Кристина сидела в кресле. Рауль стоял рядом, нервно теребя бахрому старинного гобелена.
- А в Опере премьера… - тихо и рассеянно произнесла она, водя пальцем по полированному подлокотнику.
- Да…Ты..ты хотела пойти?
- Не знаю, - сказала она.
- Подожди, - Рауль присел на корточки около Кристины, положив руки на подлокотники кресла. – Так ты хотела поехать или нет?
- Я…не…знаю… - все также безучастно произнесла она.
- Кристина, послушай – Рауль, сел на пол перед ней, скрестив ноги и положив подбородок на руки. – Я все понимаю…но так долго продолжаться не может… Ты должна хоть что-то решить…Вот уже прошел месяц…
- Месяц… - отрешенно сказала Кристина.
- Да, именно месяц….
- Всего месяц…
- Ну не знаю, по мне уж целый месяц…Но на все мои вопросы и предложения ты отвечаешь «не знаю». Кристина, я не хочу тебя заставлять, я не хочу тебя ни к чему принуждать…Я все понимаю…Но не кажется ли тебе, что надо что-то решать? Я построил для тебя замок из черного дерева и слоновой кости..Но реальность все равно когда-нибудь войдет в него… Кристина…Он…он преследует тебя?
- Нет.
- Нет…Тогда чего же ты боишься?
- Не знаю…
- Опять «Не знаю»!..Кристина..а ты боишься?
- Не знаю…
- Послушай, ты дурачишь меня? Как так можно? Кристина, ну хоть что-то ты знаешь? Хоть в чем-то ты уверена?
Он ждал, в глубине души надеялся, что она скажет, «Да, Рауль, я уверена, что люблю тебя». Но ответ был иным.
- Рауль..пойми, мне кажется, что все мои силы ушли на то решение…решение в подземелье… Я пока не могу и не хочу ни о чем думать..Я не хочу принимать больше никаких решений…
- Но Кристина…ты хочешь, чтобы все решал за тебя я?
Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы.
- А тебе разве трудно это сделать?
- Нет…совсем не трудно..Но ты представляешь, какую ответственность беру на себя я? А если я приму неправильное решение?
- Рауль, я не знаю…
Рауль почувствовал, что он сейчас психанет. Да, он любил Кристину. Очень любил..Но он любил ту веселую и наивную маленькую девочку, с которой они в детстве были готовы совершать самые безумные поступки и пускаться на самые опасные авантюры…Он любил ту беззащитную и напуганную Кристину, с которой вновь встретился полгода назад…Тогда он восхищался ее мужеством и мог понять ее растерянность…Но сейчас..сейчас… Да, он и сейчас любит ее… И готов простить все.
- Прости меня, - вздохнул он. – Наверное, я очень устал…

...Наверное я устал, - думал он. Иначе как можно объяснить это раздражение? А может..Может у него плохое предчувствие? Не знаю…Ха – усмехнулся он. Вот теперь и я произнес это слово «не знаю».. А ведь я действительно ничего не знаю…Ничего. Сейчас, по прошествии месяца я начинаю испытывать уважение к этому странному Призраку… Уважение перед его умом, перед его мужеством, перед его жертвенностью…Ведь, положа руку на сердце, я бы сам не выдержал…Я бы искал встречи с Кристиной… И может, даже, повторил бы свои попытки похитить ее. А он – нет. И я уважаю его…Очень уважаю… Наверное, сложись обстоятельства иначе, мы бы могли стать если не друзьями, то хорошими знакомыми…Сейчас же мы оказались достойными соперниками…
А затем он представил себя на месте этого странного существа…Какой же силой надо обладать, чтобы вынести все то, что пережил тот? Как же надо яростно любить жизнь, чтобы быть готовым положить ее к ногам одной-единственной девушки? И как надо любить эту девушку… Как ее надо любить… Рауль слишком хорошо помнил тот дуэт из так и недоигранного «Дон Жуана», где на волю рвалось отчаяние. Отчаяние последнего полета раненного альбатроса над бушующим морем …..Боль, которая выплескивалась на него каждым жестом, каждым вздохом… Ему было страшно и больно там, в пятой ложе..Но как же было больно тем людям на сцене! Да, я уважаю его…И я бы хотел, чтобы мы встретились в другой обстановке…И тогда я пожал бы ему руку…Да…Хотя бы за то, что он научил меня ценить то, что я сейчас имею – Кристину…Ведь мы понимаем ценность чего-то, только когда теряем… Раулю повезло..он не успел потерять..но он был на той тонкой грани достаточно долго, чтобы успеть понять…И он успел…И хотя бы за это он может быть благодарен Призраку..За этот урок. Пусть даже жестокий урок. Все-таки, все, что с нами случается – не зря..Все это не зря…

