Мы благодарим Антона Музыкантского и всех участников #АБstudio за возможность посмотреть их новую работу — эскиз первого акта мюзикла Thérèse Raquin (музыка — Крейг Адамс, пьеса и стихи — Нона Шеппард, мировая премьера состоялась 24 августа 2014 года в британском театре Финборо). 13 августа 2017 фрагменты мюзикла были показаны в Москве.
Понимая, как важен для полноценного творческого процесса зрительский фибдек, мы решили поделиться своими впечатлениями.
Светлана Бутовская
Я специально не стала слушать запись лондонской постановки и даже читать синопсис романа «Тереза Ракен». Короче, шла не сравнивать, а как минимум, ощутить какое-то шевеление в душе, как это произошло на «Ближе к норме» (предыдущая работа #АБstudio).
Скажу честно: на этом пиршестве «крови и нервов» я почувствовала себя статистом. Энтузиазма соратников, объединенных любимым делом, мне оказалось недостаточно, чтобы вовлечься.
И дело не в материале, который режиссер Антон Музыкантский определяет в программке как «рискованный». Человек, имеющий представление о современном театре, в том числе музыкальном, не обнаружит ничего разрывающего шаблон ни в сюжете, ни в его подаче. Партитура Крейга Адамса, при всей ее сложносочиненности, вполне себе «слушабельна». В адаптации романа, сделанной либреттисткой Ноной Шеппард, нарочитый натурализм и писательские тараканы Золя отходят на второй, если не на третий план.
Но вернусь к показу. «Тереза Ракен» — это роман-наблюдение, роман-эксперимент, поэтому вполне логично, что действие переместилось из Парижа середины 19 века в вымышленный научно-исследовательский центр Sang Et Nerfs («Кровь и нервы» — рефрен из открывающего номера к мюзиклу), где некий Профессор ставит эксперимент.
С самого начала надо очень внимательно слушать текст (автор перевода — Александр Байч), потому что он содержит важные пояснения и ключи к поведению героев. Это непросто: вас все время будут отвлекать бессодержательным действием и шумами. По-своему это крутая идея — создать звуковую партитуру из льющейся воды, грохота жестяных ведер, стука костяшек домино, но в предложенных объемах все эти находки не дают погрузиться в историю.
Что касается музыкальной стороны, то я отдаю должное таланту и самоотдаче участников проекта, разучивших столько непростой музыки за две недели, и работе, на мой взгляд, блестящего музыкального руководителя Екатерины Гусар. Но если бы все это не было так громко, так яростно и так временами жестко не било по барабанным перепонкам и по связкам! Немного странно, что эмоции в камерном мюзикле, претендующем если не на элитарность, то на продвинутый подход к музыкальному театру, нагнетаются так же прямолинейно, как это делают в некоторых больших коммерческих постановках, от которых так хочет дистанцироваться Антон Музыкантский, просто приемами, заимствованными из современного драмтеатра.
Главное же впечатление от увиденного — немного детский режиссерский (а отсюда и актерский) взгляд на происходящее. Так малыши пересказывают страшные события: со всеми подробностями, но не понимая истинного значения и всего ужаса случившегося. Меня, взрослого зрителя, это дезориентирует. Воспринимать этот набросок как нечто большее, чем качественный, но все-таки студенческий эскиз, главное достоинство которого хороший ансамбль, не получается.
После «Ближе к норме», где мне тоже не хватило пресловутой «глубины», но понравилось, как изобретательно рассказана по-человечески близкая мне история, я ожидала какого-то развития. Но случилось увлечение нестандартной музыкальной формой и провокационным, почти шекспировским сюжетом с большим потенциалом для бунта против коммерческих блокбастеров. Проблема в том, что «Тереза» требует актерских ресурсов и режиссерских идей немного другого плана, чем те, что есть в распоряжении #АБstudio. Похожая проблема у старшего брата «Терезы» — мюзикла «Cуини Тодд» Театра на Таганке.
Тут бы мне поставить точку, но очень хочется порассуждать о будущем #АБstudio — ведь функционировать в формате лабораторий можно довольно долго. В этом гордом полуподпольном существовании легко заразиться бациллой исключительности и недооцененности, идеальной питательной средой для которой становятся восторги родственников, друзей, знакомых профессионалов и немногочисленных мюзикловых гиков, ощущающих себя зрительской элитой на закрытых показах #АБstudio.
Но чтобы выйти в открытое плавание и стать частью театральной жизни Москвы нужна не только лицензия. Требуется (по моему скромнейшему мнению) полноценное продюсирование, а главное, отношение к театру не только как к творческому поиску в комфортном кругу единомышленников.
Александр Фешин
О прошедшем показе не могу сказать ничего хорошего или плохого. Потому что по общим впечатлениям мне было скучно, чрезмерно суетливо, непонятно и вообще мимо меня. Странно, что находясь в 20 сантиметрах от действия, я не смог в него погрузиться. Не пошло.
