Она по-прежнему считает «Норд-Ост» главным спектаклем своей жизни. Она до сих пор вместе с автографом пишет неизменное: «От Кати Гусевой-Татариновой». Она не хочет зависеть от более популярного образа Ольги Беловой из телесесериала «Бригада». Я не знаю Ольги Беловой. Я знаю Катю Татаринову. И Катю Гусеву.
Из «вокального гроба» к верхнему «ми»
Без признания публики актерский труд теряет всякий смысл. Но профессионалам необходимо и признание профессионалов. У Гусевой сейчас есть и то, и другое. Доказательством высокой оценки работы Екатерины ее коллегами по цеху является не только номинация на высшую театральную награду России «Золотая Маска». В этом отношении актриса уже вышла на международный уровень, приняв участие в концерте артистов мюзиклов Big Musical Gala в Норвегии. Главная звезда мюзикловой сцены Норвегии Ойстен Вик просто увидел Катю по телевизору с арией Кати из «Норд-Оста». И безапелляционно заявил «Хочу петь с ней в дуэте».
Менеджеры господина Вика сделали все, чтобы заполучить согласие «русской дивы» — именно так к Кате относились во время ее пребывания в Норвегии. И опять помог случай. Выяснилось, что у одного из организаторов концерта с норвежской стороны русская жена. В Москве Катю отыскала мама бывшей россиянки — преподаватель института культуры. И только тогда в переговоры вступили представители Вика. Гусевой без предисловий предложили спеть дуэтом с «самим Ойстеном Виком»:
— Замечательно, — сказала я, понятия не имея, кто такой этот Вик. Затем мне прислали его диски с отрывками из мюзиклов. Он там даже Memory поет. Мне понравилось. Когда начали обсуждать репертуар, то меня осторожно спросили: «А вы мюзикл „Призрак оперы“ знаете?» «В общем-то, слышала,» — говорю. И началось! Бесконечные репетиции — программа концерта менялась каждую неделю. Я выучила, по-моему, все женские партии из «Отверженных», Chess, «Призрака оперы»...
— И как вам «ми» третьей октавы в дуэте Призрака и Кристины?
— Прекрасно! У меня же есть Юля. (выпускница Московской консерватории, «Золотой голос России» Юлия Бердичевская дает Кате уроки вокала — авт.).
— Но к концерту в Норвегии Вы готовились с вашей коллегой по сцене «Норд-Оста» Аидой Хорошевой.
— Партию Кристины мы впевали с Юлей задолго до того, как меня пригласили на Big Musical Gala. Но перед норвежским выступлением Юля Бердичевская уезжала в Германию на конкурс вокалистов. Я, конечно, эгоист, но не до такой степени. Потому что в первую очередь в Юле вижу певицу. И я очень хочу, чтобы она состоялась как певица. У нее феноменальный дар. Она не только умеет петь, но и может научить. Бывают гениальные певцы, но жадные, как Паваротти — у него же столько псевдоучеников, псевдомастерклассов. Он говорит, размахивая белым батистовым платком: «Спойте мне... красиво». И его жаба душит раскрыть секрет, как это сделать. А Юля в этом отношении очень щедрая. И я не стала даже слушать ее объяснения, потому что я в первую очередь ценю ее голос. Она учится вместе с нами, живет нашими успехами и победами...
— А что было до Юли?
— Вокальный... гроб! (смеется) Мы только начинали репетировать в «Норд-Осте», и я пыталась свою партию темпераментно прожить. У меня ничего не получалось — пела мимо нот, голос срывался. Меня подзывал Паша (Павел Бердичевский, актер мюзикла «Норд-Ост», супруг Юлии — авт.) и говорил на ухо: «Вокальный гроб». Эмоции, темперамент — не туда! В результате я настолько «надрессировала» свою эмоциональную систему, что умудрялась играть в паузах. Где-то я даже математически подходила. Знала: здесь нужно мое сердце, а вот здесь — голова, и без нее никуда. Иначе я не смогу. Если третий ряд мне все простит за мою эмоциональность, за игру, то 20 без бинокля — нет.
— Трудно было перед большим концертом менять педагога?