Грустное зрелище – пустой зал после спектакля…Здесь еще живет дух искусства, но – увы – его уже почти нет. Нет… В гримерках сидят обессиленные исполнители, стирая со своих уставших лиц грим..Балерины сворачиваются в изможденные клубки… Музыканты прячут в футляры свои измученные инструменты… Дух Оперы мирно дремлет в этих людях..Дремлет до того момента, когда снова восстанет…Восстанет из праха, как Феникс, чтобы снова обжечь своим агонизирующим пламенем чуткие сердца…А сейчас здесь тихо… Страшно тихо… После пира и буйства Музыки наступает Царство Тишины. Когда не хочется говорить, и даже думаешь медленно и тихо, боясь нарушить это спокойствие и безмятежность…

Карлотта протянула руки к маленькой корзинке с белыми лилиями…Именно такие ей дарил Пьянджи. Она вспомнила свой сон и тихо засмеялась..Конечно, как она сразу не подумала… Пьянджи где-то здесь. Он подает ей знак. Она протянула свои похудевшие за горестные дни руки к цветам. Убаюканная своими мечтами, она даже не заметила, как из букета к ней метнулась тонкая холодная молния. Но прежде чем она коснулась ее руки, в груди Карлотты что-то оборвалось.

[Елена]

Глава 14 Предательство.

Призрак стоял у берега озера и рассматривал себя в отражении в воде. Вернее, себя-то он как раз и не видел. Было слишком темно и казалось, что на воде тихо покачивается белая маска…. Он ни о чем не думал. Просто смотрел. Очень спокойно, очень мирно..Просто рассматривал… Как факт, как реальность… Было забавно смотреть на черную воду, в глубине которой светилась белая маска… А почему же я выбрал белый цвет? – попытался вспомнить он. Но что-то сейчас память упорно противилась путешествию в прошлое… Ну что ж, нет так нет… Тогда я буду просто стоять и смотреть… И тут в воде появилась вторая маска. Призрак вздрогнул от неожиданности и обернулся. И тут он впервые за долгие годы испугался по-настоящему. Перед ним стояла мадам Жири. Никогда, никогда он не видел ее такой бледной…за исключением, правда, того случая…Но больше никогда… Мадам трясло.
- Что случилось? – спросил Призрак, догадываясь, что случилось непоправимое.
Жири медленно, как во сне поманила его пальцем.


Родерик сидел на стуле, обхватив спинку руками и положив на нее подбородок. Он пытался понять свой сон..пытался проанализировать все, о чем он думал тогда в монастыре…
- Хм…Кажется я прекращаю верить в Бога… Забавно… Забавно… Забавно хотя бы потому, что до этого момента я вообще был не уверен, что верю в него….

Плавное течение его рассеянных мыслей прервал внезапный шум. Он вскочил на ноги, неуклюже уронив стул. Шарахнулся было в сторону, но не успел.
К нему быстрым шагом шел Призрак. За ним семенила заплаканная Мег и белая, как полотно, мадам Жири. Мег приоткрыла рот, внимательно разглядывая таинственного незнакомца, но потом быстро забыла о Родерике.
- Карлотта умерла – прохрипел Призрак.
Родерик почувствовал, как у него ушла из-под ног почва.
- Какие симптомы? – отрывисто спросил он.
- Никто не знает. – всхлипнула Мег. – Она просто умерла.
- Просто никто не умирает. – покачал головой Родерик. Ему стало страшно. – Что-то…какие-то странности были?
- Врач сказал, что у нее разорвалось сердце, - дрожащим голосом произнесла мадам Жири.
- Мда? – усомнился Родерик. – Э-э-э-э…я конечно, понимаю, что то, что я сейчас попрошу, выглядит ужасным кощунством…но не могу ли я пройти к ней?
- Конечно, - ответил Призрак. – Это «гримерка примадонн». Именно оттуда я впервые привел сюда Кристину…

…Родерик взял руку Карлотты и тут же отпустил.
- Не могу понять…. Это же…змея…
- Что? – переспросил Призрак.
- Посмотри сам.
- Да…верно…Но откуда?
- Не знаю…и боюсь даже догадываться…
- …Не хочешь ли ты сказать…
- Вот именно, что не хочу.

