Назад   Форум на Musicals.Ru > The Sound of Musicals
Зарегистрироваться ЧАВО Список пользователей Пометить разделы как прочитанные

Ответ
 
Панель управления обсуждением
Старые 18-06-2014, 18:13   #76
Targhis
 
Аватар пользователя Targhis
 
На форуме с: Apr 2005
Место жительства: Санкт-Петербург
Сообщений: 352
Re: Мюзикловый туризм

Продолжу тему

Статья написана давным давно, но никак не получалось дойти до форума, поэтому только теперь, когда само шоу уже закрывается.


Liebe endet nie, "Любовь не умирает", эту банальнейшую сентенцию провозглашают в нынешнем сезоне со сцены театра Ронахер в Вене Пия Даус и Уве Крёгер, две суперзвезды немецкоязычного мюзикла, собственно, две звезды, стоящие у истоков национального немецкоязычного мюзикла, и теперь – через двадцать два года – снова встретившиеся в спектакле в городе, где они завоевали свой звездный статус. И звучит эта затасканная фраза отнюдь не банально, как и прочие подобные сентенции вроде «Дружбы на всю жизнь», приобретшие в великолепном новом мюзикле «Визит старой дамы» по знаменитой пьесе Фридриха Дюрренматта некий цинично-извращенный смысл.

Очень яркий (несмотря на нарочно скупую колористику), невероятно насыщенный эмоционально, сатиричный и безжалостно циничный одновременно мюзикл-триллер, как его охарактеризовали создатели (музыка Морица Шнайдера и Майкла Рида, либретто Христиана Штруппека), был впервые поставлен замечательным немецким режиссером Андреасом Гергеном прошлым летом на одной из озерных сцен Швейцарии с великолепным актерским составом. Но, благодаря тому, что Христиан Штруппек – автор сценария мюзикла, превративший черный фарс в беспощадно серьезную драму о любви, неизлечимой боли и неспособности простить, об упущенных возможностях и фашистской жестокости масс, является ныне интендантом ФауБдубльВ, можно было не сомневаться, что с продуваемой ветром и заливаемого дождями альпийского озера «Дама» вскорости переместится на столичную сцену со всеми техническими и финансовыми возможностями большого театра, благодаря которым мюзикл получил совершенно новую силу и красоту.

Прилетев, как на крыльях, из театра в номер отеля, я сказала себе, что это было лучшее шоу, из всех, что я видела вживую за всю жизнь. И возможно, для меня это именно так - здесь все было как будто специально для меня написано-поставлено-сыграно. Бравурная музыка, напряженный сюжет, множество вкусных мелочей, на которых можно зависать и думать, что тут хотели сказать, как оно все могло повернуться… По крайней мере, именно таким было мое первое впечатление от спектакля, и может быть, именно потому, что это была уже вторая просмотренная мной постановка.

О том, что изменилось в мюзикле в сравнении с оригинальной пьесой, я уже писала в статье о Туне, напомню только основную мысль: схематичные в оригинале образы приобрели здесь имена, бэкграунд, определенные взаимоотношения с главным героем, что сделало всю историю заметно драматичнее, реалистичнее и потому – страшнее.

А теперь перейдем к тому, что изменилось в сравнении с Туном. В первую очередь, конечно роскошные декорации. После раздолбанного поля для игры в «Монополию», покрытого водой, и силуэтов домов из железных труб – узкие, высокие, средневековые дома, какие видишь в каждом альтштадте Центральной Европы, танцующие на вращающейся сцене, образуя улицы, обшарпанная контора полицайвахтмайстера, плавный изгиб очередной роскошной лестницы, послужившей местом казни, гигантская золотая фигура богини Правосудия, реалистичный поезд, жестяной занавес, намекающий на славное металлургическое прошлое Гюллена, жестяной лес, пронизанный лучами солнца, либо наполненный туманной мглой…

От Туна Вене достались резиновые сапоги, символизирующие нищету Гюллена и постепенное опускание «на дно». Я с сомнением ожидала мощного танцевального номера «Чудовищно!» – реакции города на предложение Клер – где предполагались цветные вечерние платья и топание по воде, однако с новыми платьями в одинаково серых тонах и коротким передом сапоги вовсе не выглядели инородными элементом.

Добавились некоторые новые сюжетные ходы, новые мелочи и идеи, делающие общую картину более полной. Добавился целый номер, в котором городские власти обсуждают предложение Клер на следующий день после банкета – зло во имя общего блага, и как же надоела нищета, и наконец-то удалось бы обновить сортир на вокзале (реверанс оригинальной пьесе), и вообще, у нас демократия, с общим выводом – забудем об этом!

За отсутствием выступа сцены, где в Туне демонстрировались юные Альфред и Клер, воплощенные воспоминания находятся в непосредственном контакте с собой нынешними. Неверящий взгляд юной Клери в глаза нынешнему Альфреду, и через тридцать лет неспособному понять, что он с ней сделал, и воображающему, что может отделаться раздраженным «Ну прости!». Нынешняя Клер тянет руку к прежней себе – девчонке в окровавленной рубашке, покинутой и осужденной всем миром и ставшей шлюхой – под надсадный вопль: «Мир принадлежит мне!»

Номер «Друзья на всю жизнь» - дуэт Альфреда Илля и полицмайстера - превратился в квартет, так как на переднем плане снова действуют воспоминания – юный Альфред падает на колени, одолеваемый эмоциями, и юный полицейский Герхард, только что солгавший ради лучшего друга на суде, утешает его, заверяя в вечной дружбе и словно бы поддерживая на пути предательства. Это не попытка оправдать главного героя, это способ показать истинную цену этой «дружбы». И теперь Герхард успокаивает Альфреда, и тот расслабляется: «Хорошо в такой час иметь настоящего друга!», еще не зная, что через несколько дней этот самый друг принесет ему пистолет с дружеским профессиональным советом стрелять в рот. Впрочем, Альфред успокаивается ненадолго: начинается охота на черную пантеру – прямой намек на тридцатые годы, когда город превращается в скопище фашистов в защитной форме и противогазах. Когда Альфред стремительно проносится через авансцену, о жестяной занавес хлопают выстрелы, высекая искры – потрясающее впечатление, если сидишь в первом ряду.

