«Призрак Оперы» — самый главный мюзикловый хит. Не уверены насчет слова «неувядающий», но заезженный отечественным мюзиклопромом эпитет «легендарный» этот мюзикл заслужил. Времена меняются, театральные тренды приходят и уходят, а поставленный 30 лет назад «Призрак Оперы» продолжает выжимать слезы и каждым заработанным долларом доказывать: мода на мистику и костюмные мелодрамы не пройдет никогда.
Еще недавно российская постановка «Призрака Оперы» казалась чем-то невозможным, а регулярные обещания Дмитрия Богачева привезти «подлинный шедевр» Ллойд-Уэббера в Москву воспринимались поклонниками мюзикла со снисходительным раздражением. Но в нашей жизни есть все-таки место чуду, а в том и смысл чуда, что случается оно в единственно возможный момент — когда его совсем не ждут, но втайне надеются.
Сезон 2014—15 оказался идеальным для появления «Призрака» в Москве. На фоне мюзикловых новинок сомнительного художественного качества, яростно развлекающих ни в чем не повинную публику, «Призрак Оперы» выглядел почти совершенной, безопасной классикой, на которую можно сходить, не переживая за свои зрение, слух и психику.
В мюзикле два равноценных основных состава — достанется ли вам сладкоголосый Иван Ожогин или драматичный Дмитрий Ермак в роли Призрака, сердечная Тамара Котова или бесстрашная Елена Бахтиярова в роли Кристин — все они как-то справляются с материалом, хотя далеко не всегда демонстрируют вокальную стабильность и хорошую технику. Обаятелен Евгений Зайцев в роли Рауля, забавны директора — Алексей Бобров, Юрий Мазихин и подменяющий его Олег Федькушов, прекрасен Петр Маркин в крошечных басовых ролях, убедительна в роли Карлотты солистка «Геликон-Оперы» Ирина Самойлова.
Мюзиклы Ллойд-Уэббера во многом обязаны своим успехом работе сценических художников. Натуралистичные декорации и исторически точные костюмы Марии Бьорнсон — все эти тяжелые занавесы, из которых, кажется, вот-вот посыпется вековая пыль, рисованные задники, мягкие складки бархатных нарядов, гигантские кованые канделябры, гондола, скользящая по глади подземного озера, освещенного сотнями свечей — действительно переносят жителя современного мегаполиса в интригующий мир Парижской Оперы 19-го века. Световое оформление Эндрю Бриджа, в котором тень преобладает над светом, способствует атмосфере тайны и многозначительной недосказанности, сопровождающей зрителя все два с половиной часа, что идет спектакль.
Но, конечно, основной ингредиент этого сложносочиненного блюда — музыка Эндрю Ллойд-Уэббера.
В отличие от Призрака, представленного в мюзикле непонятым композитором-авангардистом, Ллойд-Уэббер вызывает у публики глубокие переживания способами, позаимствованными у классиков.
Партитура мюзикла представляет собой эклектичное псевдооперное полотно: сплошные отсылки к Моцарту, Мейерберу, Пуччини, любимцам англичан Гилберту и Салливану. Пышная многословная оркестровка будто соревнуется в изощренности с декором Оперы Гарнье, но этот вычурный фасад не обманет опытного меломана — музыка Ллойд-Уэббера вряд ли может сойти за образец глубокого психологизма. Зато широкая — преимущественно женская — аудитория узнает заглавный дуэт буквально с первых тактов (одолженных, по мнению критиков композитора, у Pink Floyd), ощущает «бабочек в животе» ко второму куплету «Музыки ночи» и симпатизирует не респектабельному виконту, а его визави из подземелья Оперы.
Вообще, постановщик спектакля — знаменитый бродвейский режиссер Хал Принс — видел в сюжете мюзикла прежде всего историю о том, как уродливому изгою хочется тепла и любви. Многое в образ Призрака привнес первый исполнитель этой роли Майкл Кроуфорд, актер характерного амплуа. Его специфическая пластика и необычный голос, в котором чувственность сочетались с могильным холодом, прекрасно подходили для такого противоречивого персонажа.
Изменение вкусов публики и особенно экранизация, «постигшая» мюзикл в 2006 году, сломали этот канон: в роли Призрака все чаще выходят романтические красавцы с красивыми мощными голосами. В результате история исказилась — зритель сопереживает уже не калеке со сложной судьбой, а оправдывает пышущего здоровьем хладнокровного убийцу и киднеппера, чья обезображенная гримерами внешность меркнет на фоне его морального уродства. Впрочем, это обстоятельство не мешает фанатам по всему миру раз за разом покупать билет на спектакль. Отечественные поклонники «Призрака Оперы» также оказались благодарной и очень лояльной публикой: русскоязычную версию одобрили и горячо полюбили.
Резюме: на фоне безрадостного мюзиклового ландшафта Москвы «Призрак» выглядит островком стабильности и качества: что бы ни случилось, хорошенькая инженю споет свое экстатическое верхнее ми в финале заглавного дуэта, хор продефилирует под помпезные аккорды «Маскарада», люстра величаво пролетит над партером, а главный герой эффектно исчезнет ровно за секунду до того, как в его логово ворвется обезумевшая толпа.
Оценка: «4»
март 2015