Они сидели на берегу подземного озера. Родерик мрачно рвал на части картон и бросал его в воду, наблюдая, как тот намокает и медленно тонет.
- Послушай, - помолчав, сказал Призрак. – Ты думаешь, что это Бетани убила Карлотту?
- Я не верю в это, - вздохнул Родерик. – Я не верю в это. Все-таки она моя сестра, и я знаю ее. Она на это неспособна. Хотя… Она же пыталась убить меня… Не знаю…Правда, не знаю…Это могла быть случайность…Мало ли что…В конце концов, Бетани очень мудрая женщина, и она не стала бы убивать свою примадонну. Ведь кто теперь будет петь в ее Опере?
- Разве ты не знаешь?
- Что?
- Что Карлотта сорвала сегодняшнее представление…
- Нет…как? Она снова заквакала?
Призрак не улыбнулся.
- Прости, - тряхнул головой Родерик. – Я просто нервничаю… Так что произошло?
- Она внезапно запела арию из «Дон Жуана».
- Твоего «Дон Жуана»?
- Да.
- Но…это не преступление… Не думаю. Нет. Вряд ли. Вряд ли Бетани могла убить ее за это.
- Так все-таки ты признаешь, что она могла убить?
Родерик зло прищурился.
- А кто бы говорил. Разве на твоих руках нет крови?
- Они заслужили это! – воскликнул Призрак.
- Чем?! – вскочил Родерик. – Чем?!
- Один из них издевался над маленьким мальчиком, второй пытался найти меня, а третий…
- Да, что тебе сделал третий? За что ты убил Пьянджи?
- Он..Он был плохим певцом…Он пренебрежительно отзывался о моей опере…Он чуть не испортил ее…
- Как много прегрешений. – язвительно отозвался Родерик. – Как мало нужно сделать человеку, чтобы ты его убил. Одним ударом ты убил Пьянджи…
- …и погубил Карлотту, - тихо продолжил Призрак. Он закрыл лицо руками.
- Я знаю…знаю…просто в то время я был опьянен любовью к Кристине. Я не знал, что творю. Я бы пошел на все, чтобы быть рядом с ней.
- А теперь?
- И теперь.
- Ты убьешь каждого, кто хоть как-то встанет между тобой и ней?
- Да.
- Даже меня?
Призрак поднял голову.
- Но ты же не стоишь.
- А если бы?
- Да, даже тебя.
Родерик вздохнул.
- Черт возьми, за такую любовь и умереть не жалко.


Призрак сидел у постели Карлотты. Завтра должны были быть похороны. Ее было некуда отвозить. Нет, конечно, у нее был дом. Но там ее никто не ждал. Совсем никто. Ее никто нигде не ждал.
Он вспоминал еще одну фразу, которую потом сказал Родерик. Сказал мимоходом, только потому, что не мог скрывать ее. Тогда Призрак встал, а Родерик, не поднимая головы, после долгой паузы, отчасти самому себе, тихо произнес:
- На самом деле она умерла не от змеи…
- То есть?
- Понимаешь… - он поставил локти на колени и спрятал лицо в скрещенных руках - Я немного знаю медицину…Змея действительно ее кусала. Но она была уже мертва…
- Я не понимаю тебя…
- Ты понимаешь… Врач был прав. У нее действительно разорвалось сердце.

…У нее действительно разорвалось сердце…И Бетани, даже если это была и Бетани, вовсе не была настоящим убийцей… Это сделал он, только он… Каким же большим должно было быть человеческое сердце, чтобы разорваться от боли? И какой должна была быть эта боль?