Кстати, очень мне понравилось, как были подобраны актеры для "молодых" Альфреда и Герхарда (правда, в случае Альфреда, это оказался второй состав, но неважно, на всех просмотрах мюзикла и в Туне и в Вене я видела именно этого парня). Оба молодых актера не то, чтобы похожи на поврослевших "себя", но у обоих есть какие-то наиболее яркие черты внешности, подобные тем, чью юную ипостась они изображают: у молодого "Герхарда" - характерной формы нос, как у Норберта Ламлы, у молодого "Альфреда" - прямые брови и тяжелый подбородок, как у Крёгера.

Похороны пантеры превращаются в дикий фарс, когда весь город, демонстрируя лояльность миллиардерше, подходит к трупу, ставит свечи и прощается с ним с молитвами и рыданиями, но на сцену врывается Илль , разгоняет это безобразие: «Это меня вы хороните!», и подхватив чье-то ружье, отправляется к Клер в готовности использовать последнее средство. Выяснение отношение превращается в бурный квартет «Шторм любви», чувство, укрытое под ненавистью и равнодушием тридцать лет, пробуждается вновь, и на этом можно было бы устроить хэппи-энд, но Илль делает уже не первую по сюжету тактическую ошибку: завершив песню, он как нечто само собой разумеющееся спрашивает: «Так ты прощаешь меня?», закономерно получив в ответ полное ненависти «Никогда!» И Альфред бросается собирать чемоданы – а на стене лавки его встречает напыленное золотой молодежью «Kill Ill».

Сцена на вокзале – одна из самых мощных в этой версии. С улыбками и пожеланиями доброго пути все население города теснит Илля на самый край платформы, делая его опасения «Кто-нибудь из вас столкнет меня на рельсы!» вполне обоснованным. Отступая все дальше, Альфред на самом деле срывается с платформы и сжимается в комок под свист и грохот прибывающего состава, падает он в безопасное место, дальше остановки локомотива, но пережитый ужас лишает его способности к дальнейшим действиям. Уверившись, что жертва никуда не денется, население города расходится, сцена проворачивается, унося Илля, скорчившегося на краю платформы словно бы в приступе рвоты.

И завораживающе красиво выглядит момент, когда Илль, исполняя свое единственное соло «Я победил страх», выбегает из лавки навстречу повороту сцены, декорация, которую мы только что видели «с интерьера», оборачивается к нам фасадом, и Илль стоит на широкой площади между лавкой и высокими старинными домами, на фоне мертвых фабричных сооружений. Очень люблю такие моменты – как поворот баррикады в «Отверженных», с движением навстречу, картинка сама по себе захватывает, словно в хорошо снятом фильме.

По ходу спектакля возникает множество смешных моментов, однако венская публика смеялась мало, меньше, чем в Туне. Настолько весь зал дышит в один тон с главными героями. В чем, разумеется, огромная заслуга идеально сыгранной сценической пары. И – в данном случае – несомненно, огромная заслуга Уве Крёгера, так как, по крайней мере, по моим впечатлениям, это было его и только его шоу. Что любопытно, в Туне на меня куда большее впечатление произвела Пия, от Уве я получила на сто процентов то, что и ожидала, без сюрпризов. Я ловила себя на том, что, конечно, сочувствую Альфреду, однако стою, скорее, на стороне Клер – настолько привлекательным стал этот образ в мюзикловой интерпретации, настолько острой и явной была ее боль. В Вене же я была просто раздавлена игрой Крёгера, его мощнейшим свойством Bühnenpräsenz – присутствия на сцене, и это было особенно значительно, учитывая, что он впервые вернулся на родную сцену VBW после нескольких лет в провинциальных театрах и на летних палаточно-озерных сценах. Он вернулся в город, где двадцать два года назад совершил революцию в немецкоязычном мюзикле, где четыре года назад для него были закрыты все большие театры. И у меня впервые возникло стойкое ощущение, что карьера Крёгера действительно обрела второе дыхание. Надолго ли – кто знает? Но сейчас он снова – насколько это для него возможно – в голосе, в ударе, и публика, затаив дыхание и стиснув зубы, преданно следует за его героем к неизбежному циничному финалу.

Любовь не умирает, признают Альфред и Клер в совершенно голливудского духа изящной диспозиции, она на стволе поваленного жестяного дерева, он у ее ног, оба смотрят вперед и вверх, в некое (вряд ли светлое) будущее, или скорее, прошлое. Но это не счастливый конец, это прощание, когда уже испробованы все средства и получены все ответы. Альфред уходит, тихо, не прощаясь, на голосование, которое должно решить его судьбу, впрочем, судьба эта ясна – после того, как его предали собственные отпрыски.

Клер не сразу замечает, что он ушел, и кажется – обернись она чуть раньше и остановила бы. Она мечется, сама не зная, чего хочет, и решает, что он сделал выбор за них обоих. Или она, как и сам Альфред, не ожидала, что все произойдет так быстро…

Дыхание перехватывает, когда нелегко обретенные храбрость и достоинство в последний момент изменяют Альфреду, и он, дрожа и едва не плача, лепечет: « Прямо сейчас? Я думал, лучше, если это произойдет дома…» Рявканье бургомайстера: «Иди уже, швайн!», совершенно неуместное обещание священника «Я буду молиться за тебя», которое вновь пробуждает в Альфреде гнев, давший ему силу сделать последние шаги – «Молитесь за Гюллен!» - под ненавидящий вой и словесные помои со всех сторон.