— Аиде нет равных в манере исполнения. Она знает как голосом, звуком передать эмоцию. Как правильно расставить акценты. Как не «сдохнуть» в начале и дожить до финала. Как актеру добиться того, чтобы, находясь на сцене с холодным носом, заставлять людей плакать. С ней я освоила партию Флоренс в квартете из Chess, которая для меня оказалась сложнее, чем партия Кристины в дуэте. Там такой бешеный ритм — скороговорка! Мне самой эта вещь очень нравится, но в результате от нее отказались.
— Зато вам теперь можно диск записывать!
— Мы смеялись, что у меня уже набралось материала на два отделения концерта. Идея с диском замечательная, но она, к сожалению, неосуществима. «Нет прав — нет диска, » — правильно Васильев говорит. Проще получить права, чтобы исполнять это на английском языке. В нашей стране такой диск никому не нужен. Можно послушать Барбару Стрейзанд, Сару Брайтман. Как бы я замечательно ни пела, но я не являюсь носителем языка. То, что я могу сделать на русском языке, передать, донести, это будет гораздо более востребовано. Но права на перевод отдельных вещей и последующее их издание — это нереально!
— Что вы в результате исполнили в Норвегии?
— Я настаивала на включении в программу «Арии Кати». И я добилась своего. Более того — спела ее на русском языке. Есть несколько замечательных переводов на английский: когда готовился концерт «Мировые мюзиклы в гостях у «Норд-Оста», была идея, чтобы «Арию Кати» исполнила какая-нибудь бродвейская звезда. В Норвегии я решила: пусть слушают русскую речь. Уверена, что поступила правильно. В концерте первой прозвучала именно «Ария Кати». Сначала я думала открыть программу Memory — все-таки это всем знакомая вещь. Но потом... Я подготовила маленькую речь — буквально несколько предложений на норвежском языке. Там все знают английский, и ведущий говорил по-английски, и даже норвежец Ойстен Вик обращался к своим землякам по-английски. И тут вышла девочка из России, которая английского-то не знает, и произнесла на норвежском языке несколько слов. И сразу установился контакт. Я спела на русском, и прием превзошел все ожидания. Честное слово, я даже не ожидала, что люди будут так слушать.
— К слову, а за что «Арию Кати» артисты в свое время прозвали «дельфинарий»?
— Это мы сначала так ее дразнили. «Ария Кати» была написана очень высоко. Предполагалось пение в таком регистре, где все гласные редуцируются, есть только «а» и «о», слов было не разобрать. Как спеть «от стрелы» на «си бемоль»? И в результате «дельфинарий» опустили на два с половиной тона. Ведь на самом деле начальный вариант противоречил характеру героини. Ария женщины, которая коня на скаку остановит, написана где-то там, высоко... Я думаю это верное решение, женщина с таким характером не может петь-говорить таким голосом.
— В Норвегии вы пели в сопровождении местного оркестра?
— Духового! Национальный военный духовой оркестр из 150 музыкантов! Это была еще одна сложность во время подготовки — ведь у нас не было партитуры для духового оркестра. И что вы думаете — Алексей Игоревич Иващенко собрал в Москве оркестр налоговой полиции. Он же сделал оркестровку, записал «минус», и я уже в Москве репетировала под духовой оркестр. Норвежским музыкантам на репетиции понадобилось всего 20 минут, чтобы с листа все сыграть.
— Из мирового репертуара, кроме «Memory», что вы еще пели?
— Финальной песней стала We’ll Meet Again из бродвейского мюзикла
Санни, едва меня увидев, вцепилась в меня со словами «Эпонин, Эпонин»... — почему-то во мне она увидела именно эту героиню «Отверженных». Кстати, самое интересное в Норвегии произошло именно с Санни Льюис. Мне в Москву прислали ноты дуэта с пометкой «Гусева-Флоренс», хотя я была уверена, что мне дадут петь Светлану. Все-таки русская женщина. Там есть некоторые вокальные тонкости. Попробую объяснить. Ноты одни и те же, мелодия одна и та же, только Флоренс поет «головой», и создается ощущение, что ее образ выше, светлее. А Светлана те же самые ноты поет «грудью». Это разные характеры, разные манеры исполнения. В этом смысле Аида тоже творила чудеса. Она мне этот «грудной регистр», который я никогда в «Норд-Осте» не использовала, сделала буквально за месяц. Сделала для Memory, но не для I Know Him So Well. И вот на первой оркестровой репетиции с Санни Льюис вступаю и не понимаю, что происходит. Санни поет то же, что и я! Когда начали выяснять, Санни сказала, что партию Флорэнс она уже много лет исполняет в концертах и другой партии не знает. «Ты не волнуйся, — успокоила Санни, — у нас большой концерт, мы можем снять этот номер». Я сказала «Ладно», а сама за ночь выучила другую партию. Я не хотела отказываться от этого замечательно номера.