…В доме Де Шаньи было темно и тихо. Все, включая слуг, давно уже спали. Поэтому никто не видел тень, которая ловко проскользнула в спальню невесты виконта. Тень помедлила у свечи, которая слабо освещала комнату. Легкая улыбка тронула губы незваного гостя. Странно, почему если мы чего-то боимся, то мы стремимся спать при свете? Неужели этот слабый огонек обладает такой властью, способной отогнать любые страхи? Заблуждение..заблуждение…самое -то страшное совершается как раз при свете дня… Он тихо дунул на свечу. Язычок пламени затрепетал в своей агонии, а потом безжизненно погас. Но в комнате все равно было светло. Человек посмотрел в окно. Луна… Полная луна. Сегодня странная ночь. Ночь колдунов. Ночь ведьм. Ночь оборотней. Оборотней… А ведь это не миф, не страшная сказка, которую рассказывают детям… Это правда. Оборотни живут среди нас. Мы боимся их… Но кто-нибудь хоть раз подумал, каково самому оборотню? Каково ему таить ото всех свою сущность, свою истинную сущность, и знать, что он ни с кем не может поделиться этой страшной тайной? Тайной, которая гложет его…Тайной, которая сжирает и сжигает его…
Кристина спала. Ее ресницы слегка подрагивали. Она не видела мужчину, который склонился над ней. А если бы даже и увидела, то не узнала.
Это был Родерик.
Он сидел возле кровати Кристины, тихо раскачиваясь… Он понимал…что то, что сейчас происходит – предательство. Но что он мог поделать с собой? Он приходил сюда уже двенадцатую ночь… Каждую ночь…

Мои глаза в тебя не влюблены, - шепнул он ей, нежно сворачивая пальцами локон.
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье, – ресницы Кристины дрогнули. Но Родерик этого не заметил.
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья.

Кристина была такой красивой…такой беззащитной… Теперь он понимал Призрака. Действительно, она стоила этой безумной самоотверженной любви… В первый раз он понимал, что влюбился…Он поддался любви как заразе…Как безумию..Да это и было безумие… И понимал, что само это чувство уже невозможно…уже предательство того человека, который доверил ему свои чувства и помыслы…Даже более, того человека, которого он же сам заставил раскрыться, которому сам же пообещал защиту и поддержку… Родерик закрыл лицо руками. Что происходит? Он чувствовал, что металл, из которого за эти полгода он выковал себе душу, начинает мягко оплывать. Этого нельзя было допустить. Просто нельзя. Пока не поздно. Он заглядывал в душу и понимал, что у него еще есть шанс. Он еще может успеть. Может…Надо рвать. Надо резать по живому. Если рана тревожит, надо вырезать ее с мясом. Как поступила с ним Бетани. Так он должен поступить и со своей любовью к Кристине. Но Боже, как это тяжело!!! И именно поэтому он ездил к цыганке..Но она ничего, ничего не сказала ему…Кроме той фразы… «Самое главное в жизни – это успеть вовремя»… Что это значило? Конечно, успеть убить в себе свои чувства, пока они еще слабы, пока они не поглотили его полностью.. Но как на это решиться?

Он еще раз взглянул на Кристину. Наклонился поближе. Что же, ему не надо ничего говорить…Все за него давно уже сказал Шекспир…

И все же внешним чувствам не дано -
Ни всем пяти, ни каждому отдельно -
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
В своем несчастье одному я рад,
Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.

Он встал. Еще раз посмотрел на спящую Кристину.
И тихо и целомудренно коснулся губами ее лба.

[Елена]

Глава 15.
И тут произошло неожиданное. Кристина внезапно открыла глаза. Родерик шарахнулся в сторону, сбил прикроватный столик, помедлил пару секунд у открытого окна и нырнул в него.
Кристина вскрикнула. В комнату вбежал Рауль, на ходу автоматически нащупывая рукой что-нибудь тяжелое.
- Дорогая, что случилось? – и осекся, глядя на опрокинутый столик и рассыпанные безделушки. – Тут кто-то был?
- Я не знаю…
- Кристина..сюда кто-то приходил за тобой…Он? Это был он? – в глазах Рауля появился ужас.
- Нет…это был не он…
- Ты в этом уверена?
- Не знаю…Я не знаю…