И само убийство поставлено более брутально, нежели было задумано в оригинале. В Туне этот эпизод был решен более позитивно, если можно так выразиться (словечко, которое не раз звучит по ходу пьесы): толпа плотно обступает Альфреда, скрыв от наших глаз, а Клер на скамье в лесу видит, как к молодым Клери и Альфреду в их реальности воспоминаний подбегает девочка – их нерожденная дочь, воскрешенная в небытьи тем, что Альфред признал ее и своей смертью искупил вину.

В Вене толпа не просто стоит вокруг – нам показывает, что все население города наносит удары, включая его собственную семью (это уже, все-таки перебор, хотя можно и так подумать – а какие дети должны быть у человека, ради денег предавшего свою единственную любовь? Что породил, то и выросло…) А между тем звучит лиричная тема воспоминаний, молодые влюбленные выходят на передний план и садятся на край оркестровой ямы. Мне показалось, что это сознание Альфреда цепляется за лучшее, что было в его жизни, чтобы абстрагироваться от происходящего сейчас. Впрочем, девочка тоже может иметь место быть, и здесь, она, на мой взгляд, лишняя. Совсем маленькая девочка в распоряжении Ронахера только одна, она работает не каждый вечер и появляется (если появляется) во время последнего дуэта (типа он ее признал, вот она и явилась), но, на мой взгляд, слишком слащавой это делает сцену. И в конце она сидит с «родителями» на краю сцены, нарушая мою красиво-психологичную мысль…
Клер отдает бургомайстеру чек, заклеймив город именем убийц, и покидает Гюллен, пока под ядовитый блеск вывесок кредитного банка, суши и сексшопа счастливое население тянет жадные руки к неправедному богатству…

https://www.youtube.com/watch?v=HRk_5z6lKzE

P.S. Собственно, основной целью моей поездки была встреча IUKC – Международного клуба Уве Крёгера, при одном из последних в сезоне представлений «La Cage aux Folles» в Зальцбурге. Встреча прошла довольно скромно, поскольку год назад, когда назначали дату на 8 марта (в Германии оно тоже отмечается, но без статуса государственного праздника), никто не знал, что у Крёгера будет три ангажемента одновременно, в разных концах страны; накануне и сразу после встречи были выступления в Вене, Уве смертельно устал и был не расположен танцевать и развлекать народ ночь напролет, хотя сделал все что было в его силах - как и всегда. Зато перед встречей на этот раз нам провели увлекательную и неожиданно насыщенную экскурсию по театру. Вел ее Хайо Эркслебен, он занимается тем, что составляет программу Ландестеатра, человек замечательно остроумный и превосходный рассказчик. Характерный момент: «С любого места в этом зале хороший обзор… Ну, вот кроме этих, мы их обычно не продаем. Только если речь не идет о «Звуках музыки» и «La Cage aux Folles», тогда приходится продавать хоть по три евро, так как люди умоляют, пусть не видно, лишь бы там быть!» О чем-то говорит, а? До появления в Ландестеатре Гергена и Крёгера, аншлагов там не знали…

Встречи обычно бывают тематическими, и членам клуба полагалось явиться в разноцветных боа из перьев, указанию, к счастью, последовали далеко не все, однако и этого хватило: еще на следующий день на улицах Зальцбурга попадались выпавшие перья, а театр вообще выглядел так, словно в нем потрошили целую птицефабрику… Шоу прошло блестяще, однако по-прежнему самым сильным впечатлением остается «Я есть то, что я есть» - после откровенно хулиганского «представления» кажетток и игры с залом, каждый раз это соло воспринимается как жестокий удар по мозгам, и когда включают свет, хочется резко выдохнуть, как после стопки водки. Я сидела с краю первого ряда, и Крёгер уходил со сцены прямо надо мной – я забыла аплодировать, и мне даже неловко было на него смотреть, настолько явной была его боль, настолько ощутимой была злость, что он был просто страшен.

Попутно я заглянула на концерт Яна Амманна «Мюзикл» в театре Акцент в Вене. Было уже как-то неприлично: слежу за карьерой этого артиста со времен «Людвига» в Фюссене, с 2006 года, когда его еще никто не знал, и до сих пор не видела вживую, хотя теперь он – одно из громких имен на немецкой мюзикловой сцене, с тех пор как прославился в качестве Кролока. После посещения концерта Борхерта осенью в этом же театре, организованного тем же агентством Люкеты, где присутствовали только Борхерт и рояль, я ожидала чего-то настолько же камерного, однако нас ждал полноценный оркестр и квартет исполнителей, включая Андреаса Бибера, одного из ветеранов немецкоязычного мюзикла – первого Рудольфа в «Элизабет». По части «Яна Петровича», сюрпризов не было: он очень красивый парень, с роскошным голосом, очень мил в общении, совершенно не умеет двигаться и постоянно путает слова в песнях – я и забыла эту его особенность, но он быстро напомнил. Полное отсутствие хореографии особенно ощущалось, когда дело дошло до дуэтов из Элизабет. Но общее впечатление было более чем приятное, и в первую очередь – сплошное наслаждение для слуха.