— Норвежские профессионалы оценили ваш труд, когда на следующий день вы пришли с готовой партией Светланы?
— Я думаю, что оценили, но восприняли это как должное. Потому что это и есть профессионализм. Они меня воспринимали, как мегазвезду мюзикла. И принимали на соответствующем уровне. А я держала марку. Я ощущала себя каким-то боксером на ринге с группой поддержки в лице Алексея Иващенко и Аиды Хорошевой. По возвращении в Москву делилась с Васильевым: я — боксер, справа — тренер, слева — врач. А Васильев говорит: «А что ж вы массажиста не позвали?» Я сказала: в следующий раз — обязательно!
«Я бы девять лет никого не ждала»
Вероятно, это глупый вопрос. На него ответ известен нам самим. Но все же спрашиваю: «Катя, среди прочих мюзиклов какое место для вас занимает „Норд-Ост“?» Гусева тянет: «Нууу...» Задумывается. Формулирует: «Конечно же, первое. А как иначе? Не потому, что он первый. Не потому, что я принимаю в нем участие. Не потому, что он на отечественном материале. А потому, что это лучшее в моей жизни. Лучшее в музыкальном театре нашей страны на сегодняшний день. И, наверное, потому что... этого никогда больше не будет».
— Катя, вы примите участие в передвижной версии мюзикла?
— Я очень на это надеюсь. Может быть, получится для московских актеров сделать специфический контракт. Ведь не только я не могу надолго уехать из Москвы. У Оксаны Костецкой (исполнительница роли Марьи Васильевны — авт.) — Степка маленький. ...Ужасно получилось с гастролями концертной версии «Норд-Оста». Ситуация дурацкая, когда организаторы зависят от Ольги Беловой. Гусевой нет — отменяем концерт. А я не могла уехать с «Кинотавра». (Летом 2003 года Екатерина Гусева была членом жюри на кинофествале «Кинотавр» — авт.) Я говорила с Рудинштейном, Тодоровским. Но это было нереально. Картина Рязанова «Ключ от спальни» — и в Минске концерт... Но все же я бы очень хотела играть хотя бы несколько спектаклей в каждом городе.
— Катя Гусева в «Норд-Осте» — это точное попадание в образ.
— Я очень хочу быть похожей на эту женщину — Катю Татаринову, но мне до нее еще... (свистит)
— Для многих поклонников мюзикла именно вы — стопроцентная Катя.
— Ну, не знаю. Я бы... девять лет никого не ждала (смеется). Но эта роль меня многому научила, поставила какие-то планки, установила ориентиры. Увы, сейчас в жанре мюзикла в России не происходит ничего подобного. Нет той роли, ради которой я могла бы на два года забросить все — театр, кино... Очень обидно за жанр. Именно сейчас необходимы крепкие, хорошие премьеры. Какой в свое время стал «Норд-Ост».
— Тем не менее, есть ли в мировых мюзиклах героиня, образ которой вам непременно хотелось бы воплотить на сцене?
— А то вы не догадываетесь.
— Нет.
— Конечно, Кристина. Потому что, здесь необходимо не только петь и играть, но и танцевать. Я же занималась в ансамбле Моисеева. Похудею килограммов на десять...
— ?!!
— Ну, не на десять, на пять (смеется), встану на пуанты... Я видела два спектакля — на Вест-Энде и на Бродвее. В Лондон ездила вместе со всеми нашими ребятами. Макс Новиков говорил про исполнительницу роли Кристины: «Фи, плохой вокал». Тогда мне так не казалось. И она настолько хороша собой, что не надо петь, не надо ничего говорить и играть. Ей просто достаточно встать в свет, и минут двадцать мужчины и женщины ею просто будут любоваться. Как фарфоровая статуэтка. А она еще и драматическая актриса великолепная! Только то, как она яблоко ела, заслуживает особых комплиментов!.. «Призрак Оперы» — это предел мечтаний, лучшее, что есть в этом жанре.
— Авторов «Норд-Оста» вдохновил, тем не менее, не «Фантом», а «Отверженные»...