Рауль сел на кровать и приобнял Кристину..
- Родная моя…Ну сколько можно..Давай уедем отсюда…Давай..Давай уедем в Швецию…
- Рауль..я не могу так быстро..Позволь мне свыкнуться с мыслью, что все закончится..
- Но все и так закончилось? Или..или…нет?
- Не знаю, - закрыла глаза Кристина. – Я не знаю…Я ничего не знаю..Я снова запуталась…
- Подожди, я кажется понимаю…Это Мег? Это маленькая Мег Жири? Это она что-то тебе рассказывает?
- Рауль..я не знаю…не мучь меня…
- Нет, объясни, что произошло? – Рауль схватил Кристину за плечи и встряхнул ее. Она застонала. – О, прости дорогая, я не в себе…
- Рауль…я должна разобраться…
- Ты хочешь вернуться? Нет. Нет. Я..Я не позволю. Что он сделает с тобой?
- Ничего..он ничего мне не сделает…Позволь мне...
Рауль колебался…Он не хотел снова отпускать Кристину к Призраку…Но..может, это будет то, после чего она наконец-то сможет сделать выбор? В первый раз за этот месяц она решила что-то сделать. И он должен ей это разрешить. Ведь…ведь он должен думать не о себе, а о ней. И он видит, что это первое самостоятельное решение для нее очень важно. Да будет так.
- Кристина…только пообещай мне, что в любом случае ты вернешься? Что бы не случилось, какое … - он запнулся. – Какое бы решение ты не приняла, ты все равно придешь сюда…Хотя бы, чтобы рассказать мне о своем решении. Хорошо?
Кристина подняла глаза.
- Я обещаю. – впервые за этот месяц четко и уверенно ответила она. В этот момент она сама верила в это.

Вот уже два часа Кристина сидела в карете. Она никуда не ехала. Она уже приехала. Приехала к Опере. Но ей было страшно выходить. Она никак не могла сделать первый шаг. Нет, она не передумала…Вовсе не передумала…Но ей было просто страшно. Она отсчитывала….минута..да, еще одну минуту я посижу и подумаю…еще одну минуту..еще..Минуты медленно и тягуче капали…они складывались в часы…Вот уже три часа…Три часа… На Париж медленно опускается вечер…Вечер… Да, вечер…Еще три месяца назад с первым вдохом вечера вспыхивали огни на авеню Оперы… Сейчас же здесь пусто… совсем пусто.. Никого нет. Да, а и зачем здесь кому-то быть?
Надо идти… Нет, она не передумала… Вовсе нет. Она просто не знает, как ей быть, что сделать, что сказать… Но для этого нужно выйти из кареты. Платье слегка зашуршало, и Кристина замерла на выходе, так и не осмеливаясь ступить на мостовую. Затем она закрыла глаза, глубоко вздохнула и, словно войдя в воду, вышла на площадь Оперы.
И ничего не случилось..Не разверзлись небеса и не поглотила ее геена огненная. Все осталось как было. Также дул свежий ветерок и также чирикали хлопотливые воробьи. Ничего не изменилось…
Кристина переступила порог Оперы. Помедлила минуту, погладила рукой резные золоченые перила….глубоко вздохнула и сделала шаг. Шаг в неизвестность…Она не видела, как на нее, с верху большой лестницы пристально смотрела Бетани.

У мадам Жири из рук выпала расческа, когда она увидела Кристину…

- Мадам Жири…Вы же знаете его..Скажите ему, что я пришла…
- Я знаю… - вдруг ниоткуда раздался внезапно дрогнувший голос. – Кристина…спасибо, что ты пришла..большое спасибо…
- Покажись. – попросила Кристина.
- Нет…не стоит…
- Покажись, пожалуйста…И…я хочу еще раз побывать у тебя…
- Кристина..- голос стал мягким, как воск.. – Кристина…Дорогая… иди ко мне…
И Кристина, смело перешагнула через порог.

Родерик сидел в углу с томом Блейка на коленях. На душе было неприятно и тревожно. Странно, но в первый раз в жизни ему не хотелось даже читать… «Что-то страшное грядет» - автоматически подумал он. Как-то в последнее время эта мысль неотступно преследует его… Хотя, что может быть еще более страшным, чем то, что уже случилось? Он открыл книгу. На титульном листе был изображен черный единорог…Герб…Это их герб. Мадам Жири говорила, что их мать присылала сюда книги. Он провел пальцами по полувыцветшему клейму… …Мать…Он никогда не видел ее… Надо будет рассказать сегодня Призраку про его мать… Надо будет рассказать… Но что он скажет? Что он нашел ее? Да…Но что сказать о том, что она второй раз отказалась от ребенка? Как объяснить ему, что она – мать, единственный родной человек, - отказалась от него? Как объяснить, что она это сделала дважды – один раз погрязнув во грехе, а другой раз – утонув в благочестии? Как объяснить…Как?