PPS. Что касается дальнейших планов моего героя, Уве будет продолжать выступать в остальных своих двух ролях. «La Cage aux Folles», чего и следовало ожидать, продлили на следующий сезон, а «Звуки музыки», по всему судя, за три сезона порядком поднадоевшие и театру, и актерам, решили пустить гастролировать в Мюнхен. А в сентябре Уве будет играть в первой немецкой постановке «Семейки Аддамс». Очень люблю этот мюзикл, во всяком случае, его нэшнл-туровскую версию, и как раз недавно думала, что Уве здорово подошла бы роль Гомеса, а на следующий день узнала, что Герген намерен ставить «Семейку Аддамс» в своем родном Мерциге. Мерциг – совсем маленький городишко на границе с Францией, где всего два отеля и театр в палатке, куда я уже один раз не попала, так как не могла купить билет онлайн – в их системе продажи не знают о существовании такой страны как Россия. Ну что ж, придется постараться. Собственно, благодаря Крёгеру, я уже побывала во многих местах, о существовании которых иначе бы и не знала. Что поделаешь, Liebe endet nie…
__________________
Condemned to
the Edge of Reality

мой блог
дайри
Targhis оффлайн   Ответить с цитированием
Старые 04-08-2014, 09:17   #77
Dio
И справка есть!
 
На форуме с: Jan 2003
Место жительства: Сибирская глубинка
Сообщений: 3,062
Re: Мюзикловый туризм

Targhis, на самом деле прочитала ваш отчёт ещё в июне, сильно возбудилась.
А сейчас скажу балшой-балшой спасиб, потому как едва прочитав - немедленно озаботилась поиском бутлега. И даже нашла. Но, поскольку немецкий не знаю совсем, то ваши подробные разъяснения нюансов очень помогают.
__________________
Сколько жабу не корми - а всё равно задушит!!!!!!!!!!
"В действительности все выглядит иначе, чем на самом деле" (с) С.Е.Лец
"Taboo the Musical" - это мюзикл про страдающих заек . А к зайкам я питаю слабость!!!
Я - особа романтическая! Чуть что - сразу в обморок (ну или в глаз!)
У каждого разума - свои разумные деньги!
Дурь из головы выкинуть нетрудно, но жалко...
Dio оффлайн   Ответить с цитированием
Старые 11-08-2014, 00:25   #78
Targhis
 
Аватар пользователя Targhis
 
На форуме с: Apr 2005
Место жительства: Санкт-Петербург
Сообщений: 352
Re: Мюзикловый туризм

Dio, большое спасибо за ответ! Рада, что отзыв пригодился

ПС. А мы разве на "вы"?
__________________
Condemned to
the Edge of Reality

мой блог
дайри
Targhis оффлайн   Ответить с цитированием
Старые 11-08-2014, 08:04   #79
Dio
И справка есть!
 
На форуме с: Jan 2003
Место жительства: Сибирская глубинка
Сообщений: 3,062
Re: Мюзикловый туризм

Цитата:
Автор Targhis
ПС. А мы разве на "вы"?
Традишн, как говаривал Тевье.
Забываю, чесслово.
__________________
Сколько жабу не корми - а всё равно задушит!!!!!!!!!!
"В действительности все выглядит иначе, чем на самом деле" (с) С.Е.Лец
"Taboo the Musical" - это мюзикл про страдающих заек . А к зайкам я питаю слабость!!!
Я - особа романтическая! Чуть что - сразу в обморок (ну или в глаз!)
У каждого разума - свои разумные деньги!
Дурь из головы выкинуть нетрудно, но жалко...
Dio оффлайн   Ответить с цитированием
Старые 28-10-2014, 17:35   #80
Targhis
 
Аватар пользователя Targhis
 
На форуме с: Apr 2005
Место жительства: Санкт-Петербург
Сообщений: 352
Re: Мюзикловый туризм

Продолжаю историю

Черные усы, кривая ухмылка, густые клубы дыма из непременной сигары, шпага в руке и немецкий язык с сильным испанским акцентом – в этом сентябре Уве Крёгер играл в палаточном театра города Мерциг героя известной черной комедии Гомеса Аддамса. И я еще в прошлом своем рассказе – о «Визите старой дамы» - обещалась добраться до Мерцига, так как упустить такое было никак нельзя.

Для тех, кто не в курсе.

Это готишное семейство – наиболее популярная серия автора многочисленных хорроровых комиксов Чарлза Аддамса, одолжившего своим героям собственное имя. Аддамсы – потомок испанской аристократии горячий Гомес, рафинированная леди Мортиша, безволосый монстр дядя Фестер, маленькие Уэнздей и Пагзли, разводящие в качестве домашних любимцев черных вдов, старая ведьма Бабушка, похожий на киношного монстра Франкенштайна дворецкий Лёрч – милейшие люди, они живут в полной гармонии друг с другом, мало в какой семье встретишь подобное взаимопонимание и любовь. Только окружающие никак не желают понять их откровенно извращенный вкус, доброжелательный цинизм и чернейший юмор. Со страниц комиксов это семейство перешло на экраны телевидения в виде сериала в жанре черной комедии 1960-х годов с Джоном Эстином и Кэролин Джонс в главных ролях, и в кино в виде пары полнометражных фильмов. В середине 2000-х годов на Бродвее был поставлен и мюзикл на музыку Эндрю Липпы (автора оффбродвейской «Дикой вечеринки»), имевший умеренный успех. Критики отмечали нелогичность сюжета и поступков героев, и мюзикл был значительно переработан – так возникла версия Национального тура, в которой логики стало больше, зато осталось сравнительно мало от узнаваемых комиксовых образов. В результате возникла приятная и неглупая семейная комедия об отношениях внутри семьи – между супругами, между собирающимися пожениться молодыми людьми, между родителями и детьми, с исключительно симпатичными кастом, возглавляемым великолепным «Первоцветом» Дагласом Силлзом. Именно в этой версии я и познакомилась с Аддамсами и с тех пор сильно неравнодушна ко всему семейству.

