Представьте себе: двое — он и она — встретились и полюбили друг друга. Но он — певец, гений, жаждущий славы и признания; он покидает возлюбленную и не замечает, как растрачивает, распродает свой дар, становится чуждым ей... «Какая старая история!» — перебьете меня вы. И будете абсолютно правы: старая. Но и вечно новая.
Именно эту историю рассказывает современный миф об Орфее, первая отечественная рок-опера — «Орфей и Эвридика».
Художественный руководитель ВИА «Поющие гитары», Анатолий Васильев, впервые услышав рок-оперу Эндрю Ллойд-Уэббера Jesus Christ Superstar, по-настоящему влюбился в жанр и решил, что пришла пора для аналогичной постановки и в СССР. Он обратился к композитору Александру Журбину, а тот пригласил либреттиста — Юрия Димитрина.
Александр Борисович Журбин — композитор, работающий в разных, даже полярных жанрах, от эстрадных песен до симфоний, первую из которых он написал, будучи пятнадцати лет от роду. Талантливый человек талантлив во всем, и Александр Журбин — еще одно тому подтверждение. Ныне он известен также как журналист, сотрудничающий с такими изданиями, как «Общая газета», «Известия», «Литературная газета», «Новое русское слово», работавший в Америке на «Радио свобода», и даже написавший две книги, одна из которых — «Как это делалось в Америке» — вышла в 1999 г в Москве, а вторая — «Александр Zhurbin.comпозитор» — увидела свет только что. Он родился в Ташкенте, закончил Ташкентскую консерваторию по классу виолончели, потом учился в институте им. Гнесиных в Москве, потом — в аспирантуре ленинградской Консерватории. С 1990 г А.Журбин живет в Нью-Йорке, где в 1992 году создал первый и единственный русско-американский театр «Блуждающие звезды» (увы, после девяти постановок существующий лишь номинально — новых спектаклей нет с 1997 г.). Сейчас на счету композитора шесть опер, шестнадцать мюзиклов, три балета, более двух тысяч песен, музыка к полусотне фильмов; он — организатор ежегодного Фестиваля русских фильмов в Америке.
Его соавтор — Юрий Георгиевич Димитрин — пожалуй, единственный человек на свете, занимающийся не только практикой, но и теорией либретто: жанра, в котором он работает с 1966 года (хотя по образованию он... химик). Написал он более пятидесяти пьес для музыкального театра — либретто оригинальные и переводные, для опер и оперетт; множество статей и рецензий; мемуарный очерк о Д. Шостаковиче «Моя музыкальная история» и книгу «Нам не дано предугадать» о либретто оперы Д. Шостоковича «Леди Макбет Мценского уезда». С 1996 года в Петербургской театральной академии читает студентам-театроведам уникальный курс «Драматургия оперного либретто».
28 ноября и 11 декабря 1974 состоялись заседания худсовета «Ленконцерта», на которых авторы представили свое детище: Композитор пел и играл на рояле, а Либреттист подпевал, где мог, и читал ремарки. Сейчас сложно представить, что нашей истории могло бы не быть по милости очень большой и очень круглой печати какой-нибудь Тройки... Но все прошло благополучно: оперу «пропустили». Более того, в протоколе можно найти такие отзывы, как «мне чрезвычайно понравилось», «превосходное произведение»... Заминка произошла в Обкоме партии — не понравилось вынесенное в заглавие слово «рок». Во избежание неприятностей Ю.Димитрин предложил заменить его политически нейтральным словом «зонг», позаимствованным из драматургии Бертольда Брехта.
Сюжет оперы далек от сюжета мифа. Сохранена лишь формальная схема: любовь героев, разлука, попытка Орфея вновь обрести Эвридику, его возвращение к жизни без нее и, наконец, их воссоединение навсегда. В пьесе не так много действующих лиц: четверо главных (Орфей, Эвридика, Фортуна и Харон), трое второго плана — певцы, которые состязаются с Орфеем... И еще один, который царит на сцене на протяжении всего спектакля. Это Вестники — хор, исполняющий пресловутые зонги, рассказывающий историю героев и словно вершащий их судьбу.
В поисках славы Орфей покидает возлюбленную Эвридику, отправляется на состязанье певцов и побеждает в нем. Однако преклонение фанатов, прославление бесчувственной толпы и благосклонность Славы-Фортуны изменяют его сердце, и, когда он приходит к любимой с победой, та не узнает его. Харон — перевозчик душ в загробное царство — предупреждает Орфея, рассказывая свою судьбу: он и сам некогда был певцом, но, потеряв любовь, потерял свою песню, голос, талант. Его слова заставляют опустошенного Орфея одуматься: он снова отправляется в обратный путь, «в надежде себя ушедшего найти».
Но что может сделать Эвридика? «Ты не любишь, Орфей, твое сердце во льду» — говорит она, и исчезает, сказав лишь на прощанье: «Иди, Орфей, иди и не оглядывайся...» Орфей один. Прошедшее потрясение словно возвращает его решимость. Он оказывается способным снова бросить вызов судьбе. Он кричит Фортуне: «Я потерял все, и ты не страшна мне больше!..» — и тогда в душе его вновь начинает звучать песня Эвридики, нежная и прекрасная, как когда-то. С ней Орфей отправляется на новое состязание — теперь ему не страшен огонь славы: в сердце его живет любовь, и он знает, что жить стоит только ради нее.
Первым исполнителем роли Орфея стал Альберт Асадуллин, по образованию — художник-архитектор. Его прекрасный чистый голос с безграничным диапазоном и уникальные актерские данные позволили ему создать на сцене неповторимый, запоминающийся образ.
