Нотр-Дам де Пари (сезон 2003-2004)

[Katerina]

Конечно, Гюго не любил Эсмеральду. Вспомним, что роман частично автобиографичен. Видимо, его терзала досада, когда он выписывал этот образ. Вот и остается в памяти читателей только вихрь взметнувшихся юбок, рокот бубна, да глаза раскрытые в ужасе перед страшной и такой невозможной смертью. Конечно, разве можно принять и понять, да еще и полюбить вольное, свободное создание, своей красотой, изяществом и независимостью бросающее вывоз такому четко построенному и отлаженному миру, где каждому отведено его место - солдату в строю, ученому за книгой, звонарю на колокольне, где все обязанности прописаны, будущее предначертано и ничего другого не может быть. Она обладает тем, чем не обладает в этой книге никто - свободой. И за это ее губят. Да, та самая Личность, тот самый Характер. Потому что именно их поединок страшен своей предрешенностью финала - погибнут оба. Два вечных антагониста - Свет и Тьма. Пусть это будет язык варварского и адского пламени, но как он силен, красив, как он обжигает. И как хочется скорее его потушить, чтобы не дразнил своей недосягаемостью и недоступностью. В Тюрьму, на Дыбу, на Виселицу, на Монфокон. Убей ведьму. Впрочем, свобода ее тоже относительна, но не в этом суть. Гюго на этом внимание не акцентирует.

Во многом я согласна с Дипломаткой. Сравнение с животным, хоть и не слишком приятно с одной стороны, с другой стороны очень сильно и метко. (Кстати, здесь уместно и Гренгуара вспомнить, кем Эсмеральда и Джали воспринимались практически одинаково, к тому же и сама Эсмеральда называла Джали своей сестричкой. Характерно?) Слишком свободна она была, как природа, неуправляема, но природа могуча, а Эсмеральда, обреченная жить в социуме, частью которого она не являлась была обречена на противостояние, победительницей из которого она выйти не могла. Правду сказать, натуры, что попроще, или из тех, что попроще относились к жизни, воспринимали Эсмеральду вполне адекватно. Гренгуар с Фебом, например. Но вот некоторые, с гипертрофированным разумом при детской психике, проще и спокойнее Эсмеральду воспринимать не могли. Не вписывалась она в схему, в уравнение. Это я немного преувеличиваю, возможно, Но тем не менее я отказываю в любви Фролло. Просто потому, что он не знал ее, не понимал ее, любви, он ненавидел это чувство, и потому не мог его испытывать, а чувство собственности и комплекс неполноценности плюс к сатанинской гордости и такому же упрямству называть любовью... Надо быть слишком снисходительными. Большому кораблю - большой груз. Большая ответственность. Коль скоро ты великий ум, то должен быть способным на великую жертву. А он.... под шумок, втихую удовлетворить свою физиологическую потребность... Гадко. И никакого величия, даже уважения, зарыли под кустом, как собаку... (правда, когда это написала, мне его так жалко стало ..) А как раз для Эсмеральды любовь - естественное чувство, как можно отказать ей в этом?

Все-таки некоторый интерес вызывает у меня вопрос: разве правомерно называть сопротивление Эсмеральды пустым упрямством? Я не совсем понимаю, мне как-то даже не верится, неужели автор имела в виду, что нежелание отдаться мужчине, вызывающему у тебя отвращение, это пустое упрямство? Собственно, за что? А элементарное самоуважение? А пытка, потом заключение - разве это не показатель выстраданности чувства, не достаточно жертвенно? или может быть расценено лишь как компенсация - слишком вольно и хорошо жилось до этого, так получи? Быть повешеннной тоже не назовешь развлечением... Потерять жизнь ради любви - миф? Да, жертва была напрасной, бесполезной, никчемной, но разве от этого она становится менее значимой?

и ещё. Если Эсмеральда образ, прежде всего, языческий, то какое красивое столкновение получается... Христианство, вернее изувеченное христианством создание, и чистое, сильное, незамутненное язычество. Красиво. Бескомпромиссно. Смертельно. И языческая дева ничуть не слабее по силе, нежели христианская... Да и так ли уж отличается христианство от язычества, по большому счету? Дева Мария вобрала в себя многие черты языческих культов богини-матери. Но это уже совсем не в тему, хотя мона обрассуждаться.