Зимой меня внезапно потянуло пересмотреть пару телесерий, и я вдруг подумала, что мне было бы очень интересно увидеть Крёгера в роли Гомеса Аддамса. Не знаю, из каких пространств пришла ко мне эта казалось бы не имеющая никаких оснований мысль, но буквально через два дня я прочитала заметку о том, что Андреас Герген собирается поставить этот мюзикл у себя на родине в Заарланде. Аддамсы впервые посещают Европу. В том, кто будет играть главную роль, уже не приходилось сомневаться, и когда контракт был подписан, я провела три нервных дня в переписке с театром Мерцига, пытаясь добиться билетов. В их системе продаж Россия вообще не предусмотрена, пришлось несколькими письмами договориться о том, чтобы билеты для меня отложили, и я могла оплатить их на месте, а в результате театр использовал этот факт для рекламы, мол, мы продаем билеты даже в Санкт-Петербург!

Мерциг – городок в 30000 населения на реке Заар, недалеко от франко-немецкой границы, два семейных отеля и Цельтпаласт – две больших палатки в зоне отдыха, предназначенные для презентаций, корпоративов и всяческих шоу. Не знаю, много ли зрителей добирается в такую даль (и глушь) даже из Германии, так что мое появление стало некоторым образом событием…

Итак, к делу. Для тех, кто в курсе, но не про мюзикл.

Под хорошо знакомое «та-та-та-там-щелк-щелк пальцами» представители семейства Аддамс (живые, мертвые и… - Гомес с сомнением смотрит на Лёрча – и неопределившиеся!) собираются на кладбище, чтобы отметить счастливое бытие Аддамсами танцем на могилах в компании предков (потому что живы мы или мертвы, семья - всегда семья!) Когда праздник закончен, духи предков обнаруживают, что склеп заперт и они не могут спокойно разойтись по могилам. Ключ припрятал дядя Фестер (он выступает в этой истории кем-то вроде рассказчика и певца любви, ибо любовь – главная идея и тема спектакля) и желает, чтобы предки помогли юной Уэнздей обрести свое счастье. Уэнздей в мюзикловой версии подросла (каким-то образом обогнав своего обычно старшего братца) и превратилась в миниатюрную девушку, не расстающуюся с любимым арбалетом и страстно влюбленную в студента колледжа Лукаса, мечтающего стать патологоанатомом (Гомес счастливо: Дочка, где ты его только нашла?) И как раз сегодня Лукас с родителями приходят в гости познакомиться с семьей Аддамс. Уэнздей просит своих изобразить на один вечер нормальную семью, нормальный дом (в этом месте сюжет начинает очень напоминать La Cage aux Folles). Семья искренне старается, без особых успехов, разумеется (Добро пожаловать в наш крррайне нормальный дом!), однако родители не подозревают, как далеко зашло дело – дети уже твердо намерены пожениться. Опасаясь возможной реакции матери, Уэнздей доверяется Гомесу (Уэнздей выросла… как же летит время… Не успеешь обернуться, а она уже – Thursday!) и просит его хранить тайну. Гомесу это обещание дается нелегко, так как он никогда ничего не скрывал от Мортиши. Для Мортиши же абсолютная искренность – непременное условие счастливого брака, свою позицию она излагает Элис Байнеке, матери Лукаса, однако в поведении супруга она чувствует фальшь и во время ужина пытается вынудить его открыться, используя старинную семейную игру, при которой отпивший глоток из священного кубка Аддамсов обязан говорить правду. Пагзли раскрывает планы Уэнздей и, не желая терять сестру (потому что он очень любит, когда Уэнздей пытает его), крадет у Бабушки волшебное зелье, способное вытянуть на свет темную сторону личности. Он хочет подлить зелье в кубок Уэнздей, чтобы Лукас раздумал на ней жениться, однако по случайности кубок достается миссис Байнеке, и Элис в драматичном соло излагает всю свою неудовлетворенность жизнью без секса и любви, в вечном ожидании мужа, который не вылезает из конторы и в котором давно уже нет ничего от сумасшедшего хиппи с гитарой, которого она когда-то полюбила (Гомес: Уф, это слишком темно даже для нас!). Во всеобщей неразберихе Уэнздей объявляет об их с Лукасом планах, Мортиша в ярости, что Гомес скрыл от нее такую важную вещь и от того, что она оказалась в глупом положении перед Элис. Дядя Фестер призывает на помощь духов, те устраивают страшнейшую бурю, и гости вынуждены остаться у Аддамсов на ночь. Второй акт начинается со всеобщих ссор. Уэнздей предлагает Лукасу бежать, однако он боится принять такое радикальное решение (Я могу действовать спонтанно! Мне только надо сначала все обдумать!), и девушка находит его недостаточно сумасшедшим и уходит одна. Элис предъявляет мужу примерно те же претензии и выставляет его из спальни. Мортиша не может простить Гомесу лжи (Я всем пожертвовала ради этой семьи! Я ведь мечтала путешествовать! Я мечтала увидеть Париж! Я никогда не видела… канализацию Парижа!) и тоже отказывается уладить дело в постели. Единственная мысль, которая утешает ее – что смерть всегда рядом, за углом. Выйдя подышать воздухом, скорбящий Гомес перехватывает Уэнздей с чемоданом и утешает ее трогательным соло о сложности и противоречиях любви. Разговор отца и дочери подслушивает Лукас, и Гомес дает молодежи второй шанс (Ты знаком с моей дочерью? Это Уэнздей. И она лучшее, что могло с тобой произойти… Не облажайся!) Лукас заявляет, что готов умереть ради Уэнздей, девушка требует доказательств. Все необходимое под рукой – арбалет и яблоко. После бурного объяснения Лукас приходит в раж и завязывает Уэнздей глаза. Болт благополучно попадает в яблоко. Под чутким руководством мудрого дяди Фестера Мел Байнеке вспоминает молодость и заново признается в любви собственной жене. Дядя Фестер с подтанцовкой духов исполняет прочувствованный номер – он тоже влюблен, но избранница его далеко, это луна. Впрочем, судя по всему, луна вполне отвечает ему взаимностью. Итак, все влюбленные пары нашли взаимопонимание, кроме одной. Пока Гомес размышляет, как ему вернуть любовь жены и ищет по путеводителям подходящий отель в Париже (ни окон, ни полотенец, ни персонала!), Мортиша собирает вещи и уходит из дома. Гомес перехватывает ее на остановке такси и напоминает, как двадцать пять лет назад, когда они собрались пожениться, она тоже хотела скрыть этот факт от своей матери. История повторяется. Гомес выиграл спор, и Мортиша должна ему танец – это все, что он попросил у нее. Мортиша закатывает подол черного платья (Ми амор! Создание, полное постоянных сюрпризов! У тебя есть ноги!!!), и далее следует горячее танго де амор, а после – всеобщее примирение и проводы дяди Фестера, решившего тоже сделать решительный шаг в своей истории любви (Маленький шаг для меня, большой шаг для… луны!), и отправляющегося в космическое путешествие. Даже покрытый шерстью кузен Итт за компанию сочетается браком с кисточкой от портьеры. [/i]