Партнершей Асадуллина стала Ирина Понаровская, дочь известного джазмена Виталия Понаровского, заканчивавшая ленинградскую Консерваторию по классу фортепиано и певшая в «Поющих гитарах». Однако большую часть спектаклей эту роль исполняла Алла Кожевникова, игравшая Эвридику и Фортуну и в новой версии спектакля. Фортуна — Ольга Левицкая — тоже была «родом» из «Поющих»; работает в песенной части этой группы и сейчас. И, наконец — Харон. Эту роль получил Богдан Вивчаровский, обладатель удивительно красивого и сильного баритона. Его «оперная» манера словно бы напоминала о том «вчерашнем дне», из которого пришел его персонаж. Будучи не намного старше А.Асадуллина, Б.Вивчаровский тем не менее сумел насытить образ своего героя интонациями и чувствами «осмеянного жизнью старика».
За постановку спектакля взялся Марк Розовский, усиливший заложенную в самом жанре «зонг-оперы» условность: Орфей, распятый на стойках от микрофонов, впрягающийся в тележку Фортуны Певчий Бог (мим О.Сергеев), окруженная микрофонным частоколом Эвридика... В глубине сцены на длинных нитях красовалось золотое руно, напоминавшее о прошлом мифологического Орфея (он ведь помогал Аргонавтам) и служившее экраном для фантастических движущихся орнаментов, которые создавал на нем художник по свету П.Пчелинцев.
«Орфей» имел головокружительный успех и за десять сезонов был сыгран около 2000 раз. Хотя спектакль и исколесил с неизменным успехом почти весь Союз, за границей он показан не был. Что, однако, не помешало ему получить зарубежный диплом British Musical Award: в 1976 журнал «Musical Week» «за выдающиеся заслуги в жанре рок-музыки» провозгласил «Орфея» спектаклем 1975 года..
Оставшаяся в память о спектакле — запись оперы, выпущенная фирмой «Мелодия», лишь частично передает динамизм и накал страстей театрального оригинала: персонажи выглядели на ней более блеклыми; во многих музыкальных номерах ускорили темп, отчего звучать они стали менее естественно.
Постановку новой версии «Орфея» осуществил в театре «Рок-опера» в 1999 г Владимир Подгородинский — тот самый человек, который в свое время из умиравшего ансамбля «Поющие гитары» сотворил живой и ныне здравствующий театр «Рок-опера», единственный в России репертуарный театр, работающий в жанре, о котором красноречиво заявляет его название.
Постановка Подгородинского рассказывает совсем другую историю: не о победе любви, но о непобедимой власти рока, для которой Харон и даже Фортуна — такие же игрушки, как Эвридика и Орфей. И теперь девизом спектакля можно, пожалуй, считать строфу зонга, звучащую из уст Вестников: «Ты прав, скиталец, клятвы глупы, слова раскаянья пусты, и только жертвенный поступок еще бы мог тебя спасти». Мог бы. Но — не спас: оперу завершают, как и в «версии-1975», аккорды, с которых она начиналась, но означают они уже совсем иное. Орфей стал Хароном. И любой на его месте обречен пройти тот же путь.
Всего «Орфей» пережил восемь постановок, четыре из которых были... балетами. Под фонограмму «Поющих гитар» с полностью звучащим текстом «Орфея» танцевали на сценах театров оперы и балета Перми, Самарканда, Харькова; ставил балет по «Орфею» и Ленинградский Малый оперный театр. В 1979 г. «Орфей» был поставлен в Музыкальном театре Братиславы (Чехословакия). В декабре 2000 года состаялась премьера версии «Орфея», поставленной Альбертом Асадуллиным.
Историю Орфея, легендарного фракийского певца, певшего так, что заслушивались не только люди, животные и волны морские, но даже боги — знают почти все. От укуса змеи гибнет жена Орфея — Эвридика, и он отправляется за ней в Аид, мрачное подземное царство, где ходят полупрозрачные тени умерших, желающие лишь одного — жертвенной крови… Тронув сердце царицы загробного мира Персефоны своим пением, наш герой получает разрешение вывести тень возлюбленной назад, на Землю. Правда, лишь при одном условии — не оглядываться на идущую (или не идущую? — но как это узнать, если нельзя даже оглянуться?) следом Эвридику. Это испытание выдержать нелегко — и Орфей оглядывается.
Эвридика возвращается в Аид, теперь уже навечно, а Орфей — на Землю, но лишь затем, чтобы вскоре присоединиться к жене: согласно наиболее распространённой версии мифа, вакханки убивают его, разгневанные тем, что он отказался воспевать Диониса и не обращал внимания на женщин.
К этому сюжету обращались Цветаева, Рильке, Шелли, Брюсов, Блок, Монтеверди, Глюк, Гайдн, Оффенбах, Лист, Стравинский.
Именно об Орфее была написана одна из первых на свете опер — "Эвридика", представленная в 1600 году во Флоренции по случаю свадьбы Марии Медичи и Генриха IV. Её авторами были поэт Оттавио Ринуччини — первый в истории оперы либреттист — и певец-композитор Якопо Пери.
Подробнее о мифе об Орфее в литературе 18 — 20 веков можно прочесть здесь.
Что такое зонг как театральный термин?
Это песня, как бы вклинивающаяся в сценическое повествование и выводящая его на новый, отчасти ирреальный уровень. Так герои "Трехгрошовой оперы" Брехта, исполняя свои песни-зонги, как бы отождествляются с автором, с рассказчиком. Зонг — это и резонёрский текст, и авторская мораль, и комментарий к происходящему на сцене.
Интересно, что и сейчас, когда и авторы, и публика уже давно называют "Орфея" "рок-оперой", жанр зонг-оперы получил самостоятельное развитие и воспринимается теперь многими как "законное" название одного из оперных жанров.