Увидев Призрака вместе с Кристиной, он оторопел и побледнел. Кристина недоуменно посмотрела на него, потом перевела взгляд на Призрака, потом снова на Родерика.
- А…Простите, Вы кто? – вежливо осведомилась она.
Родерик замялся.
- Да..я … я так..просто…случайно… - он красноречиво посмотрел на Призрака, словно говоря: «Ну давай же, объясни как-нибудь сам, у тебя это лучше получится».
Призрак понял.
- Он попал сюда случайно. Мы познакомились. Он…он друг мадам Жири…Он скоро уйдет. Вернее, даже сейчас.
- Да, конечно, - Родерик вскочил и собрался уходить. Но не успел.
- Подождите.. – вдруг сказала Кристина. – Я помню вас…Ваше лицо в темноте…Это вы приходили ко мне по ночам.
Призрак резко развернулся. Родерик побелел.
- Я не понимаю… - свистящим шепотом, медленно разъяряясь, промолвил Призрак. – Я не понимаю… Что ты делал ночью у Кристины?
Родерик вздохнул, закрыл глаза и прислонился спиной к стене. Он понял, что все закончилось. Закончилось вот так глупо, нелепо и внезапно. И странно – он испытал облегчение. Все известно… все закончилось… Призрак подскочил к нему, схватил за ворот рубашки и резко встряхнул.

Родерик медленно встал.
- Да, Кристина..да…Это был я…
Призрак смотрел на него расширившимися от ужаса и гнева глазами.
- .Я прошу прощения у вас обоих..Но я не смог устоять перед объятиями этой страсти. Я влюбился в Кристину..Да, поначалу я ненавидел ее, но потом…Пойми, твоя любовь, беззаветная любовь обладает способностью растопить даже лед…. Я влюбился в вас Кристина…и не знаю, что мне делать… «Истекая кровью, честь борется с моей любовью…» Честь победила..я не открылся..я ни словом, ни жестом, ни вздохом, ни мыслью… не выдал всей любви. Она не была нужна никому…
Он растерянно потер ладонью переносицу. Впервые в жизни он не мог найти нужных слов….Да и нужны ли были они?
- «Уйдите…истекая кровью, честь борется с моей любовью, а вы мешаете борьбе…»
- «Желаю счастья вашей чести!» - взбешенно выкрикнул Призрак.
Родерик печально поднял глаза
- Да будет проклята она…

Кристина стояла ошеломленная и растерянная. В этот момент она поняла, что мечта каждой женщины на свете – быть любимой, на самом деле может обернуться проклятием. Она не понимала ничего. Она видела двух мужчин, стоявших друг напротив друга, видела крушение тонкой нити доверия, которую испытывал Призрак к этому странному человеку, видела, как, вторично преданный и обманутый, он вскипал яростью…
Родерик провел рукой по своему лицу, словно стирая грим.
- Прошу прощения, - тихо проговорил он.
- Убирайся – прошипел Призрак.
- Я прошу прощения…
- Вон!
Родерик гордо вкинул голову.
- Как вам угодно.
- Убирайся или я убью тебя! Ты предатель! Уйди, или я не отвечаю за себя! – с этими словами Призрак схватил огромный бронзовый канделябр и угрожающе придвинулся к бывшему другу. Тот не повел даже бровью.
- Самое трудное – отвечать за себя…
- Словоблуд! – Призрак швырнул канделябр, на этот раз не шутя, уверенно целясь Родерику в голову. Тот успел пригнуться, и бронзовая махина, просвистев над плечом, разбила одно из зеркал. Родерик оглянулся на зияющую своей пустотой раму и рассыпанные по полу осколки.
Затем снова повернулся и посмотрел Призраку прямо в глаза. Потом отдернул портьеру и вышел. Точнее, ушел.

Через минуту где-то вдалеке, в глубине коридоров и переходов раздался выстрел. Любопытное эхо попыталось было повторить его звук, но поперхнулось и замолчало.

[Journalist]

Я в некоторой растерянности. События развиваются слишком стремительно. Есть в вашем фанфикшене что-то от новелл Эдгара По. Атмосфера, пожалуй... Ощущение сгущающихся над головой героев бед, концентрированность событий, зловещее предвидение, налет мистики. И каждый из героев заключен в кокон одиночества.

В общем - СПАСИБО!