В пересказе сюжет, вероятно, представляется бредовым, впрочем, ничего другого и не приходится ждать от семейки Аддамс. А на деле, эта история оставляет какое-то очень приятное впечатление. Да, Аддамсы коллекционируют орудия пыток, украшают свой дом черепами, склонны к садо-мазохизму и жесточайшему цинизму, однако, прежде всего это семья, в которой царит полное взаимопонимание, члены которой – живые и мертвые – по-своему мудры, неизменно остроумны и неизменно доброжелательны друг к другу и готовы прийти на помощь. И готовы научить других тому, что самое главное и единственное, о чем стоит говорить, это любовь – любовь и понимание между супругами, между родителями и детьми, между всеми членами семьи. И не помешает еще готовность шагнуть навстречу неведомому. Все, что просит Гомес в благодарность у счастливых Байнеке, вновь обретших друг друга – это рассказать свою историю другим (Нет ничего действеннее сарафанного радио!).

Немецкая версия оказалась, к моей радости, калькой именно с нэшнл-туровской, во всяком случае, в ее основу лег перевод либретто этой версии. Перевод в целом оказался даже слишком точен, так как некоторые шутки лучше всего воспринимаются на английском языке, но в некоторых случаях фрагменты текста все-таки заменили ради наилучшего восприятия или политкорректности, а также добавили чисто заарлендские фишки, которые, наверно, будут удалены в следующем прогоне мюзикла в Бремене.

В чем не приходилось сомневаться, выбрав версию, наиболее далекую, собственно, от традиций семейки Аддамс, немцы сделали ее намного готишнее, макабристее. Все-таки у европейцев больше понятия о готике, чем у американцев, по крайней мере, насколько это касается мюзикла. Не зря же на Бродвее хронически проваливаются шоу о вампирах… Если в американском варианты Аддамсы производили впечатление людей веселых и эксцентричных, ну ладно, со своими тараканами, то мерцигское семейство производит по-настоящему жуткое впечатление, как и сам их дом. Декорации очень хороши для походной палаточной постановки – увитые плющом колонны, перевозимые с места на место части дома. Театр специально разыскивал для постановки старую мебель – не антикварную, а именно старую, видавшую виды. И в результате дом Аддамсов производит впечатление дома заброшенного, давно покинутого обитателями, с облезлыми обоями, покосившимися портретами, пропыленными покрывалами, шаткой лестницей, хищно щерящейся торчащими концами металлических прутьев, декором тут и там в виде черепов и человеческих костей. На сцене присутствует кровь - немцев не смущает приводить детей на семейный мюзикл, где отрывают головку птичке, давят каблуком крысу и скармливают растению-убийце, а девушка приносит на обед пробитого стрелой белого кролика, с залитой кровью шерсткой (Умница! Где ты его подстрелила? – В зоосаде). Цветовое решение – сочетание холодных оттенков зеленого и фиолетового. Те же мертвенные цвета присутствуют и в облике жителей этого дома, зеленоватый оттенок на лицах обеспечивает освещение, серо-фиолетово-черные фигуры контрастируют с традиционно белыми костюмами «предков». Предки представляют собой фигуры из разных эпох и народов. Находясь в столовой, предки держат картинные рамы, намекая, что наблюдают (по традиции многих готишных сюжетов) за потомками с портретов. И, кстати, с предками был связан один любопытный момент. В немецкоязычном мюзикле не бывает более-менее равноценных актерских составов, там практикуются постоянные передвижки внутри каста, так что почти все актеры, кроме ведущих, исполняют по несколько ролей. Если кто-то из главных героев выбывает, его заменяет подходящий по типу актер из второго по значимости эшелона, на его место перемещают кого-то из «кордебалета», а в самом низу иерархии находятся свинги, которыми затыкают какие придется дыры. В данном случае у главных героев – Гомеса и Мортиши замен не предполагалось, с остальными было все как обычно. В одном из шоу, которые я посмотрела, отсутствовала миссис Байнеке, ее заменила актриса, изображавшая даму XVIII века из предков, которой по ходу дела дядя Фестер отрывает голову. У заменяющей актрисы было желтое платье, как и должно быть по сюжету, но другого покроя, нежели у первосоставной, а в качестве предка на ее месте выступала девчушка (или это был юноша) в роковом прикиде. Голову ей благополучно оторвали, так что головка с соответствующими чертами лица была на этот случай заготовлена. Потом уже я сообразила, что этот актер или актриса – свинг, который благодаря костюму унисекс, может заменить любого из предков, и мужчину, и женщину. Любопытно, что здесь у каверов свои собственные костюмы и образы.