Люблю я этот роман, всё-таки.

[Дипломатка]

При всем уважении и общем консенсусе, который обычно царит в отношениях Дипломатки и Катеринки, никак не могу согласиться с «нелюбовью» Фролло. Именно, именно он, только он один любил её. Не банально вожделел, а любил. Никто, даже квазимодо не любил Эсмеральду любовью не мужчины к женщине, а человека к человеку. Архидьякон же не просто страдал от физического томления, похоти, а болезненно нуждался в обладании не только телом, но и душой. Другое дело, что он просто не умел любить. В этом отношении он как раз напоминал того самого ребенка, который случайно стал обладателем острого ножа, или даже пистолета. Одно неловкое движение – просто от незнания, «как работает эта штука» - и перечеркнута чья-то жизнь, искалечена собственная. Он поймал бабочку-мотылька, чудесное творение природы, приколол его булавкой, любовался игрой красок на нежных крылышках и горько раскаялся, когда осознал, что погубил Красоту. Он предлагал уличной девке все, что имел и даже больше. Он отдавал ей душу, которая не принадлежала ему. Он стелил ей под ноги собственное «Я». Он сжигал собственную плоть на том самом адском пламени, которое в равной степени пожирало его сердце и разум. Я не знаю, нельзя оправдать его любовью, но лично я могу понять его. Именно потому, что даже будучи Личностью, он-то как раз оставался Человеком. Не Абсолютом, не чем-то внеземным, а сплетением пороков и добродетелей, сильным, но уязвимым.
Я действительно полагаю, что Эсмеральда погубила себя именно упрямством. А ещё и собственной неразумностью. Легче всего закрыть глаза, душу, сердце, отвернуться от чужой боли, кричать, чтобы заглушить слова собственного мучителя. До сих пор меня не покидает мысль, что все могло быть иначе, согласись она только прислушаться к словам архидьякона. Если бы она сумела побороть собственный ужас и найти в себе силы взглянуть в его глаза, не бросая ему в лицо оскорблений. Да, это тяжело, да она страдала и страдала не заслужено, да он был ослеплен и невменяем, но она могла укротить его. И для этого совершенно не обязательно было ему отдаваться. Фролло услышал бы её, внял бы ей, повиновался бы её слову, соизволь она произнести это слово. Ещё раз повторюсь, я не стараюсь обелить Фролло – нет ему оправдания. И цыганка вела себя естественно, глупо и очень по-женски. В том-то и величие романа и автора, что именно так, а не иначе все должно было случиться. Это было предопределено – «Ананке» в чистом виде (хотя, по-моему, читается «анарка», но я могу и ошибаться). История не знает сослагательного наклонения, а «Собор» - это история в лицах.

[Katerina]

я даже не дочитала и сразу вопрос:
так кто же Эсмеральда - бабочка с крылышками или дикое животное?

[Марина]

Я совершенно согласна, что она могла все изменить и без отдачи, от нее в той ситуации требовалось намного меньше.

Что касается любви Клода Я как-то хотела в репорте написать про занятную фишку, наверняка случайную в топорной режиссуре Нотр-Дама, или просто трактуемую мной, как _мне_ кажется верным. Когда Фролло выходит на Гибель, химеры исчезают. Любовь Феба, если это вообще так можно назвать, - химера на все двести, любовь Квазимодо тоже, любовь Эсмеральды пуста и иллюзорна, и лишь у Клода это что-то настоящее. Мне просто при созерцании мизансцены пришло это как открытие небольшое в голову однажды, и с тех пор я склонна считать, что именно такова смысловая нагрузка погружения химер в недра колонн при появлении Клода. Лишь то, что происходит у него в душе, имеет отношение к реальной жизни со всеми ее красками и оттенками. У него свои химеры конечно, но это никак не связано с подлинностью его любви.

[Katerina]

Что ж, мы втихую дискуссию в почту перенесли, но раз уж еще кто-то включился, то я возражение свое сюда помещу:

Оправдывая мужчину тем, что он почти ребенок, несчастный и брошенный, ребенка вы обвиняете в том, что она не оказалась разумной женщиной. То, что Клод мог бы сдержаться и тогда Ей не пришлось бы ничего изменять ВООБЩЕ, об этом размышлять не хотите

[Villina]

А вот не хотел ли Гюго показать, что хорошая любовь - мёртвая любовь? И кто способен удовольствоваться воспоминанием - тот счастливец? А живая, любовь всегда мучение...