Возможно, виной тому очень завышенные ожидания — предыдущий проект «Ближе к норме» стал номером один в моем личном рейтинге мюзиклов прошедшего сезона. Там были идея и режиссура, прекрасный саунд, актерские работы. Здесь — тот же, теперь уже вторичный режиссерский шаблон, сырая музыкальная сторона, чрезмерный наигрыш.
Да, я прекрасно осознаю, что у постановщиков было совсем мало времени. Но, давайте по-честноку: цейтнотом можно объяснить разве что непродуманность вокальных номеров. На режиссерскую работу временные рамки никак не влияют: ведь хороший режиссер подойдет к началу репетиций с готовой картинкой в голове. Продуманной, а, главное, отличающийся от предыдущих работ. И давайте не называть штампы авторским почерком. Ведь мы хотим, чтобы подающий большие надежды Антон Музыкантский вырос как минимум в Кирилла Серебренникова, а не в Алину Чевик. За стабильностью можно сходить в Театр оперетты, а нам «новые формы нужны»!
Для того, чтобы продумать роль, две недели тоже не нужно. За один день можно понять, что герой не может жить в состоянии истеричного надрыва с самого начала спектакля. Потому что, когда по ходу пьесы персонаж начнет меняться под воздействием каких-то факторов, подходить к переломной черте актеру будет просто не с чем — всю обойму он уже расстрелял. Как следствие, зрителю не понятен персонаж, он не вызывает никаких чувств, а значит, нет магии театра, и все проходит мимо. Как прошло в 20 сантиметрах мимо меня.
Сорри — это всего лишь зрительское мнение.
Тамара Эрманд
Сегодня мы наблюдаем, как зритель активно знакомится с жанром, а каждый театр стремится добавить в афишу модное слово «мюзикл» и продавать билеты на зрелище, которое на самом деле далеко от музыкального спектакля, не говоря уже о мюзикле. Что бы ни говорили, этот жанр не развит в нашей стране, мы находимся в самом начале. И в этом заключается прелесть момента, ведь мы имеем возможность непосредственно участвовать в рождении и становлении мюзикла.
К чему это я? Мюзикл воспринимается среднестатистическим зрителем как масштабное действо, где все поют, все танцуют, все ярко, красиво... мощно, одним словом. Но жанр многогранен и он не только об «умопомрачительном шоу». В работах Антона Музыкантского наблюдается стремление раскрыть как раз ту сторону мюзикла, которая пока не знакома российскому зрителю и, как ни печально, российскому актеру музыкального театра.
Поначалу имя этого молодого режиссера ассоциировалось со смелым выбором материала, неординарным подходом к постановке и интересным решениям, а показ мюзикла «Ближе к норме» приятно удивил даже самую взыскательную публику. Возможно, в том и заключается опасность успеха: задав определенный уровень, необходимо ему соответствовать.
Я вошла в число тех людей, которым довелось побывать на лабораторном показе новой работы Антона Музыкантского — эскиза первого акта камерного мюзикла «Терез» по произведению Эмиля Золя «Тереза Ракен».
Безусловно, собрать за две недели сложный материал и вынести его на суд зрителя (пусть и своего) — похвальный и нелегкий труд. Участники лаборатории горели тем, что делали, были полностью увлечены процессом — это было очевидно. В этом состоит романтика театра.
Я не берусь разбирать актёрские и певческие работы — в данном случае это не этично, а пытаюсь рассматривать увиденное как некое художественное высказывание. И у меня вопрос: что нам хотели показать? Что хотели сказать выбором материала?
Складывается впечатление, что режиссер стремится раскрыть потенциал мюзиклов другого формата, что очень похвально. Но когда три работы подряд носят схожую краску и сюжет вращается вокруг практически одних и тех же проблем, возникает вопрос: почему именно эти постановки?
Небольшое лирическое отступление. На показе было достаточно людей из сферы мюзикла. Поразительно было наблюдать, как после спектакля люди в сторонке обсуждают увиденное, высказывая непонимание и даже недовольство, а позже в социальных сетях хвалят и осыпают комплиментами.
Как мне кажется, надо уметь не только подчеркивать достоинства, но и не бояться указать на недостатки. Это было интересно? Да. Это было громко? Да. Это было сумбурно? Да. Это было понятно? Нет. Это было целостно? Нет. Интересно, как это можно было бы развить и довести до конца? ДА! Потому что было ново и свежо, когда это были «Кэрри» и «Ближе к норме», а «Терез» пока им уступает. Чем? Некой предсказуемостью, ведь то, что сработало в вышеупомянутых постановках, по наследству передали последней.
Тем не менее, за работами Антона Музыкантского очень интересно и нужно наблюдать, так как интересно и нужно наблюдать за развивающимися и растущими в деле людьми. И хотелось бы, чтоб на следующих показах, которые, надеюсь, нас поразят, было как можно больше простых зрителей, в которых надо воспитывать вкус к такому многоликому жанру, как мюзикл.