В этой версии присутствует растение-хищник, которое исчезло в версии тура, и молния (Карина мия, я никогда ничего не скрывал от тебя, и пусть молния поразит меня на этом самом месте, если я что-то скрываю от тебя сейчас! – Гомес – нечистая совесть и хорошая реакция – отскакивает в сторону, и в место, где он только что стоял, ударяет молния, зрительницы в зале взвизгивают, из клубов зеленого дыма поднимается трогательное дымное колечко и медленно уходит на колосники, провожаемое всеми взглядами в зале и на сцене). Еще мне понравилось, что в этой версии Гомес, устраивая потенциальному зятю суровый допрос, внимательно осматривает обручальное кольцо, которое тот подарил Уэнздей, в лупу. Зато на порядочного монстра под кроваткой Пагзли средств не хватило, высунулись оттуда две короткие лапки и вяло помахали.

Во всем этом декадансном антураже члены семейства производят соответствующее впечатление – мрачноватый и жестокий по сравнению со своим американским коллегой дядюшка Фестер (вспомнить оторванную голову), мудрая старая ведьма бабушка с лицом усеянным темными бородавками, маленький монстр Пагзли с болезненно запавшими глазами и украшенной черепами пижамой (Отчего ты не спишь, тараканчик мой? – Не могу. В шкафу не прячется чудовище. – Я уверена, оно спряталось где-то в комнате. Ну, закрой же глазки, мой маленокий паразитик, а то чудовище не придет и не съест тебя).

Помимо Крёгера, в шоу участвовала еще одна звезда не меньшей значимости – Итан Фриман, в роли Мэла Байнеке. Видимо, оба перекочевали сюда логически из предыдущей работы Гергена – «Визита старой дамы», поэтому наблюдая абсурдный «мужской» разговор между «отцами», пока Гомес усаживал Байнеке на кресло из запасов испанской инквизиции (мужчине надо иметь хобби, кто играет в карты, кто в гольф, а я... коллекционирую инструменты убеждения), я не могла отделаться от образов Альфреда Илля и Учителя и не могла не восхищаться тем, насколько далеки их нынешние герои от той истории. Разве что, на мой взгляд, Фриман слишком интеллигентен для среднестатистического американца из глубинки (Посмотрели мы на ваш Нью-Йоркский стиль, теперь возвращаемся в настоящую Америку!). Впрочем, те же претензии прежде предъявляли Уве касательно «Визита», мол, он больше похож на университетского профессора, чем на провинциального лавочника, а в Хэйрспрее у него американская прачка принялась сыпать французскими фразочками – привнес свое в роль, что называется. Это, конечно, неправильно, но от таких «ляпов» актеры как-то только… симпатичнее

Уэнздей и Лукаса играли молодые, активно растущие звездочки – Яна Стелли и Доминик Хеес. По фотографиям Яна показалась мне полноватой для роли Уэнздей, однако девочка была великолепна, одна из крупнейших удач этого каста. Мрачный взгляд исподлобья, потрясающе точные интонации. Паричок в виде черных девчоночьих косичек – реверанс оригиналу, до которого в Америке не додумались. А еще за счет плотного сложения и крупных черт лица (не говоря уже о ямочках на щеках) она внешне чем-то неопределенно похожа на Крёгера, то есть действительно можно представить, что она его дочь.

Роль Мортиши доверили супруге руководителя Цельтпаласта Эдде Петри. Эдда – женщина внушительная, очень высокая и худая, что подчеркивало традиционное черное платье в пол с декольте «отсюда аж до Венесуэлы» и длинные гладкие черные волосы. Хрипловатый низкий голос, властные манеры подчеркивали готишность образа, однако чего-то мне в ее подходе не хватило. Любви к семье. Ее Мортиша – решительный капитан этого безумного корабля, уверенной рукой ведущий свой экипаж в самые опасные водовороты, не терпя возражений и неподчинения. Да, в мюзикловой версии истории Мортиша – признанная всеми глава семьи, и Гомес у нее на коротком поводке, но в ней должно ощущаться и внимание к другим, а не только готовность вцепиться когтями в плечо (И если через двадцать пят лет брака ты не можешь сделать для меня…) или разразиться слезами. В общем, мерцигская Мортиша хороша с точки зрения стиля, духа, буквы, но химии между ней и партнером мне не хватило.

Зато визуально они воспринимались совершенно карикатурно, как в оригинальном комиксе – Мортиша высокая и худая, Гомес маленький и квадратный (как выразился сам Уве в одном интервью: «Не пугайтесь, я выгляжу, как округлевший Кларк Гэйбл»). Очень непривычно было видеть Уве на низких каблуках, впервые со времен Наполеона его рост был преимуществом, на котором стоило играть. На образ работал и широкий пиджак Гомеса, и походка слегка враскачку, уперев руки в бедра, и сама непропорциональная фигура Крёгера и довольно нестандартные черты лица. Мне понравилось и то, что его не стали делать жгучим брюнетом, парик у него был черный с проседью и оттого выглядел на нем естественно.

Роль Гомеса объемна, собственно именно этот персонаж тянет на себе весь спектакль – пять соло (хотя два небольшие) и дуэт, не считая общих номеров, много танцевальных эпизодов. После Силлза к Гомесу Крёгера нужно было привыкнуть, так как герой Силлза представляется мне тоньше в смысле юмора и аристократичнее, однако привыкнув, я осознала, что в Крёгере куда больше именно от пылкого испанца, каким должен быть Гомес, с его потрясающей пластикой, порывистыми движениями, гиперэмоциональностью, готовностью в любой миг или начать танцевать или разразиться рыданиями, плюс роскошный испанский акцент (на последерньерной вечеринке я сказала ему, в каком я восторге от его немецко-испанского прононса, ответом на что был мгновенно обрушенный на меня поток сознания голосом Гомеса, пока я давилась от смеха, завершившийся указанием на пробегавшего мимо «Пагзли» и пояснением: «А это мой сын!»).