— Мы видели в Лондоне Лею Салонга в роли Эпонины. Это потрясающе! Мы были «сумасшедшими русскими», которые единственные из всего зала, стоя ей аплодировали. А потом были «Отверженные» на Бродвее. Я тогда поставила рекорд — за восемь дней посмотрела девять мюзиклов. Знаете (поет) — а за окошком вагоны, вагоны! Бродвейскую версию «Отверженных» спасло только то, что во втором акте из первого ряда партера я пересела на балкон. Невозможно смотреть. Это ужасно, что они делают. Они обозначают роли, чудовищно наигрывают, я им не верю, они лживы. Жан Вальжан толстый, противный тенор, Фантин с ужасной мимикой. Махровая школа представления.
— Надеюсь, из девяти мюзиклов были такие, которые не разочаровали?
— Некоторые постановочные моменты «Короля Льва» просто потрясли. Колоссальное впечатление. Дети в зале рыдают, и я ничем не могу им помочь, потому что не знаю языка. Представьте: идут олени — мужчина и женщина, а за ними оленята. Идет слон, за ним, держась за его хвост, еще один, а за вторым слоном — слоненок. И они все подходят к воде, чтобы напиться. И вода в виде такого круга, который светится. Вдруг огромное, во всю сцену солнце начинает краснеть. Красный свет заливает все. И вода начинает исчезать — тот, кто сидит под сценой, вытягивает это полотно сквозь дырочку. Вода уменьшается и уменьшается, а звери подходят и подходят. И вдруг ничего нет. Только скелеты... А как плачут львицы, когда Муфаса погибает?! Как это потрясающе сделано! Похороны папы Симбы. Львица-мать. Плач львиц — животный этнический крик, без музыкальных инструментов. И львицы из глаз вытягивают голубые длинные шелковые ленты, как слезы. И ветер. Ленты развеваются. И вот уже проходит много времени, Симба вырос, все прекрасно. Финал. На поклоны выходит мама Симбы, а у нее эти ленты висят! Она до сих оплакивает мужа.
— А в музыкальном и драматическом плане что впечатлило?
— «Аида». Это, конечно, безумный материал. Это та роль... Я обожаю такие мюзиклы, которые основаны на драматическом сюжете, где нужно помимо игры, вокала, выстроить еще и характер. Я смотрела на сцену, и, обливаясь слезами, думала «Ну почему я не негр?!» Мажься — не мажься этой морилкой, делай — не делай себе эти дреды... На Децла, может, я буду похожа, а на негра — нет. И никто мне не даст спеть Аиду. Хочу быть негром!
— Вернемся в Москву. Есть ли новости от Екатерины Гусевой — драматической актрисы?
— Знаете, я дорвалась до театра, я просто сошла с ума. Репетирую антрепризный спектакль по Достоевскому. Инсценировка называется «Свидригайлов». Автор пьесы и режиссер — Валерий Саркисов. Свидригайлов — Сергей Шакуров, Автодья Романовна — я, Раскольников — Даниил Страхов. Еще на малой сцене «Современника» репетируем «С новым годом, Белград!» Биляны Срблянович (автор нашумевшей пьесы «Папамамасынсобака»). Это очень жестокая современная история. Режиссер Дмитрий Жамойда. Я ничего подобного не играла раньше, это очень страшно, Моника Белуччи с «Необратимостью» просто отдыхают. Одна цитата: «Мы думаем, что людям нравятся такие спектакли. Там есть и юмор, и секс, и всякое другое... Весело!» Но, пожалуй, главной новостью для меня остается то, что я принята в труппу театра имени Моссовета. Я приступила к репетициям спектакля «Учитель Танцев» Режиссер-постановщик Юрий Иванович Еремин. Моим партнером станет Гедеминас Таранда.
— Этот театр известен и своими музыкальными постановками...
— Это здорово. Я смогу соединить и музыкальную, и драматическую составляющие.
— Вы примете участие в мюзикле «Джекилл и Хайд»?
— Я не могу раскрыть все тайны грядущей постановки, но скажу, что распределение ролей меня очень порадовало. Я выступлю в необычном амплуа — сыграю роль певицы из кабаре Люси Харрис.
— Ничего себе! Все думали, что вам дадут роль романтической героини Эммы, а вы...
— ...а я... Я всех удивлю.
2005