[Katerina]

не всегда

Почти всегда...

[Katerina]

знаете, может она и мучение иногда, но никакие воспоминания равное по силе блаженство от первой, или только возникающей второй, или взаимной, или последней любви не подарят. Это все равно, что зимой вспоминать лето - бесполезняк. Лучше не думать об этом вообще и не вспоминать, а пока любится - любить и жить для любви одной! или для двух любвей

[m-lle Frollo]

Господа, простите, но возвращаю вас из заобблачных высей на грешную землю. Кто-нибудь в курсе уже сейчас, когда начнется новый блок?

[Марина]

ты про декабрьский до сих пор не в курсе что ли, или про январь?
в декабре с 17го по 31ое.

До сих пор меня не покидает мысль, что все могло быть иначе, согласись она только прислушаться к словам архидьякона. Если бы она сумела побороть собственный ужас и найти в себе силы взглянуть в его глаза, не бросая ему в лицо оскорблений. Да, это тяжело, да она страдала и страдала не заслужено, да он был ослеплен и невменяем, но она могла укротить его. И для этого совершенно не обязательно было ему отдаваться. Фролло услышал бы её, внял бы ей, повиновался бы её слову, соизволь она произнести это слово.

Прислушаться к тем словам, которые он говорит, как будто в бреду? Она, наверное, не поняла смысла половины из них. Как же она могла его укротить? Добрым словом? Добрым словом лгуну, убийце ее первого(какого-никакого) возлюбленного? Даже если она бы это доброе слово сказала, дальше что? Фролло- не такой мужчина, который бы ей повиновался. Думаете, отпустил бы он ее после этих добрых слов, помог ей убежать, бескорыстно, не желая что-то в обмен? Рано или поздно, его страсть взяла бы свое. Одних добрых слов стало бы мало. А она? Согласилась бы? *все вернулось на круги своя* Чтобы было все по-другому, ей надо было полюбить его, а ему - унять этот пыл.
Не хочу сказать, что он ее не любил. Но бОльшей частью этой любви была именно страсть. Как он мог любить ее за ее душу, характер и личность,(разве не за это(в большинстве) любят по-настоящему?) если он их никогда не увидел? Она была (и ему, и всем остальным) юной девушкой с красивым лицом и телом, забавляющей народ на площади своим странным и екзотическим танцем и пением. Позже, она сталa его страстью, олицетворением судьбы, сгубившей их обоих.

[Дипломатка]

Действительно – Фролло был одержим. Одержим страстью, которая стала его безумием. Конечно, и его страсть была порождением физического влечения мужчины к женщине, но лично для меня его чувство нельзя приравнивать к животной похоти. Это именно чувство. Он мог овладеть цыганкой и даже пытался сделать это, но в отличие от остальных для него недостаточно было плотской оболочки – страшнее всего, именно страшнее, что он стремился получить душу. Именно это и пугало Эсмеральду, которая инстинктивно понимала, что вожделение этого человека – нечто большее, чем желание, которое можно удовлетворить, чем упрямство мужчины-животного, не контролирующего собственную физиологию. И именно поэтому, как мне кажется, она могла бы справится с потоком этой страсти. Нет, безусловно, она не превратила бы архидьякона в кроткого агнца, покорного малейшему дрожанию её ресниц. Но она могла бы уйти от него – Фролло отпустил бы её. Изничтожил бы себя, вероятно даже сошел бы с ума, но нашел бы в себе силы единожды отпустить её. Другой дело, что в Париже её безусловно оставаться было бы не безопасно. Каждодневно созерцать предмет собственного обожания и оставаться на расстоянии мало кто смог бы. Но я верю в то, что Фролло был способен на то самое пресловутое истинное величие души – отпустить, во имя любви. Раздавить собственное сердце и жить единственным воспоминанием – мгновением понимания и благодарности, свет которой он сумел бы разглядеть в глазах цыганки, каким бы ничтожным не был этот свет.

[Villina]

"Или я, или виселица" - это амок, это взрыв эго, долго бродившего под спудом.

[Katerina]

Автор оригинала: Дипломатка
я верю в то, что Фролло был способен на то самое пресловутое истинное величие души – отпустить, во имя любви

Но все-таки этого не случилось.