Отдельной темой была хореография – этот мюзикл насыщен танцевальными сценами, а смотреть на танцующего Уве я могла бы сутками напролет. Хотя он и не претендует на профессионализм в этом плане, но одна моя знакомая заметила, что «у него в танце задействованы мышцы, которые у остальных обычно остаются неподвижными». Только от «танго де амор», кульминационного номера всего спектакля, да еще и чисто танцевального, я ждала большего – в Америке, во всяком случае, в версии тура, его хореография куда сложнее. Зато красная рубашка Гомеса придавала танцу подчеркнуто испанский колорит.

Наиболее же сильное впечатление на меня произвела сцена объяснения отца и дочери (вполне ожидаемо, впрочем). Уве как актеру, ориентированному все-таки больше на драму, и в комедии особенно хорошо удаются именно элементы драмы. Это очень нежная, сентиментальная сцена, однако в американской версии сама песня «Happy/Sad» меня особо не цепляла, здесь же я не могу от нее отвязаться. Может быть, дело в более драматичном немецком тексте, а может быть, эти слова приобретают большую силу воздействия именно в устах карикатурного нескладного Гомеса, только что почти потерявшего жену и готового расстаться с дочерью (ты стоишь передо мной, дитя мое, я вижу, что ты такая взрослая. И оттого я счастлив, и в то же время мне больно). И неподдельной искренностью были проникнуты и отеческий поцелуй в макушку, и дорожки слез на щеках девушки. Вот тут «химия» была, «химия» другого рода, но очень правильная «химия».

Особенно эффектным было, разумеется, заключительное представление. Здесь не было принято хохмить на сцене (отчего дерньеры в больших театрах иногда превращаются в такой большой междусобойчик, и случайно попавший сюда в первый раз зритель никак не получит правильного представления о спектакле), зато заметно было, как актеры стремились проявить себя в самой полной мере и, как волновались они, тоже было очень заметно. Лукас перепутал будущую профессию, Гомес забыл вовремя с интересом посмотреть на Лёрча, когда Байнеке обозвал его зомби, дядя Фестер ухитрился запустить в публику футбольным мячом… Пока мяч вызволяли, Уве красноречивым жестом вытирал платком Мортиши лоб, впрочем, видно было, что весь его пиджак был насквозь мокрым от пота. А во время танго де амор Гомес вручает Мортише живую розу и, зная, что она не терпит розовых бутонов (ибо главное в розах – шипы!), Гомес резким движением срывает с цветка и отбрасывает лепестки, они весело планируют на публику. На дерньере же Уве так рванул розу, что оторвал весь бутон целиком, и он шмякнулся красной лужицей в проход.

Но и публика на дерньеру съехалась правильно настроенная и активная. Впрочем, в этом необычном театре вообще созданы особые условия контакта между публикой и сценой. Здесь нет традиционного выхода для актеров, выход из театральной палатки один – через буфет, и только логично после представления задержаться там и выпить бокал, переваривая впечатления, особенно при наличии хорошей компании – это правило распространяется на всех, и зрителей, и актеров. Тем более, если это было завершающее сезон представление – все желающие отмечают вместе, все обсуждают увиденное и чувствуют себя одним целым.

Но хайлайтом поездки для меня стал подарок, который мне устроили мои знакомые из Мерцига, - мне доверили вручать герою вечера букет белых роз от благодарной общественности. Судя по выражению лица, герой был в некотором шоке от размеров благодарности – букет я несла двумя руками, обнимая, как младенца, одной я бы его ни обхватить, ни удержать не могла. А потом я решила познакомиться с Итаном Фриманом, и оказалось, что он меня уже знает

Когда я говорю кому-нибудь даже из немецких знакомых, что была в Мерциге, меня осторожно спрашивают, что это такое. Теперь я хорошо знаю, что это такое, и могу сказать, что другого театра с настолько товарищеской атмосферой я не видела. И если будет повод, непременно поеду туда снова. Да и места там замечательной красоты...

Если останусь жива и все удастся, как надо, то в конце года-начале следующего будет новый отчет и на этот раз - обещаю - не только о Крёгере
Присоединенные изображения
Тип файла: jpg Addamses 001.jpg (71.3 КБ, просмотров: 4)
Тип файла: jpg Addamses 007.jpg (35.7 КБ, просмотров: 3)
Тип файла: jpg Addamses 009.jpg (40.6 КБ, просмотров: 3)
__________________
Condemned to
the Edge of Reality

мой блог
дайри
Targhis оффлайн   Ответить с цитированием
Ответ


Сейчас это обсуждение просматривают: 1 (0 members and 1 guests)
 
Панель управления обсуждением

Что можно и нельзя
Вы нет можете создавать новые обсуждения
Вы нет можете отвечать в обсуждения
Вы нет можете присоединять файлы
Вы нет можете редактировать свои сообщения

vB код Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] коды Выкл.
HTML код Выкл.
Переход


Время GMT +4. Сейчас 17:40.



Лицензионный скрипт форума vBulletin 3.5.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
© 2001—2009, Musicals.Ru
 
MBN
 
MBN
Баннерная сеть портала Musicals.ru представляет собой уникальный некоммерческий проект, призванный объединить русскоязычные сайты, посвященные музыкальному театру, и помочь им расширить свою аудиторию.